Бытие, Глава 18, стих 1. Толкования стиха

Бог явился вновь Аврааму возле дуба Мамре в виде трех мужей, которые, вне сомнения, были ангелами, хотя некоторые полагают, будто один из них был Христос, и утверждают, что Он был видимым до того, как явился во плоти. Вопрос относится к могуществу божественного, невидимого, бестелесного, непередаваемого по природе; к способности, не меняя сколь-либо своей сущности, являться даже смертным не как есть, а в одухотворенном образе чего бы то ни было. Доказывая, что один из этих трех был Христос, основываются на том, что, хотя Авраам видел троих, к Богу он обращался в единственном числе. Ведь так написано: и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в свой шатер и поклонился до земли и сказал: Владыка! если я обрел благоволение перед очами Твоими... Но почему же тогда упускают из виду, что, когда двое из них отправились покарать содомлян, и в то время, как Авраам к одному обращался, называя Владыкой и заступаясь за праведника, дабы и он не погиб как нечестивый из Содома, Лот принимал двух других и обращался к ним в беседе как к одному? Ибо после слов: государи мои! зайдите в дом раба вашего (Быт. 19:2), — сказано: мужи те по милости к нему Господней, взяли за руку его... и поставили его вне города. Когда же вывели их вон, то сказали (Быт. 19:17 LXX): спасай душу твою; не оглядывайся назад и нигде не останавливайся в окрестности сей; спасайся на гору, чтобы тебе не погибнуть. Но Лот сказал им: нет, Владыка! вот раб Твой обрел благоволение перед очами твоими... (Быт. 19:16-19); после же этих слов Господь также ответил ему в единственном числе, хотя сам был в двух ангелах, когда произнес: вот, в угодность тебе Я сделаю и это... (Быт. 19:21). Это делает более достойным веры то, что и Лот в двух, и Авраам в трех узнали Господа и обратились к Нему в единственном числе, даже видя перед собой нескольких мужей. А обошлись они с теми так потому, что могли дать им подкрепиться человеческой трапезой как людям нуждающимся. Но в них было что-то столь превосходное, что принимавшие их как людей не могли усомниться, что Бог был в них, как Ему свойственно быть в пророках, и поэтому иногда обращались к ним во множественном числе, а иногда к Богу в них в единственном числе. Но то, что они были ангелы, Писание подтверждает не только здесь, в Книге Бытия, в которой изложены эти события, но также и в апостольском Послании к Евреям, где при прославлении гостеприимства сказано: Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство ангелам (Евр. 13:2).

Авраам, охотно принимающий странников, верный Богу, неутомимый в таинстве, ревностный в служении, узрел образ Троицы и приумножил гостеприимство благочестием, принимая Трех, но поклоняясь Одному. Сохраняя различие лиц, он называл их Единым Господом и, воздавая почесть Трем, обозначал одну Силу. Ибо в нем говорило не знание, а благодать, и, потому что не учился, он верил сильнее, чем мы, которые учимся. Ибо никто не подделал образ истины, и поэтому Авраам видит Трех, но поклоняется Единству. Он берет три меры лучшей муки, но закалывает одного теленка, веря, что достаточно одной жертвы, но трех приношений, одного жертвенного животного, но трех благодеяний.

***

См. Быт. 18:7

***

 Мы сказали о послушании и вере Авраама, о мудрости, праведности, любви к ближним, воздержании, а теперь давайте поговорим о его гостеприимстве   , ведь это немаловажная добродетель. Апостол особо в двух посланиях указал, что она должна быть свойственна епископу, чтобы быть радушным к приходящим и выходить навстречу, и следить за дорогами, и помогать даже тем, кто не просит, и привечать проходящих мимо. Авраам сидел у входа в шатер в полдень. В то время как другие отдыхали, он наблюдал, не идет ли путник. Неслучайно Бог явился ему в Мамврийской дубраве, потому что с большою ревностью он искал плода страннолюбия.

