Деяния апостолов, Глава 23, стих 24. Толкования стиха

Трибун римской когорты увидел, что для сохранения жизни Павла от покушений врагов его необходимо вывести его под прикрытием из Иерусалима в Кесарию и передать все дело прокуратору Феликсу.

Иудеи очень были раздражены тем, что римский чиновник не был всецело на их стороне и что суд над Павлом не привел к исполнению их желания предать апостола смерти. Тогда некоторые фанатики из их среды, числом сорок человек, дали обет не пить и не есть, пока не умертвят Павла. А чтобы исполнить свой убийственный замысел, они сказали первосвященнику и другим чинам синедриона, чтобы они попросили тысяченачальника снова вывести к ним на суд Павла, причем во время пути его в синедрион они и намеревались убить его.

Но этот замысел их был открыт и доведен до сведения тысяченачальника племянником Павла. И тысяченачальник, продолжая уважать и охранять в Павле римского гражданина, отправил его в ночь перед днем, в который заговорщики рассчитывали привести свой замысел в исполнение, под сильною охраною стражей в Кесарию к проконсулу Иудеи Феликсу, причем в особом письме объяснил ему обстоятельства взятия апостола под стражу, его римское гражданство и его политическую безвинность.

 κτήνη (животных) — этим словом, которое по большей части употреблялось во множественном числе, называли вообще животных («стада»), см., например: Полибий. Всеобщая история, 12.4.14, где им обозначено стадо свиней; оно могло употребляться также в контексте противопоставления люди-животные. В единственном числе κτήνος могло означать быка или овцу. Единственными примерами в LSJ значения «лошадь» или «верховой мул» являются этот стих и Лк. 10:34 (слово стоит в единственном числе). Барретт (Barrett, 1080) приводит дополнительно место из Иосифа Флавия, где из контекста ясно, что этим словом назван осел (Иуд. древн., 8.241).

κτήνη τε παραστησαι (приготовить животных) — конструкция меняется от прямой речи к косвенной, ср. Деян. 23:22, где происходит противоположное изменение.

πρός Φήλικα τόν ήγεμόνα (к правителю Феликсу) — Феликс был вольноотпущенником и братом вольноотпущенника Палланта, влиятельного фаворита императора Клавдия. Только этим можно объяснить тот беспрецедентный факт, что вольноотпущенник получил столь высокую должность. Согласно Тациту (История, 5.9), его имя было Антоний Фелике, согласно Иосифу Флавию (Иуд. древн., 20.137) — Клавдий Феликс. Вариант Иосифа мог быть результатом ошибки переписчика: πέμπει δέ καί Κλαύδιον (вместо Κλαύδιος) Φήλικα. В 1966 г. в Израиле была найдена надпись, в которой упомянут прокуратор (επίτροπος) с преноменом и номеном Тиберий Клавдий (см.: Avi-Yonah М. The Epitaph of Т. Mucius Clemens // IEJ. 16. 1966. P. 258-264). Когномен, к сожалению, не сохранился, но, как полагал издатель надписи, в ней речь могла идти именно о Феликсе. Однако выяснилось, что лакуна слишком мала для предложенного восстановления и надпись отношения к Феликсу не имеет (Маг- tin А. Т. Mucius Clemens, praefectus castrorum d’Agrippa II // ZPE. 52.1983. S.203-210). Среди эпиграфических свидетельств сохранились упоминания как о Марках Антониях Феликсах, так и о Тибериях Клавдиях Феликсах, однако все надписи, за исключением одной, не могут быть привлечены как подтверждение одного или другого варианта имени проконсула. В этой единственной надписи (CIL, 5.34, Пола, в Истрии) упоминается некий Прокул, правнук Антония Феликса: Anneio L. L. f. Domitio Proculo c(larissimo) p(uero) pronepoti Antoni Felicis Antonia Clementiana l(ocus) d(atus) d(ecreto) d(ecurionum). То, что в надписи упомянут прадед мальчика, говорит о том, что тот был знаменит. Но это, разумеется, не может рассматриваться как решающий аргумент. Итак, если Тацит привел имя прокуратора правильно, то Феликс был, скорее всего, как и его брат Паллант, вольноотпущенником Антонии, матери Клавдия. Если прав Иосиф Флавий, то Феликс был вольноотпущенником Клавдия. Об имени Феликса см.: Bruce E F. The Full Name of the Procurator Felix // JSNT. 1. 1978. P. 33-36 (имя прокуратора было Тиберий Клавдий Феликс); Нетег С. J. The Name of Felix again // JSNT. 31. 1987. P. 4549 (имя скорее было Марк Антоний Феликс). Об ударении в греческой передаче латинского имени Felix см.: комм, к Деян. 24:3. Тацит (История, 5.9) сказал, что он обладал царской властью и рабской натурой, и отметил его особую жестокость и сластолюбие: рег отпет saevitiam ас libidinem ius regium servili ingenio exercuit. Согласно Светонию (Клавдий, 28.1), Феликс был мужем трех цариц (trium reginarum maritum). Из них известны две: Друзилла, дочь Агриппы I (см.: комм, к Деян. 23:24), и Друзилла, дочь Юбы II мавританского, с материнской стороны внучка Антония и Клеопатры. Таким образом, Феликс был внучатым зятем Антония, внуком которого был Клавдий (мать Клавдия была дочерью Антония и Октавии, сестры Августа).

