2-я книга Царств, Глава 12, стих 13. Толкования стиха

Давид согрешил и когда пророк обличил его, то сказал: согрешил я пред Господом. И тут же ему было сказано: Господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь. Саул согрешил и когда пророк уличил его, то сказал: «Согрешил я», и грех его не был прощен, и гнев Господа остался на нем. Что же это может означать, как не одинаковость слов и неодинаковость сердец? Людям дано слышать слова - Богу читать в сердцах.
*** Крещеный человек, который, однако, отступился и предал сие великое таинство, если всё же раскается до глубины души, если совершит покаяние, какое увидит Бог, как Он увидел сердце Давида, когда обличенный пророком и жестоко упрекаемый, после грозных предостережений Господа, воскликнул одно: согрешил. И тут же услышал: Господь снял с тебя грех твой. Такова великая сила этих трех слогов. Согрешил - всего три слога, и всё же через эти три слога огонь жертвоприношения сердца достиг неба. Так и те, кто совершили истинное покаяние и были освобождены от пут, которые их связывали и отнимали их от тела Христова, и вели достойную жизнь после своего покаяния подобно тому, как им следовало жить до него, и пошли путями праведных после воссоединения. Что же, они также обращаются к Богу и находят покой, и Царствия Божиего не лишатся, и от народа дьявола отделены будут.

Неслушание пастырского гласа, то есть слова Божия, и есть причина всего зла. Напротив, слушание слова Божия делает человека благословенной овцой, ибо претворяет звериные нравы в овечью кротость. Зверем сделался было Давид, похитив чужую овцу, жену Уриеву, и самого Урия съел и истребил с земли живых. Kогда же услышал слова Божии, устами пророка Нафана ему изреченные: Зачем ты сотворил лукавое пред Господом (2 Цар. 12:9)? – тотчас же превратился Давид из зверя в смиренную овцу: Согрешил я перед Господом моим.