Авраам, сидевший при дверях своей храмины, не зная, что они – ангелы в человеческом подобии, полагал, что это некие странствующие люди идут мимо. Как страннолюбивый, он немедленно встал и пошел навстречу им, чтоб вернуть их к себе, угостить и упокоить их в прохладе под тенью дуба в час полуденного зноя. 

 

 

Посему место это еще и до настоящего вре­мени почитается соседними народами, как бы божественное, в целях чествования явившихся там Аврааму; и этот теревинф можно видеть сохра­няющимся даже доныне; и принятые гостеприимно Авраамом изображаются на картине возлежащи­ми: два — по одному с каждой из двух сторон, а в середине — более могущественный, превосходя­щий по сану. Показанный нам в середине есть Гос­подь, Сам наш Спаситель, Которого даже не зна­ющие Его почитают, Сам Тот, Кто с того вре­мени бросал между людьми семена благочестия, приняв на Себя и человеческий вид, и форму, от­крыл Себя, каков Он есть, благочестивому Праот­цу Аврааму и также передал ему знание о Своем Отце.
*** По словам Писания, Господь Бог явился в виде обыкновенного человека Аврааму, который сидел под Мамрийским дубом. Авраам же сразу пал ниц, и, хотя глазами своими видел человека, он поклоняется Ему как Богу и умоляет как Господа, и сознается, что не знает, кто Он, говоря такие слова: Владыка, Судия всей земли поступит ли неправосудно? Если недопустимо предполагать, что невозникшая и неизменная сущность Бога Вседержителя может измениться и принять человеческий облик или обмануть глаза смотрящих видом некоей твари; если нельзя думать, что все это лживые выдумки Писания, то кто же другой мог быть назван Богом и Владыкой, Судией всей земли, и поступающим правосудно, появившимся в образе человека... как не предсущее Слово Его?

Поскольку податель Бог определил, что в следующий год ниспослан будет Аврааму дар, то Авраам размышляет, будет или не будет открыто ему время, когда именно примет благословение и отверзется заключенная утроба Сарры. Когда же Авраам размышлял о том, явися ему Господь седящу ему пред дверми сени своея в полудни. Авраам желал насытить душевные очи свои этим откровением, но Бог стал для него невидим.