По Иосифу Флавию, Феликс в качестве прокуратора Иудеи был преемником Кумана. Правление Кумана было неудовлетворительным, и в результате расследования, проведенного легатом Сирии Уммидием Квадратом, Куман был отстранен от должности и отослан в Рим. По совету первосвященника Ионатана Клавдий назначил Феликса прокуратором Иудеи. Иосиф Флавий упоминает о назначении Феликса между сообщениями об отставке Кумана и об увеличении территории, находившейся под управлением Агриппы И. Последнее событие произошло в 12 й год принципата Клавдия (53 г.), из чего, по мнению большинства исследователей, следует, что Феликс приступил к должности в 52/53 г. Однако Шварц (Schwartz D. R. Studies in the Jewish Background of Christianity. Ttibingen, 1992. P. 223-236) отстаивает более раннюю дату — 49 г. Тацит (Анналы, 12.54) рассказывает о назначении Феликса иначе: At поп frater eius cognomento Felix, pari moderatione agebat, iam pridem Iudaeae im- positus et cuncta malefacta sibi inpune ratus tanta potentia subnixo. Sane praebuerant Iudaei speciem motus orta seditione, postquam... et quamquam cognita caede eius haud obtemperatum esset, manebat metus ne quis princi- pum eadem inperitaret. Atque interim Felix intempestivis remediis delicta accendebat, aemulo ad deterrima Ventidio <Cumano> cui pars provinciae habebatur, ita divisis ut huic Galilaeorum natio, Felici Samaritae parerent, discordes olim et tum contemptu regentium minus coercitis odiis. Igitur raptare inter se, inmittere latronum globos, conponere insidias et aliquando proeliis congredi, spoliaque et praedas ad procuratores referre, hique primo laetari, mox gliscente pernicie cum arma militum interjecissent, caesi milites; arsissetque bello provincia, ni Quadratus Syriae rector subvenisset. Nec diu adversus Iudaeos qui in necem militum proruperant, dubitatum quin capite poenas luerent: Cumanus et Felix cunctationem adferebant quia Claudius causis rebellionis auditis ius statuendi etiam de procuratoribus dederat. Sed Quadratus Felicem inter iudices ostentavit, receptum in tribunal, quo studia accusantium deterrerentur; damnatusque flagitiorum quae duo deliquerant Cumanus et quies provinciae reddita. — «Но подобной умеренности (т. e. такой, как у Палланта. — И. Л.) не обнаруживал его брат по имени Фелике, который, уже давно пребывая правителем Иудеи, считал, что при столь могущественной поддержке может безнаказаннно творить беззакония. Среди иудеев действительно возникли волнения и начался мятеж, когда... пропуск в рукописи, в пропущенном месте речь шла об указе Калигулы установить ему статую в Иерусалимском Храме, и хотя после того как стало известно о его (императора Калигулы. — И. Л.) умерщвлении, это исполнено не было, их тем не менее не оставлял страх, как бы кто из принцепсов не повелел им того же. Между тем Феликс неуместными методами толкал их на новые беспорядки, причем в злоупотреблениях всякого рода с ним соревновался Вентидий Куман, ведавший частью провинции, которая была поделена между ними так, что Вентидию подчинялся народ галилеян, а Феликсу — самаритяне; те и другие издавна враждовали, а тогда, из презрения к обоим правителям, и вовсе перестали сдерживать взаимную ненависть. Итак, они принялись грабить друг друга, посылать друг к другу шайки разбойников, подстраивать засады, а порою затевать и подлинные сражения, делясь с прокураторами награбленным и захваченною добычею. Те вначале были очень довольны, но, когда смута угрожающе возросла, вмешались в нее военной силой; наши воины был перебиты бунтовщиками, и провинция запылала бы в пожаре войны, если бы ей на помощь не явился правитель Сирии Квадрат. Он недолго раздумывал, как поступить с иудеями, дерзнувшими на убийство воинов, и они поплатились за него головой; медлил он лишь в отношении Кумана и Феликса (прослышав о причинах восстания, Клавдий предоставил ему свершить правосудие и над обоими прокуратороми), но Квадрат, дабы умерить рвение обвинителей, взял Феликса с собой на трибунал и посадил его среди судей, и за преступление, совершенное ими обоими, был осужден только Куман, после чего в провинции восстановилось спокойствие» (пер. А. С. Бобовича под ред. Я. М. Боровского).

