Итак, начнем с твоего вопроса. «Во-первых, - пишешь ты, - я настойчиво прошу, чтобы нечто из того, что Иероним, муж блаженный и ученый, повинуясь благочестию и разделяя Вашу славу, пытается толковать, ты, господин мой, из чтения древних отцов ты удостоишься объяснить мне в коротком и ясном письме». Почему ты это говоришь, я не знаю, ведь этот святейший муж предоставил мне открытое объяснение и достаточно внятное толкование. В книге «Еврейские вопросы» он, разумеется, предлагает такое разрешение: «Вопрос известный и всесторонне обсуждавшийся всеми Церквями, что, согласно точному расчету четырнадцать лет после потопа, как рассказывается, жил Мафусаил. Ведь когда Мафусаилу было 167 лет, он родил Ламеха; со своей стороны, Ламех, когда ему было 188 лет, родил Ноя, и было в год рождения Ноя Мафусаилу 355 лет. А на шестисотый год жизни Ноя случился потоп, и по расчету со всех сторон, доказано, что потоп был на 955 году жизни Мафусаила. Но поскольку говорят, что он жил более девятисот шестидесяти девяти лет, то нет никакого сомнения, что он прожил 14 лет после потопа. И как это может быть правдой, когда только восемь душ спаслись на ковчеге?» Это предисловие, а вот разгадка. «Следовательно, остается предположить, что в большинстве
кодексов в этом месте ошибка в цифрах, поскольку в еврейских и самаритянских книгах написано так: «И прожил Мафусаил 187 лет, и родил Ламеха; и прожил Мафусаил после того, как родил Ламеха, 782 года, и родил сыновей и дочерей; и все дни Мафусаила составили девятьсот шестьдесят девять лет, и умер он, и прожил Ламех 182 года, и родил Ноя». Следовательно, от дня рождения Мафусаила до дня, в который Ной родился, прошло 369 лет; прибавь к ним шестьсот лет Ноя, потому что на шестисотый год его жизни случился потоп, и так и получится, что на девятьсот шестьдесят девятом году жизни умер Мафусаил, в тот год, в который начался потоп». А чтобы ты поверил в правдивость этого, прибегни к переводу, сделанному этим святейшим из мужей, и не будет у тебя никакого сомнения. Ведь и блаженный Августин в пятнадцатой книге «О граде Божием», когда он разбирает несоответствие еврейских кодексов и их перевода - Септуагинты, в конце своего рассуждения об этом среди всего прочего, утверждая, говорит:
«Всех же лет жизни Мафусаила считается девятьсот шестьдесят девять». И потом немного: «Если вычесть отсюда девятьсот пятьдесят пять лет, от рождения Мафусаила до потопа, то останется 14 лет, которые он прожил после потопа. Некоторые поэтому полагают, что он прожил некоторое время не на земле, где, как известно, были уничтожены все творения, которым природа не дозволяет жить в воде, а со своим отцом, который был перенесен куда-то, и пробыл там до тех пор, пока не окончился потоп. Думают так потому, что не хотят отказывать в доверии кодексам, - то есть переводу Септуагинты - которым Церковь отдает преимущественное уважение, и полагают, что скорее в иудейских, чем в этих, есть неточность. Они не допускают, что скорее у переводчиков могла возникнут ошибка в данном месте, чем ложь на том языке, с которого через посредство языка греческого был сделан перевод на наш язык». И потом другое: «Это мнение или предположение пусть каждый принимает, как хочет: несомненно одно, что Мафусаил не жил после потопа, а умер накануне». Наконец, вставив некоторые рассуждения, выбранные по смыслу, говорит: «Будет вероятнее, если кто-нибудь скажет, что на первых порах, как только начали переписывать это из Птолемея, нечто подобное могло быть сделано в одном, то есть в прежде всех переписанном кодексе, а из него уже распространилось далее; к этому могла присоединиться и ошибка переписчика. Последнее можно предполагать в вопросе о жизни Мафусаила». Наконец, чуть дальше: «Итак, - говорит он, - та разница в числах, одним образом показываемых в кодексах греческих и латинских, и другим - в еврейских, - и прибавляет, - должна быть приписана ошибке того переписчика, который первым взял для переписки кодекс из библиотеки вышеупомянутого царя». Наконец, еще после: «Но как ни отнестись к этому объяснению, верить ли, что дело было так, или не верить, да и вообще, было ли оно подобным образом, или каким-либо иным, я нисколько не сомневаюсь, что в тех случаях, когда имеется различие между теми и другими кодексами, и когда, притом, показания тех и других вместе не могут иметь исторической достоверности, следует доверять более тому языку, с которого был сделан толковниками перевод на другой язык. Ибо даже по некоторым трем греческим, одному латинскому и одному сирийскому кодексам, согласным между собою, оказывается, что Мафусаил умер за шесть лет до потопа». Это блаженный Августин, как и святой Иероним, рассказывает в тех отрывках, которые мы привели. Не нужно нам считать иначе, чем считали эти образованнейшие люди. Затем Евкерий, муж необыкновенного знания и выдающегося понимания, словами и предложениями достаточно изобильный и изобильно красноречивый, этот вопрос среди прочего описывает таким образом: «Как это так, что в годах Мафусаила насчитывается по точному расчету четырнадцать лет после потопа, когда только восемь душ, по преданию, были в ковчеге?» Ответ: «Конечно, ошибка в счете, когда читаем это в еврейских книгах, так что до времени потопа достигается число в четырнадцать лет». Этих троих, как видно, нам достаточно для подкрепления этого мнения, поскольку писано: «По словам двух свидетелей, или трех свидетелей должно быть крепким каждое слово». Ведь многие об этом написали много. А в наше время несравненный своими познаниями муж Исидор, епископ Севильи, в книге «Этимологии», когда хотел раскрыть происхождение его имени, сказал так: «Мафусаил истолковывается как mortuus est (умер). Этимология имени очевидна. Некоторые же считают, что он вместе с отцом был перенесен и избежал потопа. Вследствие этого, очевидно, переводится как mortuus est (умер), чтобы показать, что не жил он после потопа, но погиб из-за этого катаклизма. Ведь только восемь человек на ковчеге избежали потопа»