1. Медленно и неохотно приступаю я сегодня к произнесению слова. Когда подумаю, что каждый день мы поучаем, увещеваем, предлагаем вам духовную трапезу, а между тем многие из бывающих здесь и участвующих в этом духовном назидании, в досточудной и страшной трапезе, проводят целые дни на конских ристалищах, и таким образом не получают никакой пользы от нашей попечительности, а как бы уже по привычке, при первом внушении диавола, спешат на эти беззаконные зрелища, и сами себя добровольно ввергают в сети лукавого беса, так что ни наши внушения, ни самая опасность, ни напрасная трата там т. е., на зрелищах времени, не могут вразумить их, — то с какою, после этого, ревностью стану я предлагать поучение людям, которые вовсе не хотят иметь пользы от наших слов? Не дивись! И земледелец, когда увидит, что земля, после многих его забот и тяжких трудов, остается бесплодною и не вознаграждает достаточно трудов, уже не с такою, как прежде, охотою приступает к сеянию, и не с такою ревностью принимается за возделывание земли. Также и врач, когда увидит, что больной не повинуется его предписаниям, а еще сам своим образом жизни только увеличивает со дня на день свою болезнь, часто допускает такого оставаться в болезни, чтобы самый опыт научил его понимать свою пользу. Равно и преподающие детям науки, когда увидят, что они прежними уроками пренебрегают и не хотят помнить того, что уже им преподано, нередко оставляют их, чтобы (таким образом) исправить их беспечность и побудить их к большему прилежанию. Но земледелец, естественно иногда становится менее деятельным, когда он видит, что убытки его больше и больше увеличиваются, и несмотря на свой труд и издержки, он не получает плодов. И врач не несправедливо оставляет иногда больного: он врачует тело, и потому оставляет (больного) на время, чтобы усиление боли привело больного в чувство болезни, а затем побудило его и принять врачевание. Равным образом и учитель детей, по несовершенству их возраста, нередко с пользой налагает на них наказание. Но мы, превосходя всех этих людей, готовы и сегодня оказать отеческую любовь к падшим, и научить их, что если они останутся в той же беспечности, то это послужит для них к большему осуждению. Земледелец не с прежней охотой иногда бросает семена в той мысли, что напрасно уже и бесполезно делать издержки, а мы далеки от такого отчаяния. Правда, бросая духовное семя, мы иногда не получаем плодов, по беспечности слушателей; тем не менее в будущем нам уготована награда, потому что мы пускаем в оборот вверенное нам серебро, и исполняем повеленное нам от Господа; а слушатели впоследствии дадут отчет Тому, Кто востребует от них с лихвою данное им. Впрочем, мы не то имеем в виду, чтобы только нам самим не потерпеть вреда, и чтобы только сделать свое дело. Нет, мы желаем, чтобы и вы употребили в дело переданное вам от нас и не подверглись тому наказанию, которое постигло скрывшего талант, и не только не умножившего, но и закопавшего в землю серебро своего Господа. Таковы-то, кто принимает слово учения (талантом и серебром в Писании называется учение) и не старается принести плод и сделать надлежащее употребление (из поучений). Но, может быть, кто-нибудь скажет, что эта притча о талантах сказана о самих учителях? И я тоже скажу. Но если мы тщательно вникнем в притчу, вы увидите, что учителя обязаны только раздавать серебро, а ваш долг — не только хранить данное вам, но и употреблять в дело. А чтобы увериться в этом, надобно изложить самую притчу. Домовладыка, «человек, — сказано, — который, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение свое: и одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе; и тотчас отправился. По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета. Получивший пять талантов принес другие пять талантов и говорит: господин! пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них» (Мф. 25:14, 15, 19, 20). Велико и благоразумие раба, щедро и человеколюбие Господа. В самом деле, что Он говорит? «Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего» (Мф. 25:21). Так как, говорит, ты показал много благоразумия в употреблении того, что было тебе вверено, то заслуживаешь, чтобы поручить тебе еще больше. «Подошел также и получивший два таланта и сказал: господин! два таланта ты дал мне; вот, другие два таланта я приобрел на них» (Мф. 25:22). Много заботливости и в этом (рабе) об имении своего господина; поэтому и он удостаивается того же, что получил первый. Но почему принесший два таланта удостаивается равной чести с тем, кто принес пять талантов? Это справедливо, — потому, что большее и меньшее приращение (талантов) сделано не по рачительности одного и беспечности другого, а по количеству вверенных им талантов. А что касается до их усердия, то оба принесли поровну т. е., и тот и другой приобрели вдвое против того, сколько им было вверено; потому и награду получили одинаковую. 