Большинство исследователей предпочитают информацию Иосифа, полагая, что он должен был знать лучше Тацита положение дел в Иудее (ср.: Schiirer, Vermes, Millar, Black, 1,460, note 15: «Ясно, что подробное изложение Иосифа Флавия следует предпочесть неясным заметкам Тацита»). Некоторые все же опираются на Тацита. Предпринимались попытки гармонизировать оба сообщения (см., например: Bruce E F. Taci- tus оп Jewish History // JSS, 29. 1984. R 42).

Дата отставки Феликса также является предметом дискуссий. Согласно Иосифу Флавию (Иуд. древн., 20.182), после того как Нерон назначил Феликсу преемником Порция Феста (см.: комм, к Деян. 24:27), ряд влиятельных иудеев отправились в Рим, где выступили с обвинениями против Феликса. Последний, вероятно, поплатился бы за притесненея иудеев, если бы за него не заступился Паллант, который тогда еще пользовался доверием императора. Евсевий, согласно армянскому переводу «Хроники», датирует отставку Феликса последним годом правления Клавдия, но в латинском переводе, выполненном и отредактированном Иеронимом, стоит другая дата: второй год правления Нерона, т. е. 55 г. Оба варианта ненадежны: свою информацию о событиях в Иудее Евсевий черпал из Иосифа Флавия, дополняя отсутствующие даты по собственному разумению (см. подробнее: Schurer, Vermes, Millar, Black, I, 465 f., note 42). Паллант, благодаря которому Феликс был оправдан, был отстранен от ведения финансовых дел, согласно Тациту (Анналы, 13.14), в начале правления Нерона, причем до дня рождения Британника 13 февраля 55 г. Нерон стал императором 13 октября 54 г., следовательно, если принять сообщение Тацита, то или Паллант сохранял свое влияние после отставки и смог помочь брату, или Феликс был прокуратором Иудеи при Нероне меньше 4 месяцев. С последним плохо согласуется описание Иосифом Флавием действий Феликса при Нероне: они явно требовали большего времени (Иуд. древн., 20.160-181; Иуд. война, 2.247-270). Тацит между тем упоминает о том, что Нерон обещал Палланту не вменять ему в вину ничего из его прошлой деятельности (Анналы, 13.14: sane pepigerat Pallas ne cuius facti in praeteritum interrogaretur paresque rationes cum re publica haberet), и для человека, баснословно богатого (ср.: Ювенал. Сатиры, 1.109), потеря должности совсем не обязательно должна была означать потерю влияния. Нерон собирался унаследовать имущество Палланта, но ждать ему надоело, и в 62 г. Паллант был отравлен по распоряжению императора {Тацит. Анналы, 14.65: «В том же году Нерон, как полагают, умертвил ядом своих виднейших вольноотпущенников... Паланта, который, дожив до глубокой старости, удерживал за собой огромное состояние», пер. А. С. Бобовича под ред. Я. М. Боровского). Эпизод с египтянином (см.: комм, к Деян. 21:38) произошел незадолго до ареста Павла римлянами и он, согласно Деян. 24:27, провел еще два года в тюрьме при прокураторстве Феликса. Таким образом, скорее всего, Феликс был отозван со своего поста в 59 г. Последние монеты, бесспорно отчеканненые при Феликсе, датируются первым годом царствования Нерона (54/55 г.). Большое количество новых монет появляется в 58/59 г., что может быть связано с появлением нового прокуратора {Riesner. Paul’s Early Period. R 223).

