3-я книга Царств, Глава 17, стих 12. Толкования стиха

 А как святая вдовица, страдающая от ужасного голода, выразила надлежащее благоговение к Богу! Она сберегала пишу не только для себя одной, но разделяла ее с сыном, дабы плоть не пережила своего плода (3 Царст. 17:12 и след.). Велик долг любви, но еще больше долг веры. И в самом деле, если никого не следовало предпочесть сыну, то пророка Божия она должна была предпочесть даже сыну своему и здоровью его. Нужно принять во внимание, что она, ничего не оставив для себя, отдала пророку не ничтожное количество хлеба, а всю поддержку своей жизни: она столь гостеприимна, что все отдала; столь честна, что тотчас же ему поверила.

Беден ты; но, без сомнения, есть другой беднее тебя. У тебя хлеба на десять дней, а у него на один. Как человек добрый и благомыслящий, уступи свой излишек неимущему. Не медли дать из малого; своей пользы не предпочитай общему бедствию. Если даже у тебя в пищу остается один хлеб, но стоит у дверей просящий, то принеси из кладовой и этот один хлеб, и, положив на руки, воздень к небу, скажи такое жалобное и вместе благопризнательное слово: «Один у меня хлеб, который видишь Ты, Господи, и опасность очевидна; но заповедь Твою предпочитаю себе и из малого даю алчущему брату. Подай и ты бедствующему рабу. Знаю Твою благость, возлагаю упование на Твое могущество; Ты не отлагаешь до времени Своих милостей, но расточаешь дары, когда Тебе угодно». Если так скажешь и сделаешь,– хлеб, поданный тобою в крайности, будет семенем для земледелания, принесет сторичный плод, соделается залогом пропитания, исходатайствует помилование. Скажи и ты словами сидонской вдовицы, в подобных обстоятельствах благовременно припомнив ее историю; «жив Господь!».

И рече жена: жив Господь Бог твой¹, аще есть у мене опреснок, но токмо горсть муки в водоносе (ведре) и мало елея в чванце (кувшине), и се аз собираю два поленца, и вниду (в дом) и сотворю (опреснок) себе и чадом моим, и снемы и умрем. Вдова дает понять пророку, что готова бы накормить его, но к сожалению — нечем: у ней нет печеного хлеба, и осталось во всем ее хозяйстве только горсть муки и немного елея. Из этого остатка она приготовит небольшой пресный хлеб для себя и для детей,— «съедим и умрем» Слова свои о этой крайней скудости она подкрепляет клятвой жив Господь Бог твой, т.е. как несомненно то, что Господь, в Которого ты веруешь и Которому служишь, есть присноживущий Бог, так несомненно и то, что не имею возможности дать тебе пищи, тем, что у меня осталось, нельзя поделиться с посторонним человеком, чтобы самой с детьми не умереть с голоду. Не мне, а Богу твоему поверь, что говорю сущую правду — Бога, Которым вдова клялась, она называет Господом (Иеговою), Богом Илии (Бог твой), потому что по наружности, т.е. по чертам лица и по одежде признала в Илие Израильтянина, чтителя Иеговы. А что она сама клянется Иеговою, это означает, что она хотя живет среди язычников и вместе с ними служит отечественным богам, принадлежит также к числу чтителей Бога Израилева и близка к тому, чтобы признавать Его не только национальным Еврейским Богом, но вместе Богом всей земли. Примеры чтителей истиннаго Бога среди язычников представляет история в лице Мельхиседека, Иова, Савской царицы, Неемана Сирийца, жены Хананейской, испросившей у Христа исцеление своей бесноватой дочери. И не для того ли Господь послал пророка к иноплеменнице, чтобы примером этой чтительницы Бога, вера в Котораго проторгается у ней из глубины языческаго суеверия, обличить Израильтян, от истинной веры ниспадших в суеверие, уничижавших первую смешением с последним? — Для приготовления кушанья она собирает два поленца, т.е. немного полен. Определенное число два — употреблено вместо неопределеннжго, подобно тому, как мы говорим «на пару слов».

