Бытие, Глава 10, стих 8. Толкования стиха

В этих же годах родился из племени Хамова предводитель всего злого Неврод. Его родил сын Хама Хус. Возрастал Неврод и телом, и злобою. По телосложению он был исполин, подобный тем древним исполинам, которые жили до потопа, как говорит о нем Писание: «Сей начат гигант быти на земли; сей бе исполин» (Быт. 10:8-9). Злоба его превышала телесный его возраст, и ею он наполнил всю землю. Лицо его было черное, почему его и называют ефиопом; душа же еще более черна, ибо она потемнела от богопротивства. Но о нем будет речь еще впереди. 
            Два знаменитых человека в поднебесной родились в это столетие: Евер и Неврод. Но они не были одинаковы по своему нраву.
            Оба они знамениты, так как Евер явился родоначальником еврейского народа, а Неврод сделался первым среди людей царем. Тот и другой среди народа был великим по чести человеком, но нравы их столь же различались между собою, как отличается тьма от света, ибо Евер был добр, а Неврод зол. Тот сиял, как свет, своими добрыми Делами, а этот и сам как тьма помрачался, и других затемнял злыми делами. Евер был учителем богоугождения, Неврод же начальник богопрогневания, ибо побудил людей на небогоугодное дело, которому Евер не соизволял, побудил к тому, чтобы строить башню до небес, как об этом впоследствии мы расскажем в исторической части нашего повествования. 
            Для нас удивительно то, почему увеличившееся после потопа многочисленное человечество в то время не последовало за добрым мужем Евером, но пошло по стопам злого человека Неврода? Почему оно не послушало учения богоугодного Евера, но вняло богопрогневительному совету Невродову, почему отвергло Божьего человека, а к сатанинскому рабу присоединилось? Какая причина сего? Поистине, думаем, не иная какая-либо, как только та, что естество человеческое после согрешения Адама, лишившись прежней благодати Божией, сделалось более и легко склонным ко злу, чем к доброму делу. 
            Прежде преступления заповеди Божией человек, будучи неповинен, незлобив, безгрешен, пребывая в благодати Божией, как сын в любви и милости отчей, не имел в себе злой воли и злого хотения и не знал, что такое зло; он не желал какого бы то ни было греха и даже не знал, что такое грех. Не было в нем гордости, и он не требовал себе большей чести, чем та, которая была дана ему от Бога, не искал славы и не завидовал более честному ангельскому естеству. Не было в нем пристрастия, не собирал он имений, ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней и чего-либо иного, что в настоящее время люди собирают с ненасытным желанием. Не было в нем ярости; он не гневался, не злобствовал, не завидовал, не обижал и был праведным и святым; плотского сладострастия он не знал, к чревоугодию не привык, не думал о заповеданном плоде, дабы его вкусить, и не преступил бы никогда сам заповеди Божией, если бы не был прельщен врагом.
            Когда же он был прельщен и прогневал Создателя преступлением заповеди Его, то лишился прежней благодати; тогда он познал зло и стал к нему весьма склонен. Тогда вошло в человеческое естество всякое греховное желание: гордость, пристрастие, лакомство, ярость, гнев, зависть и плотские вожделения. Стали люди, размножившиеся от Адама, гордиться и возноситься друг пред другом, собирать имения, завидовать друг другу, гневаться, яриться, обижать друг друга и бесчинно проводить свою жизнь в чревоугодиях и сладострастиях, «ходя-ще (как говорит Апостол) по веку мира сего, в похотех плоти своея, творяще волю плоти и помышлений, и Быша естеством чада гнева» (Еф. 2:2-3), естеством, ибо привычка греховная в них как бы претворилась в естество. Как невозможно бывает изменить естественных нужд и потребностей, так неудобно отстать и от какого-либо греха тому, кто с ним в течение долгого времени свыкся. 
             В то время, в которое жили Евер и Неврод, среди людей уже умножилось всякое зло, и всякий грех в них утвердился, став как бы естественным явлением. Посему-то люди легче склонились не к доброму совету Евера, а к злому совету Неврода, как к естественной себе некой вещи, «бывше, – по Апостолу, – естеством чада гнева». Давал им Евер добрый совет – угождать Богу, а не прогневлять Его, но сие богоугождение им казалось какою-то странною вещью, ибо они не имели навыка в добрых делах. Давал им Неврод противоположный совет, который не был угоден Богу, и они ухватились за него, как за привычное им дело, ибо они утвердились в богопрогневании, которое стало для них обычным. Так праведный Евер едва смог убедить свой род и отвести его от небогоугодного дела, а Неврод легко увлек за собою все прочие роды. 
             Отсюда мы можем видеть, во-первых, то, что небогоугодный человек скорее послушает злого совета, чем доброго, и во-вторых, то что привыкший к некоторым смертным грехам не ужаснется совершить и многие другие смертные и богопрогневительные дела. Злой скорее послушает злого, нежели доброго, ибо зло в большем союзе находится со злом, а не с добром. Доброе нравом своим настолько же отстоит от злого, сколько отстоит восток от запада, а злое подобному себе злу столь дружественно, сколь сродны тьма с мраком и болото с калом. Посему злой скорее и послушает злого, чем доброго. 