23:23 - 24 — в «западном» тексте (по реконструкции Кларка на основе ряда рукописей, главным образом переводов (614 itg,g*h vgmss syr1™8) (см.: Clark, 151), текст здесь существенно расширен: Ετοιμάσατε στρα- τιώτας, δπως πορευθώσιν έως Καισαρείας, ιππείς άκατόν καί δεξιολάβους διακοσίους* καί άπό τρίτης ώρας της νυκτός κελεύει ετοίμους άναι πορεύεσθαι* και τοΐς έκατοντάρχοις παρήγγειλεν κτήνη παραστησαι, "ινα έπιβιβάσαντες τόν Παύλον διά νυκτός διασώσωσιν εις Καισάρειαν προς Φήλικα τόν ηγεμόνα* εφοβήθη γάρ μήποτε άρπάσαντες αυτόν όι *Ιουδαίοι άποκτένωσι, και αυτός μεταξύ έγκλησιν έχη ώς άργύριον ειληφώς — «“Приготовьте солдат, чтобы они отправились в Кесарию, сто всадников и двести дексиолабов”, и он приказал, чтобы они были готовы выступить в третий час ночи. И он приказал центурионам предоставить животных, чтобы, посадив (на них) Павла, ночью препроводить к правителю Феликсу, ибо он боялся, как бы иудеи, схватив, его не убили, а он сам не получил бы обвинения в том, что взял деньги» (за то, что позволил Павла убить).

Узнав об этом отчаянном заговоре, Лисий тайно и под сильным военным прикрытием отправил узника в Кесарию, к своему начальнику, прокурато­ру Феликсу, с формальным отношением об узнике и его деле. Феликс был отпущенником императора Клавдия и принадлежал к тем прославившимся своею низостью и алчностью Римским администраторам, которые добивались своих должностей низкой лестью и подкупом и пользовались своим положением для постыдной наживы на счет вверенных их управлению областей. По свидетельству римского историка Тацита, Феликс был в одно и то же время распутный и жестокий, свои почти царские обязанности исполнял с духом раба. Чтобы закрепить за собою положение в Иудее, он женился на Друзилле, дочери Ирода Агриппы, и считая себя безнаказанным, он грабил и всячески оскорблял иудеев, но зато и должен был посто­янно бороться с страшными мятежами, поднимавшимися то сикариями и разбойниками, то ложными миссиями. Иудеи ненавидели его, и он ненавидел их. От такого человека нельзя было ожидать справедливости, но так как апостол был римский гражданин, то это одно и могло служить залогом того, что прокуратор станет на его сторону против ненавистных ему старейшин иудейских.