Сарептянка... и Сонамитянка... каждая же из них делами явили свою великую веру. Так, вот, Сарептянка с верою ожидала обетованного Пророком умножения съестных припасов, и прежде чем накормить свое дитя, напитала Пророка из пригоршни муки и немного елея, единственное что она имела съесть и после этого умереть вместе с сыном. Омилия 42

Вдовица же, поведавши ему о своей крайней бедности в последнее время, сказала, что она хочет для себя и для своего сына из оставшейся у нее муки приготовить в последний раз обед, а потом им предстоит умереть от голода. Человек Божий мог бы этим умилиться и сжалиться над всеми бедными вдовами, страдающими от голода; но великая ревность по Боге побеждала всё, и он не оказывал никакого милосердия к погибающей твари, желая прославить Творца и показать всей вселенной Его всемогущую силу.

Она же тотчас возопила Илие: «Жив Господь Бог твой, аще есть у мене опреснок, но токмо горсть муки в водоносе и мало елеа в чванце: и се, аз соберу два поленца... и сотворю е себе и детем моим, и снемы е, и умрем». Когда услышал это томимый гладом, то подумал, что надо бы разрешить узы.

Вы знаете, что, когда мы заняты каким-нибудь нужным делом, то часто и на близких смотрим не с удовольствием, и ими бываем не довольны; а если угнетает нас такая скорбь, то и сам свет кажется нам неприятным. И это опять можно видеть из примера иудеев. Так, когда Моисей пришел к иудеям, возвещая им бесчисленные блага, избавление от угнетения, свободу и возвращение в древнее отечество, тогда видевшие его, сказано в Писании, «они не послушали Моисея по малодушию и тяжести работ» (Исх. 6:9). Они, увидев принесшего такую радостную весть, отвратились от него; а эта, увидев пророка, пришедшего не с тем, чтобы прекратить голод, но чтобы еще быть в тягость ей, не почувствовала ничего подобного. Те были так грубы вследствие тяжести работ; а эта, будучи угнетена не трудом, но сильным голодом (а между трудом и голодом великое различие), не только не отвратилась от подошедшего к ней мужа, но истощила все бедное состояние свое, чтобы принять того, кто навел на них голод. «И пошла она, чтобы взять; а он закричал вслед ей и сказал: возьми для меня и кусок хлеба в руки свои». Что же жена? И при этом она не обнаруживает неудовольствия, а что говорит? «Жив Господь Бог твой! у меня ничего нет печеного, а только есть горсть муки». Почему она божится? Пророк просил хлеба, а она хлеба не имела. Она боялась, чтобы, пока она будет печь, жарить, приготовлять и поэтому медлить, пророк, потеряв терпение, не удалился, и таким образом, чтобы не ушла добыча го­степриимства. Поэтому она предварила его клятвою, сказав: не муки у меня нет, но печеного хлеба, а мука есть. И не клятвою только она удостоверяет его в этом, но и самыми очевидными делами. «И вот, я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрем». Пусть выслушают это те, которые строят великолепные дома, покупают драгоценные поместья, водят по торжищу стада рабов; или – лучше – пусть слушают все, и богатые и бедные, потому что после такой вдовицы не остается оправдания никому. Сколько препятствий было у нее, и, однако, она все преодолела и превзошла. Слушай же: она была иноплеменница; это – одно препятствие; была сидонянка – другое препятствие, потому что не одно и тоже быть просто иноплеменником, или принадлежать Сидону, нечестивейшему городу; этот город привел в пример крайнего нечестия Христос в Евангелии. Итак, она была иноплеменница, и сидонянка, и женщина, – пола слабого и во всех отношениях нуждающегося в помощи. Притом была и вдова – четвертое препятствие; пятое, и большее из всех – забота о пропитании детей. Пусть выслушают это вдовицы и питающие детей: вот и это не служило предлогом к тому, чтобы не творить милостыни и не принимать странников; оставалась одна только горсть муки, и после нее ожидалась смерть. Ты, если бы даже истратил все деньги, если бы лишил себя всего имущества, можешь придти к дверям других и получить утешение; а тогда невозможно было и просить: голод закрыл все прибежища. Но ничто из всего этого не послужило препятствием. Укажу и на седьмое препятствие, – на того, кто имел быть принятым женою. Он был не близкий и не знакомый ей, но иностранец и чужой, и по самому богопочитанию был отделен от нее; и не только иностранец и чужой, но и тот самый, кто навел голод. Но ничто подобное не остановило этой жены; она дала пищу устам, которые истребили всю ее пищу, и виновника голода напитала остатками голода. Чрез тебя, говорит она, все мое состояние осталось в этой горсти; но и этой горсти я не щажу для тебя, а себя и детей предам смерти, чтобы ты, виновник бедствия, не испытал ни малейшего присутствия бедствия. Кто может представить себе другой, высший пример гостеприимства? Невозможно найти никакого. Она увидела странника, и тотчас забыла о природе, перестала думать о болезнях рождения, и, видя сонм детей, не смутилась. Я знаю, и часто слыхал, как многие говорят, что один человек, увидев бедного, снял с себя одежду, которою одною был одет, и одел ею нагого, а сам занял одежду у другого и пошел; и этот поступок кажется великим и удивительным. Подлинно, он велик; но поступок этой вдовицы гораздо выше его. Тот, обнажив себя и одев нагого, мог взять одежду у другого; а эта, отдав горсть муки, не могла получить другой горсти; и не опасность наготы угрожала ей, но после того ожидалась смерть ее самой и детей. Итак, если ей не воспрепятствовали ни бедность, ни забота о пропитании детей, ни жестокий голод, ни такая нищета, ни ожидаемая смерть, то какое оправдание будем иметь мы, богатые, какое – бедные? «И вот, я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрем». Эти жалкие, или – лучше – эти блаженные и достойные небес слова пусть каждый начертает на стенах дома своего, в спальне, в которой мы спим, в комнате, в которой обедаем. И дома, и на торжище, и в собраниях друзей, и отправляясь в судилище, и входя, и выходя, пусть каждый повторяет эти слова; и я очень уверен, что хотя бы кто был каменным, железным, или адамантовым, он не позволит пришедшему нищему отойти с пустыми руками, если начертает эти слова, если будет иметь пред глазами эту вдовицу. Но, может быть, кто скажет: приведи и ко мне пророка, и я приму его с такою же благосклонностью. Обещай