2. Но один раб ничего подобного не сделал; а что же? Приступи, глаголя: «Господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал, и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое» (Мф. 25:24, 25). О, злоба рабская! О, крайняя неблагодарность! Он не только ничего не приобрел на данный ему талант, но еще и укорил за талант своего господина. Такова испорченность души: она помрачает разум, и человека, однажды совратившегося с прямого пути, низвергает в бездну. Все это сказано об учителях, чтобы они не скрывали того, что вверено им, но со всем тщанием передавали учащимся. Но слушай далее, возлюбленный: из негодования господина на этого раба ты увидишь, как и учащиеся могут сделаться виновными, как и от них востребуется не только то, что им дано, но еще и с лихвою. В самом деле, что говорит Господь тому лукавому рабу? «Лукавый раб и ленивый! ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпал; посему надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью» (Мф. 25:26, 27). Серебром он называет драгоценное слово (Божие), а торжниками — вас, принимающих (от нас) это слово. Твое дело, говорит он, было только передать им серебро; а мое — взыскать от них не только то, что им дано, но и то, что они сверх того приобрели бы. Видите, возлюбленные, как много страшного в этих словах! Что же скажут на это те, которые не заботятся даже о сохранении вверенного им (сокровища), когда сверх того потребуется еще от них и приращение его? Но посмотри, как человеколюбив Господь! С денег вещественных Он воспретил брать рост. Почему и для чего? Потому, что от этого и тот и другой т. е., заимодавец и должник терпят много вреда. Одного сокрушает бедность, а другой с умножением богатства наживает себе и множество грехов. Поэтому-то от начала Бог дал жестокосердым иудеям такую заповедь: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост» (Втор. 23:19). Итак, какого ж извинения могут быть достойны те, которые жестокостью превосходят и самих иудеев, и после благодатного искупления и столь великого человеколюбия Господня, оказываются ниже и хуже людей подзаконных? Между тем в духовных дарах Господь обещает потребовать от нас лихвы. Почему так? Потому, что эта духовная лихва совершенно противоположна вещественному богатству. Там, должник, с которого взыскивается рост, внезапно впадает в крайнюю бедность; а здесь, подвергающийся взысканию лихвы, если он человек благоразумный, то чем большую принесет лихву, тем большее получит свыше воздаяние. Итак, возлюбленные, когда мы передаем в ваши руки вверенное нам (сокровище), тогда каждый из вас должен усугубить труд и бдительность, как для того, чтобы сберечь данное ему, чтобы оно сохранилось в целости, так и для того, чтобы употребить это в дело, то есть и другим передать, и многих привести на путь добродетели. Таким образом, ваше приобретение вдвойне увеличится — и вашим собственным спасением, и пользою других. Если вы будете так поступать, то и нас сделаете блаженными («Блажен, — сказано, — кто приобрел мудрость и передает ее в уши слушающих» Сир. 25:12), и побудите предлагать вам эту духовную трапезу еще в большем обилии. Итак, не оставляйте без попечения братьев ваших, и имейте в виду не свою только пользу, но пусть каждый (из вас) старается исхитить ближнего из челюстей диавола, отвлечь от беззаконных зрелищ и привести в церковь, с любовью и кротостью показывая ему, какой великий вред — там, и какие великие блага — здесь. Делайте это не раз только, или два, но постоянно. Пусть он сегодня не послушает твоих слов — убедится после; а если и в другой раз не послушает, то, видя твою настойчивость, когда-нибудь может быть и придет в себя, и, тронутый твоею заботливостью, отстанет от гибельных удовольствий. И никогда не говори, что я говорил ему и раз, и два, и три, и много раз, но ничего не успел. Не переставай говорить, — потому что чем дальше будешь продолжать, тем больше умножится и твоя награда. Не видите ли, каким долготерпением пользуемся мы от Бога всяческих, и как, несмотря на то, что мы ежедневно нарушаем Его повеления, Он не оставляет Своего попечения о нас, а еще и доставляет нам от Себя все, воссияв солнце, подавая дожди и прочее? Подобным образом будем и мы иметь попечение о наших братьях, и будем противостоять лукавому бесу, чтобы сделать тщетными его ухищрения. Если ведь каждый из приходящих сюда т. е., в церковь успеет сделать такое добро хотя одному, то подумай, как возрадуется наша Церковь о умножении чад своих, и как посрамится диавол, видя, что напрасно и без успеха он расставлял свои сети. Если будете так делать, то услышите и вы в тот день: «Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю». 