– Ослов: несколько, ради удобства Павла в пути. Переход, как видно из дальнейшего (ст. 31, 32), назначено было сделать поспешно, а для сего нужны были или, по крайней мере, могли потребоваться резервные животные. Во всяком случае видна забота Лисия об удобствах и безопасности апостола и в этом – его расположение к нему.

– Феликс (Антоний), о котором здесь упоминается, тогдашний римский прокуратор Иудеи, был вольноотпущенный императора римского Клавдия, брат любимца Неронова Палласа, зять Ирода Агриппы I (см. прим. к Деян. 12:1). Он получил прокуратуру от Клавдия, после смены прокуратора Кумана, около 53-го года по Р. Хр., исправлял «должность царскую в рабском духе», как выражается о нем римский историк Тацит (Hist. V, 9), отозван был с прокуратуры Нероном, но, несмотря на жалобы иудеев на него, не лишился милости императора, по протекции Палласа.

Снаряжение большого конвоя для сопровождения Павла показывает, что тысяченачальник ожидал нападения врагов Павла с сильным вооружением и подкреплением сикариями, всегда готовыми на все возмутительное. Есть предположение, что существовали и другие планы, кроме плана сорока заговорщиков, и что тысяченачальник боялся народного восстания (см. «Воскресное чтение». 1873. Ч. 2.). «Столь большой конвой — это умная предосторожность, чтобы доставить в Кесарию невредимым римского гражданина Павла. Видна забота Лисия об удобствах и безопасности апостола и в этом его расположение к нему». Кажется, вместе с апостолом Павлом были отправлены в Кесарию и те, кто свидетельствовал против него. Имея это в виду, святой Иоанн Златоуст говорит: «Если Павел признан был невинным, то для чего были посланы туда обвинители? Для того, чтобы дело было исследовано точнее и чтобы этот муж явился более чистым» (ср. стих 30). Обвинителей же было много, поэтому, естественно, и конвой необходимо должен быть немалым, особенно если иметь в виду крайне злобное настроение указанных обвинителей.

Раздраженная против Павла толпа иудеев и еще более начальников иудейских искала смерти его; но Господь не допустил рабу Своему пострадать прежде предназначенного времени. Он сам явился апостолу в ночном видении и подкрепил его надеждой, что он будет свидетельствовать и в Риме, как и в Иерусалиме о Христе. Этого было достаточно для апостола языков, чтобы с новою ревностью продолжать свое великое служение. Начало этого дела не замедлило быть. На другой же день после заключения Павла под стражу некоторые из иудеев, в количестве сорока человек, опасаясь, чтобы узник не ускользнул от их мести, составили против него заговор с целью убить его и поклялись не вкушать хлеба до исполнения заговора.

Синедрион, извещенный об этом заговорщиками, должен был содействовать им в исполнении заговора. Но сын сестры Павла, случайно узнав об этом заговоре, тайно известил о нем Павла, который через него же дал знать тысяченачальнику, а он в ту же ночь под стражей в 470 человек отправил Павла как римского гражданина, при особом препроводительном письме к прокуратору Феликсу в Кесарию,.

В составленном против Павла заговоре иудеев, заклявшихся не есть до тех пор, пока не убьют его, достойно примечания не то, что нашлись и находятся такие фанатики, которые даже с заклятием себя готовы совершить преступление, как дело богоугодное и религиозное, а то, что этот заговор знают и одобряют члены высшего судилища иудейского и готовы содействовать его исполнению. До чего доводит озлобление и ослепление вождей народа в деле религии! Исполнение подобной безрассудной клятвы, как и неисполнение ее, не могло особенно затруднить заклявшихся, потому что те же первосвященники, которые охотно согласились принять в исполнении клятвы еще большее свободою могли дать разрешение от клятвы, когда видели, что она не исполнилась по независящим от них причинам.