это, и я приведу к тебе пророка. Что я говорю: пророка? Я приведу к тебе самого Владыку пророка, общего, нашего Бога и Господа Христа. Он сам говорит: видели Меня алчущим – и напоили (Мф. 25:35). Если же некоторые не верят этим словам и нерадят о человеколюбии, то они узнают это тогда – чрез наказание и мучение, потому что, как пренебрегшие самого Христа, они подвергнутся невыносимому наказанию. Таким образом, те, которые питают бедных, как послужившие самому Христу, войдут в царство небесное. Может быть, сказано больше надлежащего. Но, о, если бы можно было во все дни предлагать беседы о милостыне! Если же для вас и это кажется достаточным, то кратко повторим все сказанное. Я сказал, почему пророк был послан к вдовице, – чтобы ты не презирал бедности, чтобы ты не удивлялся богатству, чтобы ты не считал богатого счастливым, а живущего в бедности несчастным и жалким, чтобы ты узнал нечестие иудеев. Когда Бог намеревается наказать, то Он обыкновенно и пред нами оправдывается посредством самих дел, чтобы ты впоследствии, увидев общего всех Спасителя гонимым иудеями и принимаемым язычниками, не удивлялся и не смущался, наперед узнав неблагодарность первых и свойственный им обычай гнать благодетелей; чтобы ты не думал, будто молитва пророка и, продолжение наказания было делом жестокости, но считал делом божественной ревности и заботливости; чтобы ты узнал, что при величайших подвигах наша природа имеет нужду и во вразумлении; чтобы ты, получая побуждения к ревности, одинаковой с ревностью пророка, не считал подражания делом невозможным. Сказал я о вдовице, как она, находясь в таких тесных обстоятельствах, изнуряемая голодом, не произнесла даже укорительного слова пророку, хотя это было естественно, как показал я из примера иудейской надменности; она не обнаружила ничего такого, но приняла пророка со всем дружелюбием, и все бедное состояние свое истощила в честь его, несмотря на то, что была сидонянкой и иноплеменницей, и не слыхала ни пророков, любомудр­ствующих о милостыне, ни Христа говорящего: видели Меня алчущим, и напитали. Какое же оправдание будет у нас, если мы, после таких увещаний, после обетования таких наград и царства небесного, не достигнем до степени человеколюбия оди­наковой с этою вдовицей? Она была сидонянка, иноплеменница, женщина вдовая, заботилась о многих детях, видела опасность голода и угрожающую смерть, имела принять человека незнакомого и наведшего голод, и однако не пожалела горсти муки; а мы, получив пророчества, пользуясь божественным учением, будучи в состоянии много любомудрствовать о будущем, не видя притом и угрожающего голода и владея гораздо большим имуществом, чем эта жена, какое можем представить оправдание, когда жалеем своего имущества и нерадим о собственном спасении? Итак, чтобы нам избежать тех жестоких наказаний, будем оказывать всякое сострадание к бедным, дабы и нам удостоиться будущих благ, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава во веки веков. Аминь.
* * * И еще более замечательно то, что Бог внушает вдове сразу встретить его, голодного, суровыми словами, всеми мерами располагая его к милосердию. Что же говорит ему язычница? «Жив Господь Бог твой». Откуда взялись у язычницы эти слова: «жив Господь Бог твой!» (Очевидно), Бог предварительно показал ей пророка в видении; не это ли и означает сказанное Богом пророку: «Я повелел там женщине вдове кормить тебя» (3 Цар. 17:9)? Показал Бог жене предварительно образ пророка, его внешний вид, рост, просьбу, с какою он обратится. Поэтому, когда явился пророк, вспомнила вдовица показанное в виде­нии, увидела его таким, каким он показался ей в видении. Убедившись отсюда, что это было божественное откровение, она тотчас при появлении пророка на его просьбу отвечала: «жив Господь Бог твой! у меня ничего нет печеного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот, я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрем». Слова скорее отказа, чем подаяния. «У меня ничего нет печеного, а только есть горсть муки, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрем». Ничего другого, говорит, нам не остается, когда съедим эту горсть, кроме смерти. Эти слова должны были произвести впечатление на Илию. Она больше меня страдает от голода, подумал он; я голодаю хотя один, а она вместе с детьми бедствует. Да не буду я виновником смерти для той, которая окажет мне гостеприимство. И что же? Как я уже сказал, он умягчается этими словами, в его сердце возникает забота о человеколюбии.
* * * Вдовица же не смутилась, не подумала ничего непристойного и не сказала: ты произвел этот голод, и остатками от голода хочешь напитаться у меня? Не сказала: ты прошел столько стран и пришел ко мне уморить голодом моих детей, будучи сам виновником голода? Но эта жена, достойная Авраама, пошла и сделала по слову пророка; и можно было видеть, как вдовица оказалась гораздо гостеприимнее самого Авраама. Тот, будучи богатым, угостил ангелов; а эта, ожидая смерти от голода, угостила пророка. Можно было видеть, как была презрена природа и почтено гостеприимство; можно было видеть, как отвергнута была утроба и принят пророк; весь сонм детей она положила во гроб, потому что, сколько зависело от произволения вдовицы, они уже мертвы, но по человеколюбию Божию продолжают жить и укрепляться в силах. Я не знаю, как мне восхвалить эту вдовицу: как она презрела детей и оказала гостеприимство, как не оцепенело самое естество ее, как не извратилась утроба, как не расторглись внутренности при виде целого сонма детей, имевших погибнуть от голода. Но она была выше всего этого и оказала гостеприимство пророку.
*** А она затем открывает крайнюю свою бедность, лучше же (сказать) — невыразимое богатство, потому что усиление бедности показало величие богатства. Она сказала: (ничего) нет у рабы твоей, как только «горсть муки в кадке и немного масла в кувшине: приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрем». Жалостные слова, способные преклонить и самую каменную душу! Нам не остается уже, говорит она, никакой надежды спасения; смерть при дверях; это только одно т. е. горсть муки и немного елея и осталось у нас для поддержания жизни; да и то едва ли будет достаточно для меня и для детей моих. Что было возможно, я сделала: воды подала.