Что же говорит царь? «Согреших ко Господу». Не сказал: кто ты такой, что обличаешь меня? Кто послал тебя так смело говорить? Как ты дерзнул сделать это? Ничего такого не сказал, но сознал грех и сказал: «согреших ко Господу». Что же Нафан к нему? «И Господь отъя согрешение твое». Ты сам осудил себя, я освобождаю тебя от осуждения; ты принес искреннее признание – и загладил грех; ты сам подверг себя осуждению, я уничтожил приговор. Видишь, как исполнилось слово Писания: «глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися?» (Ис. 43:26) Какой это труд – сказать первому свой грех?
*** Блаженному Давиду, который, получив от святого пророка Нафана обличение греха, тотчас же вслед за угрозой обнаружил искреннее обращение и сказал: «согреших ко Господу», — одно это слово, в одно мгновение произнесенное от чистого сердца, тотчас же лишь только он покаялся, принесло всецелое спасение, потому что за этим словом последовало немедленное исправление. Поэтому Нафан говорит ему: «и Господь отъя согрешение твое». Смотри же, как Бог медлителен на наказание и скор на спасение. И подумай прежде всего, сколько времени милосердый (Бог) отлагал обличение. Давид согрешил; жена понесла во чреве, и никакого обличения в грехе не последовало; целитель греха посылается после того, как родился уже зачатый от греха младенец. Почему же Бог не тотчас же привел к исправлению согрешившего? Потому что знал Он, что в увлечении грехом душа грешников слепотствует, что уши погруженных в глубь греха глухи; поэтому Он и медлит оказанием помощи душе, в которой пылает страсть, и спустя так много времени дает обличение, — и в одно мгновение совершается и покаяние и прощение. «И Господь отъя согрешение твое». О, домостроительство Божие, приводящее ко спасению угрозой! Видишь, как скор Бог на спасение? Точно также поступает Он и с другими людьми, медля на погибель и ускоряя на спасение.
*** И при всем том, доблестный этот муж достоин величайшего удивления, потому именно, что он, ниспадши в самую глубину зла, не упал духом, не отчаялся и не остался ниц лежащим, получив от дьявола столь опасную рану, но скоро, даже тотчас, и с великою силою нанес ему более опасную рану, нежели какую получил. Случилось то же самое, как если бы во время сражения и в строю какой-либо варвар вонзил копье в сердце мужественного воина, или, оставив в груди его стрелу, присоединил к прежней другую опаснейшую рану, а получивший эти тяжкие раны, весь обливаясь потоками крови, проворно встал бы и, пустив копье в своего врага, тотчас бы поверг его замертво на землю. Так точно и здесь, чем большую представишь рану, тем более удивительною покажешь душу уязвленного, - поскольку он, не смотря на эту тяжкую рану, имел силу встать среди строя, и повергнуть того, кем был поражен. Как это важно, особенно знают те, которые впадают в тяжкие грехи. Подлинно, не столько тогда открывается мужественная и твердая душа, когда кто-либо без падений пробегает путь (потому что таковой имеет спутником своим благую надежду, возбуждающую, ободряющую, укрепляющую и делающую его ревностнейшим), сколько тогда, когда кто-либо, после бесчисленных венцов, многих трофеев и побед, претерпевая крайний урон, опять может вступить на прежние пути. Для большей ясности, я постараюсь предложить вам другой пример, не менее важный, в сравнении с первым. Вообрази, что какой-нибудь мореплаватель, бывший на бесчисленных морях, проплывший все море, после многих бурь, подводных камней и волн, имея много товара, стал бы утопать при самом входе в пристань, и едва с нагим телом избег бы этого опасного кораблекрушения: в каком он будет расположении к морю, к плаванию и к морским опасностям? Не обладая особенно сильным характером, захочет ли он когда-нибудь посмотреть на берег, на корабль, на пристань? Не думаю; он скроется, будет лежать, не различая дня от ночи и от всего отказываясь, - предпочтет лучше жить милостынею, чем приняться за прежние труды. Не таков был блаженный Давид; но, после бесчисленных трудов и подвигов, претерпев ужасное кораблекрушение, не скрылся, а извлек корабль и, распустив паруса и взявшись за кормило, принялся за прежние труды - и опять собрал богатство, большее прежнего. Если стоять и после падения не лечь навсегда - достойно удивления, то каких венцов достоин тот, кто тотчас же встает и совершает великие дела? Много было для Давида побуждений к отчаянию: и во-первых, великость греха; во-вторых, то, что он потерпел это крушение не в начале жизни, когда больше надежд, а под конец, - ведь и купец, претерпевший кораблекрушение тотчас же по выходе из пристани не одинаково скорбит с тем, который после бесчисленных куплей попал на подводный камень; в-третьих, то, что он претерпел это уже после того, как собрал великое богатство. В самом деле, немало у него было тогда сокровищ: были, напр., сокровища, которые приобрел он в первом возрасте, когда был пастухом, - в сражении с Голиафом, когда поставил блистательный трофей, - в мудром обращении с Саулом. Поистине, Давид показывал евангельское великодушие, когда тысячекратно имея в руках врага, всегда щадил его и лучше решил лишиться отечества, свободы и самой жизни, нежели умертвить того, который несправедливо строил ему козни. Немало также он имел добродетелей после принятия царства. Кроме всего сказанного и худое мнение народа, а равно и лишение столь блистательной славы - производили не малое смущение. Не столько украшала его порфира, сколько покрывало стыдом пятно греха.
*** См. 1 Цар. 28:15. *** Что же он? «Согрешил я пред Господом» Видишь, как и пораженный болезнью он (сохраняет) благородство души? Не сказал он про­року: несчастный ты и жалкий, не решившийся даже обличить явно! Нет, он говорит: «согрешил я пред Господом». Что же на это пророк? «Господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь». Скоро со­вершилось покаяние, но еще скорее даровано прощение. «Говори ты, — говорит, — чтоб оправдаться» (Ис. 43:26). Де­лом ты согрешил, а покайся словом. Это говорю я, чтобы слышали грешники и подпавшие греху, и не отчаивались в своем спасении. «Согрешил я, — говорит, — пред Господом». «И Господь снял с тебя грех твой». Ты сказал: меч падет на него, а я говорю: ты не умрешь. Видишь, как Бог рассудил тяжбу про­рока? «Припомни Мне; станем судиться; говори ты, чтоб оправдаться». Но возвра­тимся к началу. Псалом Давида, когда вошел к нему Нафан пророк,. Здесь говорится об его помиловании и прощении. Смотри же, поучайся, как он был исцелен, и какое лекарство употребил. Когда Бог оправдывает, кто осуждает? Он не сказал даже, что «я про­щаю», но что «Господь снял с тебя грех твой». Он вскрыл язву, изле­чил рану. «Ты не умрешь», говорит.
*** И Нафан объявляет ему: «О, царь, «ты – тот человек». И тогда Давид, образумившись и смирившись, не стал прикрываться царским достоинством, не употребил против обличителя силы, хотя и мог бы сделать это; не сказал: ты – кто такой, что осмеливаешься срамить меня перед людьми? Он твердо помнил, что если он и царь на земле, то это потому, что поставлен на царство Царем вышних сил. Как только услышал он слова пророка, что «ты – тот человек», царь, – тотчас же он исповедал свой грех: «согрешил я пред Господом». И Нафан сказал Давиду: «и Господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь». О, Нафан! Что осмелился ты изречь? Ведь тебе угрожает обвинение со стороны надменного Навата¹! Перед Богом согрешил Давид, перед Ним же и покаялся; откуда же знаешь, получил ли он прощение, и на каком основании объявил ты его грех отъятым? Сначала узнай, а потом давай отпущение гpеxa. Вот что (мог бы ответить на это) Нафан: мне поручил Бог всю заботу об исправлении Давида. Если бы Он не хотел через меня даровать грешнику прощение греха, то, конечно, не послал бы меня к нему. Кто станет врача, ухаживающего за больным, упрекать вместо того, чтобы благодарить и вознаградить за услуги? Итак, ясно доказано, что не только в благодатные времена, но и до благодати Бог даровал людям прощение грехов через людей же.

