2-ое послание к Коринфянам ап. Павла, Глава 12, стих 6. Толкования стиха

Однако преимущества Павла не только в многочисленных испытаниях и трудностях, которые ему пришлось пережить: он сообщает коринфянам, что ему довелось побывать в раю. Он говорит о себе в третьем лице. В отличие от своих оппонентов, Павел не хотел бы, чтобы о нём судили на основании того, что он может рассказать о себе, поскольку не нуждается в самовосхвалении. Его достоинства скрыты за телесными недугами и непривлекательностью внешнего облика.

29 июня. Свв. Первоверховных Апостолов Петра и Павла (бденный праздник). На Литургии звучит 2 Кор. 11:21 —12:9 (зач. 193).

«Братие, онемже аще дерзает кто (если кто смеет хвалиться чем-либо), несмысленно глаголю, дерзаю и аз».

Апостол говорит и о награде за свои труды — о восхищении в рай, до третьего неба. И об искушении — о жале в плоть, ангеле сатаны. О словах, сказанных ему Иисусом Христом: «Довлеет ти благодать Моя, сила бо Моя в немощи совершается» (2 Кор. 12:9). Поэтому Павел охотнее хвалится своими немощами, чтобы обитала в нем сила Христова.

2  Кор. 12:1 (О себе): «Знаю человека во Христе, который назад тому 14 лет (в теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю: Бог весть) восхищен был до третье го неба...»

2  Кор. 12:4. «...Он (т. е. Павел) был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать... Таким человеком могу хвалиться, собою же не похвалюсь, разве только немощами моими...»

Воспоминание о трудах приводит его к воспоминанию об откровениях. В 2 Кор. 12:1-6 он говорит о человеке во Христе, который был восхищен до третье го неба (2 Кор. 12:2), т.е. в рай (2 Кор. 12:4), где ему дано было слышать неизреченные глаголы. Апостол говорит в третьем лице, по, несомненно, о себе. Как и древние пророки, он даже пытается датировать свой мистический опыт: «назад тому четырнадцать лет», т. е. в 44-м году (2 Кор. 12:2). (Сравн. Ис. 1:1 «Видение Исаии ...которое он видел о Иудее и Иерусалиме, во дни Озии, Иоафама, Ахаза, Езекии — царей Иудейских...» Ис. 6:1 — «В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящею на престоле высоком и превознесенном... Вокруг Него стояли Серафимы... и взывали друг ко другу: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его».

Иер. 1:2,3 — слова Иеремии, «к которому было слово Господне во дни Иосии..., в тринадцатый год царствования его».

Иез. 1:1, 2 — «И было в тридцатый год, в четвертый месяц, в пятый день месяца... отверзлись небеса, и я видел видения Божии» (подобие четырех животных)).

2  Кор. 12:2-5 - о восхищении Апостола в рай. По иудейскому преданию, только четыре раввина удостоились лицезреть Бога.

Бен Азаи увидел славу Божию и умер.

Бен Сома увидел славу Божию и впал в безумие.

Бен Ахер увидел славу Божию и впал в ересь.

Один Бен Акиба вознесся к Богу и вернулся живой в мир.

Слово «рай» (греч. «парадосис») — персидское слово, означающее «огражденный стеною сад». Если персидский царь хотел оказать гостю особую честь, он брал его с собой на прогулку по царским садам. В своем исключительном переживании Павел был спутником Бога.

И я удерживаюсь от правдивого самовосхваления, чтобы кто не подумал о мне более, нежели сколько во мне видит или слышит от меня.

См. ст. 2 Кор. 12:2

Нет, своими «восхищениями» Павел хвалиться не хочет. Он желает, чтобы о нем судили по его жизни в причастности к немощи Христовой. Ему поручено быть апостолом, и свидетельство этого нужно искать не в его экстатических способностях, а в результатах его деятельности при всех тех немощах, которые видны и открыты всем. К перечню своих немощей он добавляет печальный опыт изнурительной болезни. Он пишет об острой боли, которая постоянно мучила его как застрявшая в теле заноза, или «жало» в Синодальном переводе. Мы можем лишь гадать, какая болезнь доставляла Апостолу столь жестокие страдания, что он трижды молил Господа избавить его от этого «ангела сатаны», – как он образно называет свою болезнь.

Мы не можем так хвалиться: мы грешны и ничего почти не делаем для Бога. Если мы, при помощи благодати Божией, делаем какое-либо доброе дело, то должны при этом вести себя осторожно, ни в слове, ни в деле не позываться на похвалы, чтобы кто не подумал об нас больше, чем какими нас видит или слышит что от нас.

В 12:1–6 он говорит о человеке во Христе, который был восхищен до третьего неба (ст. 2), иначе говоря, в рай (ст. 3), где ему дано было слышать неизреченные глаголы. Апостол говорит в третьем лице, и, тем не менее, этим человеком он может похвалиться (ст. 5а). Если он и противополагает его себе, то в этом слышно то же противоположение внешнего и внутреннего человека, о котором была речь в гл. 4. Павел, несомненно, говорит о себе. Как древние пророки (ср. Ис. 1:1; 8:1; 7:1; Иер. 1:2–3; Иез. 1:1–2 и др.), он даже пытается датировать свой мистический опыт: «назад тому лет четырнадцать» (ст. 2). Он только не знает – и на этом настаивает (ср. стт. 2–3), – в теле или вне тела он его пережил.