Давайте посмотрим, братья возлюбленные, где блаженный Илия застал вдову. Она вышла за водой и собрать дрова. Давайте теперь посмотрим, что означают вода и дрова. Знаем, что то и другое очень угодны и необходимы Церкви, как написано: И будет он как дерево, посаженное при потоках вод (Пс. 1:3). Деревом показана тайна креста, водой - Таинство Крещения. Итак, она пошла набрать два полена, ибо так она отвечала блаженному Илии, когда он попросил у неё еды: Она сказала: жив Господь Бог твой! у меня ничего нет печеного, а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот, я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрем. Вдова была образом Церкви, как я сказал выше; сын вдовы стал прообразом христиан. Итак, когда пришёл Илия, вдова пошла набрать два полена дров. Заметьте, братья, она не сказала три, четыре, не сказала одно - она хотела набрать два. Она брала два потому, что принимала в образе Илии Христа; она хотела взять те два полена, потому что желала признать тайну креста. Действительно, крест Господа нашего и Спасителя изготовлен был из двух частей дерева, так что та вдова собирала два полена, потому что Церкви предстояло поверить в Того, Кто висел на двух частях дерева. ... Верно, братья возлюбленные: никто не заслужит веры в Христа распятого, пока не умрёт для мира сего. Ибо, если человек желает достойно вкушать тело Христа, он должен умереть для прошлого и жить ради будущего.

