Деяния апостолов, Глава 4, стих 33. Толкования стиха

Деятельная любовь первых христиан и опасность извращения ее в лицемерие. Анания и Сапфира (4:32–5, 11)

После описанного в предыдущем столкновении апостолов Петра и Иоанна с синедрионом христиане наслаждались некоторое время покоем отвне. Но в это время внутри самого общества была открыта и устранена богопросвещенным вниманием апостолов опасность для его внутреннего состояния и развития, – опасность поэтому бо́льшая, нежели внешние гонения от врагов Церкви.

Состояние Церкви Христовой в это время осталось то же самое, что и прежде. То же единение христиан между собою, – единение, согласие не только относительно предметов верования, но и во всех мыслях и нравственных расположениях, так что у множества уверовавших было, по выражению дееписателя, одно сердце и одна душа; то же общение любви, по которому никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее (ст. 32), – характеризовало и теперь первохристианское общество. Среди этого сонма святых особенно величественно выступают апостолы: руководители, наставники, домохозяева среди своих, вне Церкви они несут могучее, сильнодейственное слово о воскресении Господа Иисуса Христа. Как ни велико было число верующих, не было между ними никого нуждающегося (ст. 34). Это достигалось именно чрез взаимное братское вспомоществование христиан: движимые любовию к своим братьям-христианам, более состоятельные члены Апостольской Церкви приносили свои достатки к апостолам на их распоряжение, последние же выдавали каждому то, в чем кто имел нужду. В пример этой самоотверженной любви, свободно, непринужденно отрекающейся от своей собственности на пользу общества, дееписатель указывает на поступок Иосии-Варнавы, который, будучи владетелем на родине своей, острове Кипре, земли, продал ее и деньги принес на распоряжение апостолов.

Перед нами картина полного единодушия и благополучия. Апостолы сидят в Иерусалиме, к их ногам складывают деньги, община неуклонно прирастает новыми членами. Не эта ли идиллическая ситуация потребовала того, чтобы к первохристианской общине был добавлен чужеродный элемент, способный взбудоражить ее и напомнить апостолам о полученном ими от Христа повелении идти «по всему миру», проповедовать Евангелие «всей твари» (Мк. 16:15), научить «все народы» (Мф. 28:19)?

Фактически именно такую роль предстоит взять на себя Павлу. Его вхождение в раннехристианскую Церковь будет нелегким и общение с иерусалимской группой последователей Иисуса — непростым. Но именно он в конечном итоге станет главным катализатором того процесса, который выведет Церковь за пределы Иерусалима, откроет в нее дверь язычникам, превратит ее из маленькой группы соплеменников-единомышленников во всемирное братство людей, объединенных верой во Христа вне зависимости от их этнического происхождения и места проживания.

От избытка любви у первых христиан происходило то, что на свою собственность каждый смотрел, как на общее достояние, тем не менее это достояние раздавалось „по нужде каждаго* : Деян. 2:45. Но к этому никто не был принуждаем, все так поступали потому, что так чувствовали и желали; читай, что говорил ап. Петр Анании и Сапфире; Деян. 5:4; или: Лк. 8:2—3.

Дело свое апостолы продолжали с еще большим рвением, и собрание верующих еще более выделялось своими добродетелями и своим беспримерным единодушием. У мно­жества уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее». Это не значит, что первые христиане приняли меч­тательную и неосуществимую на деле теорию, известную под названием коммунизма, сущность которого заключается в отвержении всякой личной собственности. Коммунизм предполагает собою обязательную отмену всякой личной собственности, между тем у первых христиан общение имений было лишь выражением внутреннего духа самоотвержения, с которым они от­носились к делам человеколюбия и продавали все, чтобы обра­зовать так сказать фонд для помощи нуждающимся собратьям. Отсюда это общение имений очевидно не было обязательным, и если некоторые лица, как напр. Варнава, левит с о. Кипра, даже продал свою землю, чтобы вырученные деньги принести к ногам апостолов, то этот случай отмечается как выдающийся, а затем другой случай – с Ананией ясно доказывает необязательность подобного общения имений.