Делая практический вывод из сообщения дивного обстоятельства, Апостол опять высказывает, что хотя он дает ему возможность хвалиться собою, но он не хвалится, потому что все это относится к Богу, восхитившему его; ему же принадлежат только немощи, которыми он и хвалится, потому что, не смотря на присутствие их, он однако удостоился такого откровения. Таким образом, если стать на обычную человеческую точку зрения, то он имеет истинное и вполне достаточное основание хвалиться, чего однако не делает, при всей необходимости, опасаясь, чтобы не дать повода преувеличивать понятие о нем и учении, им возвещаемом. Св. Иоанн Златоуст говорит: «Как стихии мира создал Бог и немощными и блистательными; так и Апостолы были вместе и чудны и немощны, дабы самыми делами могли научать неверных. Ибо, если бы они, пребывая всегда чудными и не показывая в себе примеров немощи, стали одним словом убеждать людей, чтобы не думали о них больше надлежащего, то не только не успели бы в сем, но еще произвели бы противное. Потому то немощь нередко обнаруживалась и в делах их... По сей то причине и говорит Павел: щажду же, да не како кто вознепщует о мне паче». И потом довольно подробно, хотя и прикровенно, раскрывает противную ему силу, ограничивающую его духовное величие.

чтобы кто не подумал мне более. Павел стремился к тому, чтобы о нем судили на основании личного, непосредственного знакомства, а не на основании того, что сам он или другие скажут о его предшествовавшем опыте или служении.

Аще бо восхощу похвалитися, то есть сказанное будто о другом к себе отнести, не буду безумен, то есть не безумное дело сделаю, не ложь скажу, не введу в обман; истину бо реку, ибо так воистину было. И прямо говорит наконец, а все еще прикрывает себя и старается держать себя в тени. Так не хотелось ему окружить главу свою таким ореолом славы!

Прежде говорил, что похвала безумие, а теперь говорит, что похваляясь не буду безумен. «Сие надобно разуметь не в отношении к похвале, но в отношении к справедливости того, чем хвалится. В сем последнем отношении и говорит: не буду безумен. Почему присовокупляет: истину бо реку» (святой Златоуст). И в том отношении не буду безумен, что делаю это наперекор своему нраву, вынуждаемый пользою, какая отсюда проистекает для вас. «Ибо не безумен тот, кто ради спасения и созидания душ, вынуждаемый необходимостию, возвещает о благодати, от Бога ему ниспосланной. Напротив, благоумному и человеколюбивому свойственно для спасения других пренебрегать даже подозрением в самовозношении» (Экумений).

Щажду же. Однако ж, хоть и нужда належит, и польза есть, все я скуп на похвалы себе, боюсь выставлять себя так светло. Да не како вознепщует кто о мне паче. «Не сказал: да не скажет кто паче, но: да не вознепщует, даже да не подумает о мне больше, чем я достоин. Вот настоящая причина, почему он все умалчивает о себе и скрывает свое; и даже когда нужда заставляет сказать что, говорит прикровенно, ставя себя в тени! Боится, как бы не подумали о нем больше, нежели что он есть. Ибо уже было однажды, что знамений ради сочли его и Варнаву за богов и собрались закалать в честь их волов. Чтобы не придумали, если бы он объявил все свои откровения и выставил на вид все славное?» (Экумений).

Паче, еже видит мя, или слышит что от мене. Стань все рассказывать, раздражится воображение и станет представлять больше, нежели что говорят слова; а по причине разгорячения воображения и глаза будут видеть во мне больше, нежели что есть. «Поэтому боюсь сказывать все, чтобы не составил кто о мне большего, нежели о человеке мнения» (Феодорит). Святой Златоуст говорит: «Как стихии мира создал Бог и немощными и блистательными, чтоб они чрез одно проповедали Его могущество, а чрез другое удерживали людей от заблуждения; так и Апостолы были вместе и чудны и немощны, дабы самыми делами могли научать неверных. Ибо если бы они, пребывая всегда чудными и не показывая в себе примеров немощи, стали одним словом убеждать людей, чтобы не думали о них больше надлежащего, то не только не успели бы в сем, но еще произвели бы противное. Ибо одни словесные отговорки скорее были бы причтены смирению и заставили бы еще больше им удивляться. Потому-то немощь нередко действительно обнаруживалась и в самых делах их. Примеры сему всякий может видеть и в ветхозаветных святых мужах. Илия был человек чудный, но некогда изобличил себя в боязливости (3 Цар. 19). Велик был и Моисей, но он по той же самой немощи предался некогда бегству (Исх. 2). А подвергались они сему, когда Бог отступал от них и попускал, чтоб изобличалась в них немощь человеческой природы. Когда Моисей вывел израильтян из Египта, они говорили: где Моисей? Чего же бы не сказали они, когда бы он ввел их в землю обетованную? По сей же причине и Павел говорит: щажду же, да не како кто вознепщует о мне паче».