3. Я твердо уверен, что именно так вы и будете поступать. Я вижу ваши лица, и догадываюсь, что вы с удовольствием приняли от нас наставление, а потому надеюсь, что вы исполните с своей стороны должное. Теперь кончим об этом увещание, и предложим вам нашу убогую и скудную трапезу, чтобы вы возвратились, получив обычное назидание. Надобно и сегодня представить вашему вниманию праотца Авраама, чтобы вы знали, какие награды получил он от Бога за свое странноприимство. «Явися же, – сказано, – ему Бог у дуба Мамврийска, седящу ему пред дверми сени своея в полудни». Исследуем тщательно каждое слово, откроем сокровищницу и рассмотрим все содержащееся там богатство. «Явися же ему Бог», сказано. Почему (Моисей) так начал: «явися же ему Бог»? Примечай человеколюбие Господа и заметь признательность раба. Господь, явившись ему в предшествовавшее этому время, между прочим, дал ему заповедь об обрезании, а дивный этот муж, всегда готовый исполнять повеления Божии, тотчас, ни мало не медля, и сам обрезался, по заповеди Божией, и Измаила обрезал, и всех домочадцев, и тем показал совершенное послушание. Затем Господь опять ему является. Таков Господь наш: как скоро увидит в нас признательность за оказанные от Него благодеяния, то умножает Свои щедроты, и не перестает благодетельствовать, награждая признательность повинующихся Ему. Итак, Авраам повиновался (Богу), и Бог, как сказано, опять явился ему. Вот почему и блаженный Моисей так начал свое повествование: «явися же ему Бог у дуба Мамврийска, седящу ему пред дверми сени своея в полудни». Заметь здесь добродетель праведника: «седящу, – сказано, – пред дверми сени». Так занят был он странноприимством, что не дозволял никому другому из своих домочадцев созывать странников, но сам, человек уже в преклонных летах и в глубокой старости (так как достиг уже ста лет), имея притом триста осьмнадцать домочадцев, – сам сидел у дверей. Так он занят был этим делом, и ни старость не препятствовала ему, ни о своем покое он не заботился, и не возлежал внутри дома на ложе, а сидел у дверей. Между тем, многие другие не только не имеют такого усердия, а напротив, стараются уклоняться от встречи с странниками, чтобы не быть принужденными невольно принять их. Не так поступал праведник: нет, он сидел «пред дверми сени своея в полудни». И оттого, что он и в полдень занимался гостеприимством, добродетель его еще более получает цены. В самом деле, он знал, что люди, принужденные идти в это время, особенно нуждаются в призрении, а потому это именно время и избирал (Авраам), как самое удобное, и, сидя у дверей, собирал мимоходящих, считая для себя отрадою служить странникам; палимых зноем старался вводить под кров свой, не любопытствуя узнавать что-либо о них, и не разведывая, знакомы они ему, или нет. Действительно страннолюбивому человеку не свойственно разведывать, а свойственно всем прохожим оказывать свое радушие. Когда таким образом распространил он мрежу страннолюбия, то удостоился принять к себе и Господа с ангелами. Потому и Павел сказал: «страннолюбия не забывайте: тем бо не ведяще нецыи странноприяша Ангелы» (Евр. 13:2), разумея очевидно праотца. Вот почему и Христос сказал: «иже аще приимет единого от малых сих во имя Мое, Мене приемлет» (Мф. 18:5). Запомним это, возлюбленные, и намереваясь принять странника, никогда не будем разведывать, кто он и откуда. Если бы и праотец полюбопытствовал узнать об этом, то, может быть, согрешил бы. Но ты скажешь, что он знал достоинство пришедших. Откуда же это известно? Напротив, если бы в самом деле знал, то чем он заслужил бы удивление? Если бы он любопытствовал узнать их, то не так дивно было бы его странноприимство, как теперь, когда, не зная, кто были пришедшие к нему, он с таким усердием и почтением обращался с ними, как раб с господами, обязывая их, как узами, своими словами, и умоляя их не отказать ему и тем не лишить его весьма великого одолжения. Он знал, что делал¹, и потому-то с таким пламенным усердием старался извлечь для себя отсюда всю пользу. Но послушаем слов самого писателя, чтобы увидеть в глубокой старости юношескую бодрость, старца помолодевшего, пришедшего в восторг, и посещение странников считающего приобретением великого сокровища.