            Удивляется святой Иоанн Лествичник тому, что мы, грешные, имея всесильного Бога помощником и святых ангелов Его пособниками, не легко склоняемся на добрые дела, а на какое-либо злое дело нас может легко прельстить один лукавый бес. Почему так? Отказывается Лествичник исследовать причину этого. «Я, – говорит он, – о сем говорить не могу и не хочу» (Лествичник. Слово 26, гл. 133). 
             Нам же кажется, что причина сего не иная какая-либо, как только вышеуказанная, а именно, что для человеческого естества, растленного прародительским грехом и лишившегося первого добра, зло стало как бы естественным, природным, ибо в нем человек и зачинается, и рождается: «В беззакониях, – говорится, – зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя» (Пс. 50:7). А в чем человек рождается, того с детства и желает, о том и помышляет, как свидетельствует и Писание, говоря: «Прилежит помышление человеку на злая от юности его» (Быт. 8:21). Поэтому-то мы и не склонны к добродетелям, не слушаем добрых увещаний, а на злое дело весьма скоры. 
            Сколь много добрых советов и полезных увещаний, наставляющих нас на добродетель, мы имеем в книгах пророческих, апостольских и святоотеческих, сколь много их мы слышим от духовных учителей, и мало кто из нас бывает послушлив, мало кто исправляется, немногие спасаются! Для злых же дел не требуется многих учителей: если какой-либо один бес приступит и пошепчет, то тотчас ему грешник повинуется. Но и самое грехолюбное естество легко увлекает всякого к желанию своему, а дружба со злыми, какому злу она не научит человека? В большинстве случаев бывает, что один для другого служит бесом, поучая и прельщая друг друга на злое.
            Кроме вышесказанного относительно повиновения людей совету Неврода, мы можем видеть также и то, что если кто войдет в греховный обычай, тот уже не боится Бога и не страшится совершать какие-либо богопротивные дела. Свыклись те люди со злыми делами, и не страшно им было сопротивляться Богу созиданием башни. Для нас же здесь пусть будет предостережение – не свыкаться с грехами, но скоро восставать от грехопадения. Если кто однажды в какой-нибудь смертный грех впадет и не скоро восстанет от него с покаянием, тот легко вторично и в третий раз впадет в тот же грех; ибо страшно согрешить только в первый раз, но согрешивший однажды не ужаснется согрешить и во второй, и в третий раз, а повторяя много раз один и тот же грех, он решится и на более тяжкие грехи. Причина же сего бесстрашия и дерзновения в повторяемых согрешениях та, что человек после своего первого падения не восстал тотчас же с покаянием. 
            Есть такой вопрос: если бы Адам после своего падения в раю немедленно и в тот же час покаялся и просил бы со смирением и сердечным сокрушением прощения у Бога, то простил ли бы ему Бог его грех?
            Отвечаю: несомненно, простил бы, ибо не милосердствовать об истинно кающемся грешнике не свойственно Божию благоутробию. Святой Дорофей говорит, что Господь Бог нарочито вопрошал Адама: «где еси?», давая этим ему повод к покаянию (то есть возбуждая его к покаянию), дабы он сказал: «прости!», чтобы можно было его помиловать (Слово об отвержении мира). 
            Еще другой вопрос: если бы Бог тогда простил Адаму грех его, то решился ли бы Адам опять так же согрешить и вторично прогневать Бога своего? 
            Никак, ибо, познав из своего первого падения, сколь велико зло грех, он не возвращался бы к тому же злу после прощения; последовательнее думать то, что в произошедший от Адама человеческий род не проникли бы и другие какие-либо грехи. Но так как тогда Адам не тотчас покаялся, то он стал виною всех грехов, умножившихся в человеческом роде. От его первого греха, не очищенного скорым покаянием, как от нечистого источника смрадные потоки, истекли все прочие грехи и затопили весь мир. 
            Подобное сему в настоящее время и среди нас творится. Если бы люди после первого своего грехопадения тотчас восставали с истинным покаянием, то они нелегко бы решались вторично падать. Но так как всякий, пав однажды, не тотчас восстает, то посему он продолжает творить то же без страха и решается на прочие злые дела, как говорит Приточник: «Егда приидет нечестивый во глубину зол, нерадит» Притч. 18:3), то есть, если грешник дойдет до такого состояния, что грех для него станет обычным явлением (что святой Златоуст называет глубиною зол), он вместе с тем станет пренебрегать и своим спасением, не имея страха Божия. 
            Подобен таковой ниспадающему с высоких горных стремнин: с великою стремительностью вниз падая, таковой не может ухватиться за что-либо и удержаться от падения, но достигнет самой глубины и там разобьется. Так и грешник, падши из своего прежнего добродетельного и богоугодного жития, если тотчас не удержит себя покаянием но начнет от греха переходить ко греху, нелегко ему (не говорю, что невозможно) будет сдержать себя, так как греховное обыкновение претворяется в нем как бы в естественную потребность и насильно его увлекает, и он в неудержном стремлении достигнет глубины своей погибели. 
            Итак, не медли, о человек, впавший в грех свой, да не достигнешь глубины зол и не погибнешь!
        

