2-я книга Царств, Глава 18, стих 33. Толкования стиха

Давид, претерпевший от своего нечестивого и непокорного сына подобное поругание, не только равнодушно перенес оное, но и горько оплакивал смерть сего неистового сына. Ибо не чувство плотской ревности и собственной обиды, но мысль о грехах сына тяготила сердце сего родителя. Потому-то в случае победы Давид запретил умерщвлять Авессалома, дабы по укрощении его дать ему возможность покаяться; но как сего не случилось, то Давид горько плакал – не о том, что лишился сына, но о том, сколь тяжким наказаниям должна подвергнуться душа, столь преступная и отцеубийственная. Ибо, прежде сего, смерть другого сына, который вовсе не был виновен, и болезнь коего сильно печалила отцовское сердце, Давид однако же не оплакивал.

О грешнике же, без покаяния умершем, имеешь самого его (Давида) плачущего и говорящего: Сын мои, Авессалом! сын мой, сын мой Авессалом! Ибо кто совсем умер, тот без всякого исключения оплакивается.
*** Тот самый Давид (чтобы разница в поступках вдруг не смутила тех, кто пристально всматривается в слова Писания), тот самый Давид, говорю я, который не плакал о невинном младенце, оплакивал убийцу, когда тот был мёртв. Вот, горюя и плача, он говорил: Сын мой, сын мой Авессалом! о, кто дал бы мне умереть вместо тебя! И не только братоубийца Авессалом оплакивается, и Амнон тоже. Впавший в кровосмешение не только оплакивается, но и отмщение получает: один - презрение людей царства, другой - изгнание брата. Оплакивается порочный, но не невинный. В чём причина? Каков смысл? ... Великое постоянство мудрости явлено в столь разных поступках - одна вера. Он оплакивал тех, которые умерли, но не считал нужным плакать об умершем младенце (См. 2 Цар. 12:22-23): он думал, что первых он потерял, и надеялся, что младенец воскреснет.

Несомненно, единственным и высшим благом является добродетель, и только в ней изобилуют плоды блаженной и счастливой жизни, а блаженная жизнь создается не внешними и телесными благами, а одной только добродетелью, благодаря которой достигается жизнь вечная. Блаженная жизнь – плод нынешних благ, жизнь же вечная – это надежда на блага будущие. 
19. Однако некоторые считают невозможной блаженную жизнь в земном теле, таком хрупком и слабом, где неизбежны тревоги, страдания, плач и болезни. Можно подумать, я утверждаю, что блаженная жизнь проявляется в цветущем теле, а не в глубине мудрости, сладости чистой совести и возвышенной добродетели! Быть блаженным значит не претерпевать, а преодолевать страдание, не быть сломленным волной преходящей боли. 
20. Положим, что случается нечто тягостное и приносящее страдание – слепота, изгнание, голод Ср. у Цицерона: tusс. 5:97–102, 106–115 , насилие над дочерью, потеря детей. Но кто стал бы отрицать блаженство Исаака, в старости ослепшего и приносящего другим блаженство своими благословениями? См. : Быт. 27:1-40 А разве не был блаженным Иаков, бежавший из отчего дома, живший в изгнании и служивший наемным пастухом, оплакавший бесчестье дочери, переносивший голод? См. : Быт. 27:41-45; 28:5; 29:1–30; 34:1–31 Или не были блаженными те, которые верой своей свидетельствовали, что Бог – Бог Лвраама, Бог Исаака, Бог Иакова (Исх. 3:6)? Несчастно рабство, но не несчастлив Иосиф, наоборот, он блажен: будучи рабом, он победил похоть госпожи См. : Быт. 39:13-20. А что скажу я о святом Давиде, который оплакал смерть троих сыновей и то, что еще тяжелее, кровосмесительное насилие над дочерью? См. : 2 Цар. 12:19; 13:14–29; 18:14 Разве не блажен он, из потомства которого родился Творец блаженства, сделавший блаженными многих: Блаженны не видевшие и уверовавшие (Ин. 20:29). И они ощущали свою слабость, но смогли из слабых сделаться сильными. Кто многострадальнее святого Иова, испытавшего пожар дома, одновременную гибель десяти детей, телесные страдания? См. : Иов. 1. 2–19 Неужели он был бы менее блажен, если бы не перенес того, за что был так прославлен? Ср. : Иак. 1:12 

Давид плакал также и о самом Авессаломе, не потому впрочем, что сей умер, но потому, что согрешил. Будем и мы плакать не об умерших, но о тех, кои отреклись от своей веры. Слово о терпении

Оправдывает отцеубийцу, как бы ничем не оскорблял он отца, и примиряется с мертвым, может быть и потому сетуя о сыне, что он занес руку на отца. Таково родительское сердце! Кого на брани отражал как врага, того по смерти оплакивает как друга. Природа всего могущественнее; она препобеждает и вражду.