Скажем сейчас об одном нечестивом еретическом их учении: будто бы не следует изображать на честных иконах Святую и Животворящую Троицу, ибо Авраам, как они говорят, принимал у себя и угощал Бога с двумя ангелами, а не Троицу. Таково их обыкновение – извращать Священное Писание и толковать его в соответствии со своей ересью; в этом деле дьявол взял их себе в помощники, как он взял Иуду своим помощником в Распятии Господа Иисуса.

Но мы, не от себя придумав, но по древним Божественным пророческим книгам ответим еретикам и убедимся в том, что Авраам видел Бога в трех Лицах, то есть Отца, Сына и Святого Духа.

Великий Моисей говорит: "Явился Аврааму Господь у дубравы Мамре» (Ср.: Быт. 18:1). Вдумайся в то, что он говорит: «Явился Аврааму Господь». Почему Моисей не сказал: «Явился Аврааму Господь с двумя ангелами»? Почему Моисей о Боге сказал, а об ангелах умолчал? Всем, кто читает Священное Писание, известно, что Бог многократно являлся святым – если Бог являлся один, то и Писание прямо говорит об этом, если же Бог являлся с ангелами, то и в Писании это отражено. Писание свидетельствует о том, что Бог один явился Ною, много раз один являлся Аврааму и Моисею. Когда же Бог явился Иакову на лестнице, Ангелы Божии восходили и нисходили по лестнице (Быт. 28:12–13); когда Он явился Исаие Сидящим на престоле, Серафимы предстояли Ему (Ис. 6:1–3); Даниилу Бог явился Ветхим днями, и тысячи тысяч служили Ему (Дан. 7:9–10), – обо всем этом прямо сказано в Писании. Писание не говорит о том, что Бог явился Аврааму с двумя ангелами, но вот что оно говорит: "Явился Аврааму Бог. Авраам возвел очи свои и взглянул, и вот, три мужа стоят против него, ...он побежал навстречу им... и поклонился до земли, и сказал: Владыка! если я обрел благодать пред Тобою, не пройди мимо раба Своего; и принесут воды, и омоют ноги Ваши; ...и принесут хлеба, и Вы поедите. И сказал Авраам жене своей Сарре: поскорее замеси три саты лучшей муки... А сам Авраам, взяв с собой отрока, побежал к стаду и взял теленка лучшего, привел и приготовил его. И взял масло, мед и молоко... и поставил пред Ними, и Они ели, а сам он стоял подле Них» (Ср.: Быт. 18:1–8). Все Трое сидели вместе, равные славой, равные честью, ни Один не больше и не меньше Других; Авраам одинаково послужил Им и равно почтил Их. Если бы это был Бог с двумя ангелами, то разве осмелились бы ангелы быть сопрестольными Богу? Нигде в Писании ты не найдешь свидетельства о том, что ангелы когда-либо бывают сопрестольными Богу, но сопрестольны Отцу только Сын и Святой Дух, как свидетельствует Священное Писание Ветхого и Нового Заветов.

Где же это происходило? У дубравы Мамре, что по-латински переводится как «видение» или «различение». Видишь, каким должно быть место, в котором Господь устраивает пир? Видеть и наблюдать Авраама приятно было Ему, ибо он настолько был чист сердцем, что мог видеть Бога. Вот в таком месте и в таком сердце Господь может устраивать Свой пир. О таком видении говорит наш Господь евреям в Евангелии: Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел, и возрадовался (Ин. 8:56). Он увидел этот день, говорит Он, потому что признал таинство Троицы. Он увидел Отца как день, Сына как день, Духа Святого как день, и во всех Трех — один день. Подобно тому, как Отец является Богом, как Сын является Богом, как Дух Святой является Богом, так и все Трое — Единый Бог. Каждое Лицо по отдельности есть в полном смысле Бог, и все три Лица вместе есть Единый Бог. А в силу единства сущности и те три меры муки можно понимать как Отца, Сына и Святого Духа. Но можно интерпретировать это и иначе, если понимать Сарру как Церковь — тогда три меры муки воплощают веру, надежду и любовь. В этих трех добродетелях заключаются все плоды Церкви: кто удостаивается иметь в себе все три добродетели, тот с уверенностью может принимать Троицу на пир в сердце своем.

Три мужа в гостях у Авраама При входе в шатер, во время зноя дневного. Шатры кочевых пастушеских народов, сделанные из грубой козьей шерсти, были устроены таким образом, чтобы удерживать тепло ночью при опушенной завесе и давать доступ воздуха днем, когда завеса поднята. Сидя у входа в шатер во время дневного зноя, человек находился в тени, наслаждаясь ветерком и охраняя содержимое шатра.