Обычно, когда мы говорим о государстве, в нашем сознании возникают такие понятия-слова, как стабильность, надежность, защита. Даже если наше государство не соответствует этим понятиям, мы хотим видеть в нем вышеперечисленные качества. Мы тоскуем по «крепкой руке» и ждем, когда же будет установлен нашими правителями порядок, жесткий порядок, столь необходимый нам. Мы с трудом расстаемся с нашими иллюзиями в отношении наших правителей, которые пребывают в еще большей растерянности, нежели мы, простые обыватели, и тогда начинаем с нетерпением ожидать очередных выборов. Государство! Какие надежды могут быть связаны с ним в его теперешнем секуляризированном виде? Мы, верующие, тоже говорим о государстве, но в нашем понимании это прежде всего град Божий, царствие, порядок, основанный только на Воле Творца. Здесь мир едва ли поймет нас… Мир иначе рассуждает о сущности и занятиях государства.

До внука Хама, Нимрода, государств на земле не существовало. Он – первый сын Хуша. Нимрод, сильный зверолов, – основал царство, объединившее Вавилон, Эрех, Аккад и Халне в земле Сеннаар (Быт. 10:9-10). Так была создана первая конфедерация, языческая империя, секуляризированное общество. Само имя Нимрод означает бунтовщик, мятежник, возмутитель. Этот человек известен также как Хуш. Последнее имя было связано с цветом его лица. После того как Ной проклял Ханаана, род хамитов стал чернокожим. О Нимроде известно, что он был первым, кто воспользовался разрешением есть мясо животных. Это был плотоядный человек, кровожадный и гордый. Он считал себя богом. Выражение: как Нимрод, пред Господом Богом (Быт. 10:9) свидетельствует о том, что он бросил вызов Создателю, думая о себе, как о равном Богу. Между хамитами и потомками Иафета была война, в результате которой хамит Нимрод победил и провозгласил свое царство.

Современные политики – знают они это или нет, хотят они того или нет – имеют Нимрода своим кумиром. Те качества, которые на политическом поприще обнаруживают и развивают в себе современные правители, есть качества Нимрода: вероломство, самоуверенность и наглость. Они хотят вы-глядеть чуть выше, чуть умнее, даже чуть здоровее, чем есть на самом деле. Они рядятся в разные одежды, им так хочется произвести на окружающих потрясающее впечатление, но в сущности они остаются бледными копиями своего библейского прототипа, потому что в основе их поведения тот же грех гордыни и богоотступничества.

Существует предание, что Нимрод, правитель семидесяти народов, имел кожаные ризы Адама, которые его дед Хам украл у своего отца Ноя из ковчега. Эти одежды нагоняли страх на весь животный мир, и поэтому его (Нимрода) охота почти всегда была удачна. Праведный Ной, доживший до времен Нимрода, с печалью смотрел на все происходящее. Увы! Грех не утонул в водах потопа, а переправился в новый, послепотопный мир рассеяния. Народы и племена расходились по Сенаару и другим землям, и Нимрод решил упрочить над ними власть не только силой меча, но и началом созидания его, Нимрода, нового мира и нового порядка.

Военные технологии

Наше время – это время новых военных технологий, когда любое меньшинство, прорвавшееся к власти, может, прикрываясь рассуждениями о демо-кратии, «бесконечно» долго мучить население своей собственной страны; при этом население будет разоружаться, а криминал и власть – вооружаться. Власти будут вооружать и поддерживать криминал для того, чтобы хоть как-то обосновать свое право управлять голодными людьми. А если народ усомнится в этом праве, тогда будут гибнуть ни в чем не повинные люди. Такой режим собрался воевать со своим собственным народом. Власть готова иметь и оппозицию, но при условии, что она не будет посягать на их предвыборные технологии, а правильнее сказать – условия сговора нижних эшелонов власти с высшими. А народ будут заставлять жить, верить, любить, рождаться, умирать, разоряться и богатеть, только так, как она (власть) ему это разрешит.

Царство Нимрода – это конфедерация против Власти Бога, Его Прав и Приоритетов.