И Давид не без основания плакал о сыне отцеубийце, тогда как не могши испросить продолжения жизни другому своему сыну-младенцу, не плакал о нем, потому что знал, что он безгрешен (2 Цар. 12:20) Письмо к Павле о кончине ее дочери Блезиллы

Когда же война была решена и кончилась, как угодно было Богу, когда отцеубийца пал, тогда все прочие были в веселье и радости, один только Давид горевал и плакал, и, запершись, звал умершего и скорбел о том, что сам не умер вместо него: "кто дал бы мне умереть", говорил он, "вместо тебя, Авессалом, сын мой, сын мой"? Слыхано ли что-нибудь ужаснее этого несчастия? Когда Авессалом умертвил своего брата, Давид хотел умертвить его; когда же Авессалом с неистовством восстал на него самого, тогда он щадит этого самого сына.
*** Святые не хотят, чтобы венцы им сплетались из чужих несчастий; если же не хотят из чужих, то тем более из несчастий, случающихся со своими. Потому и блаженный Давид после трофеев и победы сетовал и плакал, так как эта победа соединена была с несчастьем его сына; и отправлявшимся военачальникам заповедал многое в защиту этого мятежника, желавших убить его удерживал, говоря: "сберегите отрока Авессалома" (2 Цар. 18:5), и, когда тот пал, оплакивал его и с стонами и горькими слезами призывал своего врага.
*** Хотя Авессалом был необузданный юноша и замышлял отцеубийство, однако же, Давид говорил: "кто дал бы мне умереть вместо тебя"? Что ты говоришь, блаженный и кротчайший из всех людей? Сын стремился умертвить тебя, окружил тебя бесчисленными бедствиями, а ты, как скоро его не стало и одержана победа, молишь себе смерти? Да, отвечает. Не для меня приобретена эта победа войском; во мне кипит брань сильнее прежней, и сердце мое разрывается теперь больше прежнего. Так Давид и подобные ему заботились о вверенных им.
*** И когда он лишился Авессалома, то искал себе жесточайшего наказания, – хотя сам был и не обидевший, а обидимый; но так как сильно любил погибшего, то сам себя предал мучениям скорби, находя утешение себе в этом. Так и мы должны наказывать самих себя, когда согрешаем против Того, против Которого не должно грешить.
*** Таково попечение и сострадание совершенного пастыря. Ибо гибель этих людей так же терзала сердце Давида, как смерть родных детей. Поэтому он и просил Бога обратить гнев на него самого. И он сделал бы это в самом начале этого убиения, если бы не надеялся, что оно, идя своим путем, настигнет и его. Когда же он увидел, что этого не происходит, но бедствие поражает только подданных, то он уже не вытерпел и воспылал более, нежели о своем первенце Амноне. Ибо тогда он не просил себе смерти, а теперь желает пасть прежде других. Таковым должен быть начальник, который скорбит о чужих несчастьях больше, чем о собственных. Так же страдал Давид и из-за сына, дабы ты узнал, что он любил его не больше, чем подданных. И хотя Авессалом был необузданный юноша и замышлял отцеубийство, однако Давид говорил: Кто дал бы мне умереть вместо тебя? Что ты говоришь, блаженный и кротчайший из всех людей? Сын стремился убить тебя, окружил тебя бесчисленными бедствиями, а ты, когда его не стало и была одержана победа, молишься о смерти? Да, говорит Давид, ибо не для меня победило войско, но во мне кипит брань сильнее прежней, и мое сердце разрывается теперь еще больше.

Горница над воротами. Поскольку ворота и связанные с ними башни были многоярусными, внутри было достаточно пространства для размещения стражи. Поднявшись в горницу над воротами, Давид мог наблюдать за расположением своего войска и в то же время пребывать в уединении. Решение Давида не возвращаться в город свидетельствует о его понимании сложности политической ситуации, но в то же время выдает его нежелание заниматься обычными делами.

сын мой Авессалом. Пять раз повторяет Давид "сын мой" и трижды "Авессалом", что свидетельствует о глубине горя, причиненного ему смертью сына (19,4). Невзирая на все зло, которое ему сделал и еще мог бы сделать Авессалом, Давид простил вероломного сына, как прежде простил и оплакал Саула.

См. Ис. 53:5

Вопрос 35. Почему Давид столько плакал о преступном сыне (2 Цар. 18:33)? Он был и чадолюбив, и человеколюбив; и доказательством последнему служит плач его о Сауле, а здесь и природа увеличивала скорбь. Притом же, как муж благочестивый, плакал и о том, что сын не мог уже уврачевать себя покаянием, потому что по смерти язва греха неисцелима.