Благодать Божия всегда направляет волю нашу в добрую сторону и помогает во всем так, что иногда и от нас требует или ожидает некоторых усилий; чтобы не дать даров своих беспечным, она выискивает случаи, которыми пробуждает нас от холодной беспечности; чтобы щедрое сообщение даров ее не казалось беспричинным, сообщает их вследствие нашего желания и труда. Впрочем, благодать Божия всегда дается даром, потому что за малые наши усилия воздает нам бессмертием и нескончаемым блаженством с неоценимой щедростью. Нельзя сказать, что разбойник, распятый на кресте, был введен в рай не даром, или что Давид прощен за свое покаяние, а не по милосердию Божию.  Делом его воли было то, что он к прелюбодеянию присоединил убийство, а то, что пророк обличил его, было делом благодати Божией; опять же, смиренное раскаяние в грехе своем было делом его воли, а немедленное прощение – делом милосердия Божия.

И Давид, который был мужем по сердцу Господа, который за добродетели свои удостоен был от семени своего родить обетованного отцам, дабы воссиял Христос во спасение всему миру, - и разве не был он наказан за прелюбодеяние, когда прельстила его красота женщины и сердце его пронзила стрела страсти? Ведь именно за это Бог поднял войну против него прямо в его собственном доме и тот, кто рождён был из чресл его, стал его гонителем. Все это выпало на его долю даже после того, как он раскаялся многочисленными слезами, смочившими ложе его. Это позже Бог сказал через пророка: Господь снял с тебя грех твой.

Видишь смиренномудрие царя, видишь его исповедание? Разве он был кем-то уличен? Немногие знали о его поступке. Дело сделалось быстро, и пророк тотчас предстал для обличения, и падший сознается в злодеянии. И поскольку он исповедался чистосердечно, то весьма скоро получил и исцеление. Ибо пророк Нафан, который угрожал ему, тотчас говорит: И Господь снял с тебя грех твой. Блаженный же Давид, хотя прекрасно слышал слова: Господь снял с тебя грех твой, не прекратил покаяния, но вместо порфиры царь облекался во вретище, а вместо позолоченного престола царь сидел на пепле и земле. И он не только сидел на пепле, но и употреблял пепел в пищу, как и сам говорит: Я ел пепел,, как хлеб, и питье мое растворял слезами (Пс. 101:10). Он иссушил слезами похотливое око, говоря: Каждую ночь буду омывать ложе мое; слезами моими омочу постель мою (Пс. 6:7)¹. Когда царедворцы советовали ему вкусить хлеба, он не слушал их, но продолжал пост целые семь дней.

