Бытие, Глава 47, стих 9. Толкования стиха

Иаков сказал: Дней моей жизни имею я сто тридцать лет, кратки они и несчастны. – не потому, что дни плохи, но оттого, что в нас день ото дня накапливается дурное.

Христос есть истинная жизнь, и наша истинная жизнь есть пребывание во Христе. Подобно этому и дни иные – добрые, и на них-то указывает Пророк в своем провозглашении: кто любит жизнь, хочет видеть добрые дни (см. Пс. 33:13). Ибо дни века сего злы, так как и век сей, будучи мерой мира, о котором сказано, что весь мир лежит во зле (1 Ин. 5:19), – и свойствами своими сообразен миру, им измеряемому. А самые дни суть части этого времени; потому апостол говорит: дорожа временем, потому что дни лукавы (Еф. 5:16). И Иаков свидетельствует: малы и несчастны дни жизни моей. Потому теперь мы – не в жизни, но в смерти. Потому и молился апостол, говоря: кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7:24). Но есть другая некая жизнь, к которой призывает нас слово. И хотя настоящие наши дни Лукавы, однако же есть другие добрые дни, которые не пресекаются ночью. Ибо для них сам Бог будет вечным светом, озаряя их сиянием Своей славы. Потому когда слышишь о добрых днях, не думай, чтобы в обетовании говорено было тебе о здешней жизни, потому что тленны те дни, которые производит чувственное солнце; а тленное не может быть приличным даром нетленному. Но если душа нетленна, то нетленны должны быть и душевные дарования. И проходит образ мира сего (1 Кор. 7:31). Если Закон имеет в себе тень грядущих благ, то представь себе какие-то радостотворные и святые субботы из дней вечных, новомесячия, праздники; но представь их соответственно Духовному закону.

В сравнении с вечностию, всякое время коротко. Поэтому и Иаков, сказав, что ему сто тридцать лет, говорит; малы и злы дние мои. И псалмопевец, рассуждая о бренности всего рода человеческого, говорит: дние наши яко сень преходят (Пс. 143:4). Принимая это во внимание, мы не должны ни превозноситься силою, ни стремиться к богатству, ни радоваться счастию, зная, что все вскоре будет взято от нас.

«Иаков сказал фараону: дней странствования моего сто тридцать лет». Вот как все праведники проводили настоящую жизнь, как бы на чужой стороне, и так в ней располагались. Послушай, как и Давид говорил: «ибо странник я у Тебя и пришелец» (Пс. 38:13). Так и Иаков говорит: «дней странствования моего сто тридцать лет». Поэтому и Павел сказал о древних праведниках, что они сознавали, «что они странники и пришельцы на земле» (Евр. 11:13). «Дней странствования моего, говорит Иаков, сто тридцать лет; малы и несчастны дни жизни моей и не достигли до лет жизни отцов моих в днях странствования их». Дни, говорит, которые я прожил, и малочисленны и бедственны. Здесь он разумеет годы рабства, какое он терпел у Лавана, после бегства, учиненного им из–за брата; потом, после возвращения оттуда, — скорбь, столь долговременную, о (предполагаемой) смерти Иосифа, и еще многие другие бедствия, им испытанные. Представь себе, в каком страхе он был, когда Симеон и Левий, в отмщение за свою сестру, истребили целый город и взяли в плен всех жителей Сихема. Он сказал тогда, обнаруживая беспокойство, в каком находился: «вы возмутили меня, сделав меня ненавистным для жителей сей земли, для Хананеев и Ферезеев. У меня людей мало; соберутся против меня, поразят меня, и истреблен буду я и дом мой». Поэтому и говорит теперь он фараону: малы и несчастны дни жизни моей.

странствования. Целью его странствования был небесный город (Втор. 26,5; Евр.11,9-10). малы и несчастны. Иаков не гордился количеством прожитых лет, поскольку они несоизмеримы с вечностью.

Аудиенция Иакова у фараона характерна не столько для благородства и великодушия фараона, сколько особенно для истинно-патриархального величия, достоинства и веры Иакова: дважды (при приходе и уходе своем) приветствуя фараона сообразно этикету при дворе восточных царей (ср. 3 Цар. 1:31) и, без сомнения, с искренним чувством признательности царю Египта за благодеяния его семье своей, он, однако, держит себя при этом с истинным достоинством патриарха и священника (о преклонении его пред фараоном текст не говорит). Особенно сильно у старца чувство или сознание временного, преходящего значения земной жизни — этого «странствования» (Быт. 47:9 ст.), — с чем вместе, естественно, предполагается бытие и крепость у Иакова веры в жизнь загробную (ср. Евр. 6:19). Обращая взор на пережитое прошлое, Иаков называет 130 лет жизни своей «днями немногими и несчастными» — малы по сравнению с отцом его, жившим 180 лет, и дедом Авраамом, умершим в 175 лет (возможно, однако, что Иаков имеет в виду и раннейших, даже допотопных патриархов). Иаков, живший после сего еще 17 лет, видимо, подобно отцу своему Исааку (Быт. 27:1–2), занят мыслью о смерти задолго до ее наступления.

Дни странствования моего. Странствованием Иаков называет жизнь или свою в особенности, яко странническую, или человеческую вообще, как путь чрез время к вечности. Кратки. По причине горестной старости Иаков воображает уже себя на краю гроба и потому сравнивает свою стотридцатилетнюю жизнь, со стосемидесятипятилетнею жизнью Авраама и стовосьмидесятилетнею Исаака. И несчастны. Здесь вспоминает он ненависть Исава, притеснения Лавана и мнимую смерть Иосифа. Если вспомнить, что Авраам и Исаак также перенесли тяжкие искушения и что сей последний почти в таких же летах, в каких теперь находится Иаков, лишился уже зрения, то жалоба Иакова на краткость и бедствия жизни может показаться малодушною и несообразною с свойственным сему патриарху доверием к Провидению. Но недоумение сие уничтожится, если речь Иакова к Фараону разрешится так: «Ты, по моему образу, почитаешь старость мою глубокою, но она не так многолетна, как жизнь моих предков. Причиною престарелого вида моего не столько лета, сколько несчастия и печали».

Почему Иаков называет жизнь странствованием? Конечно, ответ может быть очень прост: Иаков указывает на кочевую жизнь, которую вели его предки и он сам. Но такой ответ едва ли может быть удовлетворительным. Фараон спрашивает не о роде жизни и занятиях, а о летах жизни. Поэтому и ответ должен указывать не на род жизни, а на самую жизнь, продолжительность существования. Следовательно, можно ожидать, что Иаков отождествляет вообще жизнь и земное существование со странствованием. А так как страннику естественно ждать для себя постоянного жилища — отечества, то и Иакову естественно ждать по окончании этого странствования, т. е. земной жизни, отечества на небесах. В таком смысле понимали это выражение ветхозаветные (1 Пар. 29:15; Пс. 38:13; Пс. 118:19-20; Иер. 35:7) и новозаветные писатели (Евр. 11:15). Кроме того, нет сомнения, что Иаков не смотрит на настоящую жизнь как на награду за свое благочестие; дни жизни этой он считает «несчастными». Он не пристрастился к настоящей жизни, не считает ее своим идеалом. От него можно ожидать не страха и нежелания смерти, как от героев «Илиады» и «Одиссеи», а спокойного привета ей (Быт. 45:28; Быт. 46:30): только увижу сына и умру или усну (Быт. 47:30).