Упоминаемая в Третьей книге Царств вдова, во время засухи и голода, думала сделать из последней муки и елея опреснок, чтобы, съевши его, умереть потом вместе с детьми: между тем пришел к ней Илия и просил, чтобы она дала сперва есть ему, а потом напиталась бы с детьми тем, что останется. И она не усомнилась повиноваться: она – мать во время голода и нужды, не предпочла детей своих Илие: пред очами Самого Бога совершается угодное Богу, – немедленно с охотою приносится требуемое, – отдается не часть какая-либо от избытка, но от недостатка отдается все, и в то время, когда голодают дети, – прежде них питается чужой: при недостатке и голоде милосердие предпочитается пище, чтобы сохранить жизнь души, и ради спасительного подвига забывается о жизни телесной.

Господь, Бог твой. Здесь женщина, несомненно, говорит о Яхве, Боге израильтян. Вероятно, в облике Илии было нечто выдававшее в нем израильтянина, и женщина следует обычаю, обращая свою клятву к божеству, которого почитает ее собеседник. Несмотря на то что использованная ею клятвенная формула стандартна, она невольно подтверждает жизненную силу Яхве. Ее слова отнюдь не говорят о личной вере в Яхве. Мука и масло. Одним из типичных продуктов, составлявших основу питания, была небольшая плоская лепешка из пшеничной муки, приготовленная на масле.

Ибо всякая душа, вдовствующая от добра и не имеющая в себе добродетели и ведения Бога, когда приимет божественное и распознающее Слово, приходя в памятование своих грехов научается как хлебом добродетелей питать препитывающее ее Слово и поить истинными догматами Источник жизни, и самому естеству предпочитать исцеление его, от коего водонос-плоть подаст практическую краткость добродетелям т.е., быстро совершит их на практике, а чванец-ум непрестанно будет источать содержащее в себе свет ведения созерцание...