Другие места Ветхого Завета указывают именно на троичность Лиц во едином Боге. Так — а) Священный бытописатель, изображая явление Бога Аврааму у Мамврийского дуба, говорит: и явился ему Господь у дубравы Мамре..., далее: Он (Авраам) возвел очи свои и взглянул, и вот, три мужа стоят против него, и непосредственно за тем: Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер свой и поклонился до земли, и сказал: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего (Быт. 18:1-3). «Видите ли, спрашивает блаж. Августин, Авраам встречает трех, а покланяется Единому?... Узрев трех, он уразумел таинство Троицы, а поклонившись как бы Единому, исповедал единого Бога в трех Лицах.» И это тем замечательнее, что и сами три, явившиеся Аврааму, беседуют с ним так, как будто они не три, а один, наприм. в 13 стихе: И сказал Господь Аврааму: отчего это сама в себе рассмеялась Сарра; или в стихе 17: И сказал Господь: утаю ли Я от Авраама раба Моего, что хочу делать. (Быт. 18:13, 17)

Но давайте посмотрим, что есть это дерево, под которым стоял Авраам и устраивал трапезу Господу и ангелам... Мамре на наш язык передается как «видение» или острота зрения. Видишь ли, в каком месте Бог может иметь трапезу? Видение и острота зрения Авраама была любезна Богу: поскольку он был чист сердцем, он мог видеть Бога (Мф. 5:8). В таком месте и в таком сердце может Бог пировать с ангелами. Ведь не случайно бывшие до того пророки назывались прозорливцами (1 Цар. 9:9).

Авраам принимает Ангелов Господних. «И явился ему Господь у дубравы Мамре…» Замена здесь собственного имени Авраама личным местоимением — «ему» свидетельствует о том, что данная глава стоит в самой тесной связи с предшествующей и составляет как бы ее продолжение. Но самые начальные слова главы не оставляют сомнения в том, что здесь речь о новом богоявлении, хотя и бывшем вскоре за предшествующим (Быт. 18:14, срав. Быт. 17:21). Местом этого богоявления была та самая дубрава союзника Авраамова аморреянина Мамре, в которой поселился Авраам по возвращении своем из Египта (Быт. 13:18; Быт. 14:13) и которая находилась в окрестностях Хеврона. «когда он сидел при входе в шатер (свой), во время зноя дневного…» Упоминание о времени этого богоявления, именно о том, что оно происходило не во сне, и не ночью, а днем и даже в середине дня, по мнению экзегетов, устанавливает его полную реальность. Самые же детали этой картины как нельзя лучше совпадают с обычаями и нравами древнего Востока, жители которого любили выходить в послеполуденные часы дневного зноя под прохладную тень своих палаток и поджидать здесь гостей, нуждающихся в подкреплении и покое (Быт. 19:1).