Апостолы же и пр.: третья черта, касающаяся главных только представителей общества, это – сила проповеди апостольской о воскресении Господа Иисуса. Воскресение Господа – основание христианской веры (1 Кор. 15:14) и было основанием всей апостольской проповеди, как средоточный пункт всей проповеди. Посему выражение не означает, что апостолы проповедовали только о воскресении Христовом. Проповедь их была с великою силою: дарованной им по молитве их и всех верующих (ст. 29), вопреки угрозам и прещению синедриона. Четвертая черта: великая благодать была на всех их: т.е. не только на апостолах, но и на всех верующих. Под благодатью разумеется здесь не любовь народа к верующим (как в Деян. 2:47), но благодать Божия, в высокой степени явленная в них и через них во всей жизни церкви (1 Кор. 15:10).

Другими отличительными чертами внутреннего состояния первенствующей Церкви были: усиленная проповедь о воскресении Иисуса Христа как средоточном предмете веры, потому что с утверждением веры в воскресение Христово утверждалось в христианстве и все прочее, как в учении, так и в жизни, а также очевидное присутствие великих даров благодати (см. 1 Кор. 15:10). Дары милостыни тоже были выражением духа благодати в сердцах щедродателей. Ими скреплялось общение всех и единение церковное, а также и миролюбие с оставшимися неверными, с которыми христиане не входили в имущественные тяжбы и вообще старались иметь у них о себе доброе мнение как об учениках Иисуса (см. Ин. 13:35). И любовь отличала резко христиан от других людей, а еще более дух священного помазания благодатного, сказывавшийся в радости о Господе и мире со всеми внешними. Словом, это было празднственное настроение всех и каждого при своем личном благодатствовании и лицезрении того же во всех других. Нечто подобное бывает и ныне у христиан, сподобляющихся с чистой совестью воспринимать дары благодати в покаянии и причащении. Они были как родные и величали одних наименованием «отцы», других — «братья». Безродный здесь обретал родных, бездетный — детей, лишившиеся родителей — отцов. Сколько было придумано и ныне изобретается способов к устроению взаимного общения людей в духе мира и любви. И все тщетно. Благодать же о Христе, претворяя сердца, в короткое время исполнила то, что не сделано в века и тысячелетия. Каждый, кто только мог, считал знаком благодати и милости Божией, если только он мог призреть и успокоить вдовиц, сирот и прочих бедняков. Вообще это было время светлой христианской любви и всех даров благодати, которыми созидалась, укреплялась и возрастала первенствующая христианская Церковь Иерусалимская, во многом бывшая примерной для Церквей других городов и областей.

о воскресении Господа Иисуса Христа. Наивысшим доказательством спасения, совершенного Иисусом Христом, было Его воскресение из мертвых. Апостолы в качестве главных очевидцев должны были свидетельствовать об этом искупительном событии (Деян. 1:22).

благодать. Она присутствовала в свидетельстве и в жизни апостолов.

Обилие благодатных даров, излившихся на последователей Христовых в День Пятидесятницы, обнаружилось в их обществе особыми характерными чертами их жизни и нравственной деятельности. Это были: множество чудес, совершаемых апостолами и другими учениками Христовыми и привлекавших ко Христу новые толпы последователей; необыкновенное единодушие и взаимное единение между членами Церкви, поддерживающееся совершением общественных молитв и участие в причащении Тела и Крови Христовых, наконец, приведшее к общению имуществ между христианами, а через то и к необыкновенной благотворительности христиан народу. По замечанию дееписателя, никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее, а потому и не было между ними никого нуждающегося, ибо владельцы имущества и земель продавали свою собственность и вырученные деньги, полагая к ногам апостолов, обращали на общую пользу. Святой Лука с особенной любовью упоминает о киприянине левите Варнаве, который, как бы в оправдание своего имени, означающего сын утешения, продал свое богатое поместье и деньги положил к ногам апостолов.