жив Господь Бог твой. Вдова произносит клятву именем Господним (см. ком. к 1,17). Это может означать одно из двух: либо она просто хочет, чтобы Илия наверняка поверил ей, либо действительно верует в Господа Израиля.

Удивительная кротость вдовы, покорность ее судьбе, замечательная вера в промысл Божий и беспримерное послушание слову пророка – все эти черты сарептской вдовицы представляют в ней образ праведницы вне закона с сердечной верой в Иегову, и в этом смысле она была прообразом церкви из язычников, прежде неплодной, а потом процветшей, как крин. блаженный Феодорит говорит: «дивлюсь кротости в ответе жены; не вознегодовала она, что при таких бедствиях просят у нее пищи, а представила только крайнюю нищету. Великий же сей и праведный муж, хотя обещал ей неоскудевающие источники муки и елея, однако же повелел, чтобы ему первому изготовила и принесла хлеб. И не огорчилась опять жена, когда изнуряемая заботами и нищеты и вдовства, но, с верою вняв обещанию, принесла пищу. Даже сделала сие, не знав человека; потому что он был иноплеменник, – не изведав опытом его пророческой силы. Думаю же, что ею прообразована Церковь из язычников; потому что жена сия гонимого израильтянами приняла с верою, как и церковь приняла теми же самыми израильтянами изгнанных апостолов» (вопр. 53). Текст, LXX и слав. в ст. 12 предполагает, что у вдовы было несколько сыновей: τοίς τέκνοις μον – «детем моим» (евр. ед. ч.: ливни; рус. синод.: «для сына моего»); равным образом и в ст. 15: τὰ τέκνα αὐτῆς – «чада ея» (евр. бетаг, «дом ее»). Но в том и другом случае преимущество надо отдать еврейскому тексту: по всему рассказу можно видеть, что сын у вдовицы был единственный, и что в ст. 15 говорится о доме вдовы, а не о сыновьях ее.

См. 3 Цар. 17:9

У той, как повествует чтение, оставалось только немного муки и немного масла. Илия пришел к ней и сказал, чтобы она испекла ему хлеба. И та ответила, что у нее есть лишь немного муки и немного масла, чтобы испечь хлеба себе и своим сыновьям, а потом умереть. Но рассмотрим, как в этой женщине была во всем предсказана Церковь. До того, как к ней пришел Илия, она мучилась от голода вместе со своими сыновьями, и, очевидно, страдала от страшного голода, потому что Хлеб жизни Ср. Ин. 6:41, Христос, еще не сошел с неба, еще не воплотилось Слово Божие от Девы. Послушай слова пророка: «Пошлю, – говорит он, – на землю голод, не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Божиих»Ам. 8:11. Пер. по лат. тексту.. Поистине, смертельно голодает тот, кто страдает голодом божественного слова. Одно – голод земного хлеба, и совершенно другое – голод божественного слова. Голод земного хлеба может лишь истощить тело, но не душу; а голод божественного слова и тело убивает, и душу губит. Голод земного хлеба исторгает человека из нынешней жизни, а голод божественного слова исключает человека из вечной и бесконечной жизни. В такой опасности пребывала Церковь, пока не приняла Христа, но после того, как приняла Его, избежала угрозы вечной смерти. Эта женщина до пришествия Христова имела, конечно, немного муки и немного масла, то есть проповедь Закона и пророков, но этого не могло хватить ей для жизни, если бы Закон и пророков не дополнила благодать Христова. Поэтому Господь и говорит в Евангелии такие слова: «Не нарушить закон или пророков пришел Я, но исполнить»Мф. 5:17. Пер. по лат. тексту.. В Законе и пророках не могло быть спасения жизни человеческой, а только в одном страдании Христовом. Поэтому, когда Церковь приняла Христа, и муки, и масла, и дров стало в изобилии. Мука предвещала пищу Слова, масло – дар божественного милосердия, а дрова Ср. 3 Цар. 17:10; или 3 Цар. 18:33-34. – тайну честного древа крестова, через которое нам даруется небесный дождь.