За ясным и определительным предсказанием о рождестве Исаака, сделанным Аврааму при установлении завета обрезания, следует новое откровение того же самого содержания. Особенное намерение сего повторения есть — наставить в обетовании Сарру, подобно как прежде наставлен был Авраам. Должно думать, что для нее было Богоявление сие первое. По сему-то Бог славу своего явления скрывает под простым образом человеков-странников и более дает узнать Себя Аврааму, нежели ей, что нетрудно усмотреть из повествования Моисеева. Писатель находит нужным предварить читателя, что здесь повествуется о явлении Самого Бога, поелику в последующем сказании представляются сперва три мужа (Быт. 18:2), потом, в тех же самых лицах, Господь (Быт. 18:22) и два Ангела (Быт. 19:1), и потому можно было бы сомневаться, кто посетил Авраама. Но поелику и явления Самого Бога могут быть различны и различно понимаемы, то сим общим примечанием Моисея не совершенно предупреждается исследование и разногласие толкователей о трех посетителях Авраама в особенности. Святый Амвросий полагает, что то были три лица Св. Троицы¹. Блаженный Августин не сомневается, что то были три Ангела сотворенные, в которых Бог присутствовал и познан был только как в своих пророках². Св. Иустин³, Ириней⁴, Тертуллиан⁵ и Златоуст⁶ признают в числе трех двух Ангелов сотворенных и второе Лице Святой Троицы. Мнению Амвросия, по–видимому, благоприятствует то, что Авраам поклоняется и говорит трем как одному (Быт. 18:3), но сие было тогда, как Патриарх еще почитал своих посетителей простыми странниками, а потому и речь его должна относиться не к трем вообще, но к одному между ними первенствующему. Подобным образом говорит и Лот к двум своим посетителям (Быт. 19:18, 19). Но они сами говорят о себе множественно (Быт. 19:13). Мнение Блаженного Августина, по большей части, одобряют новейшие толкователи, подкрепляя оное приложением к настоящему случаю сказанного Апостолом, что страннолюбием некоторые оказали гостеприимство Ангелам, не ведая того (Евр. 13:2). Но сей довод отклоняется тем, что слова Апостола могут быть отнесены к Лоту, и что он говорит о посещении Ангелов, умалчивая о посещении Божием, дабы представляемый им для подражания пример не показался слишком высоким и недосягаемым. К преимуществу последнего мнения, весьма ясно различаются посетители Авраама в следующих словах: два мужа обратились и пошли оттуда в Содом; Авраам же еще стоял пред лицем Господа (Быт. 18:22). Под именем Господа в особенности познается Сын Божий, когда Авраам называет Его Судиею всея земли, но сим именем убеждает Его к милосердию (Быт. 18:24), ибо таковой суд весь отдан Сыну Божию (Ин. 5:22). Два другие лица узнаются более из наименования Ангелов (Быт. 19:1) и сами себя открывают Лоту в качестве посланников Господа (Быт. 19:13). На вопрос о причине троичного числа, в котором Бог явился Аврааму, ответствуют иудеи, что один из явившихся был провозвестник рождения Исаака, другой — избавитель Лота, третий — совершитель суда над Содомом. Но сие разделение неосновательно, по крайней мере, в отношении к двум последним; потому что сии оба вместе приписывают себе истребление Содома (Быт. 19:13) и оба вместе спасают Лота с его семейством (Быт. 19:15 и сл.). Обыкновение Церкви представлять на иконах тайну Святой Троицы в образе трех Ангелов, явившихся Аврааму, показывает, что благочестивая древность точно в числе сих Ангелов полагала символ Св. Троицы, ибо, впрочем, в лицах их нельзя искать сего символа, поелику Бога Отца и Бога Духа Святого никогда никто не представлял в образе Ангелов. Сие толкование мамврийского Богоявления должно быть весьма древнее, ибо и символические иконы в Церкви древнее исторических. Сидел у дверей шатра. Сими словами повествователь дает разуметь, по какому случаю Бог явился в образе странников. Авраам, по своему страннолюбию, несмотря на зной дня, сидит у шатра своего, желая увидеть путешественника, которому бы мог оказать гостеприимство. === *1 De Abrah. L I, c. 5. *2 Aug. de C. D. L. XVI, c. 29. Deus apparuit Abrahae ad quereum Mambrae, in tribus viris, quos dubitandum non est Angelos fuisse, quamvis quidam existimant, unum in eis fuisse Dominum Christum. *3 In Dialog cum Triph. ph. *4 Inseminatus ubique est in scripturis Filius Dei, aliquando quidem cum Abrahamo loquens, aliquando cum eodem comesurus, aliquando Sodomitis inducens judicium. Haeres. L. IV, c. 23. Сын Божий повсюду всеян в писаниях: то разговаривает Он с Авраамом, то с ним вкушает пищу, то низводит суд на Содомлян. *5 Ipse cum Angelis Domini apud Abraham in veritate quidem earnis apparuit, sed nondum natae, quia nondum moriturae, sed ediscentis jam inter homines conversari. Adv. Marc. L. III. Он с Ангелами Божьими явился Аврааму во плоти истинной, но еще нерожденной, ибо еще не время было умереть ей, однако уже обыкающей обращаться между людьми. *6 In Gen. Hom. XLII. В куще Авраама в одно время видимы были трое: и Ангелы, и Господь их. Но после те, яко служители, посланы были для истребления оных городов, сам же Господь остался и, как друг со своим другом, с праведником беседовал о том, что хотел творить.