согрешил я пред Господом. Выслушав обвинительную речь пророка, Давид немедленно и чистосердечно раскаялся в совершенных им грехах (ср. 1 Цар. 15,24.25.30). Полнее и глубже раскаяние Давида выражено в Пс. 50. ты не умрешь. См. ком. к 11,5; 12,5.

Самому кающемуся одной только исповеди недостаточно, покуда не последует исправление на деле, то есть покуда кающийся не перестанет совершать то, что требует раскаяния. Он должен душу смирить подобно святому Давиду, который, услышав от пророка, что грех его прощён, смирился ещё более в исправлении своего греха, так что ел пепел, как хлеб, и питьё своё растворял слезами (См. Пс. 101:10).

Пусть будет стыдно грешить, но каяться не стыдно. Пусть стыдно будет подвергаться опасности, но не стыдно от неё освобождаться. Кто же отнимет у потерпевшего кораблекрушение доску, чтобы не спасся? Кто позавидует тому, у кого нужно исцелять раны? Разве не говорит Давид: Каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою (Пс. 6:7)? И опять же: Но я открыл Тебе грех мой и не скрыл беззакония моего (Пс. 31:5)? И далее: Я сказал: «исповедаю Господу преступления мои», и Ты снял с меня вину греха моего (Пс. 31:5)? Разве не ответил пророк Давиду, когда стал он повинен в убийстве и любодеянии из-за Вирсавии, следующее: Господь снял с тебя грех твой?

Ты видишь, какое суровое наказание претерпел столь великий муж всего за один грех. Немедленное осуждение последовало за преступлением, осуждение, которое тут же обратилось наказанием - ничего не откладывая, останавливая виновного и не перенося наказание на будущий срок. Потому он не сказал: «Поскольку ты такое сделал, то знай, что придёт суд Божий и тебя ждут адские муки». Нет, скорее, он так говорил: «Ты будешь наказан страданием немедленно, и меч Божьей строгости будет у горла твоего». Что же далее? Виновный муж осознал свой грех, смирился, исполнился раскаянием, исповедался и оплакивал вину. Он каялся и просил прощения, снял с себя царские украшения, отложил шитые золотом одежды, пурпур и диадему. Он изменился и сердцем, и внешностью: он отложил в сторону всю свою царственность с её украшениями, облёкся в признаки кающегося скитальца, так что защитой ему стало запустение. Он истощал себя постом, иссушал себя жаждой, изматывал себя слезами и заточил себя в одиночество. И вот этот царь, обладатель такого великого имени, более величественный в своей святости, нежели в преходящей власти, превосходящий всех своими прежними заслугами, не смог избе-жать наказания, хотя так искренне искал прощения. Наградой этого глубочайшего раскаяния было то, что он не осуждён на вечное наказание. Но всецелого прощения в этом мире он не заслужил. Что сказал пророк кающемуся? - Но как ты этим делом подал повод врагам Господа хулить Его, то умрет родившийся у тебя сын. Кроме горькой боли от утраты сына Бог желал, чтобы любящий отец ещё и понимал суровость наказания, а именно, что отец, оплакивающий горе, сам стал причиной смерти любимого сына, потому что сын, рождённый из преступления своего отца, убит был самим преступлением, в котором он и был зачат.

И сказал Давид: согрешил я пред Господом. То же сказал некогда (1 Цар. 15:24) и Саул, но, как замечает Рамбах, "duo cum Saint idem, - non est idem". Слова царя и пророка Давида выражали полное сознание им своего падения, жгучее раскаяние в совершенном и несомненную решимость не повторять ошибки. Саул же, как мы заметили выше (см. пр. к 1 Цар. 15:24-31), сознавал свой грех, но не чувствовал его. - Выразительным памятником душевных мук согрешившего Давида является его 50 псалом.

Давид, услышав слова сии, не вознегодовал, что обличен человеком бедным. Ибо знал, Кто говорит чрез него, и возопил: «согреших ко Господу». А пророк, приняв исповедания греха и твердо уповая на Божие человеколюбие, немедленно присовокупил: «и Господь отъя согрешение твое, не умреши». Давид повинен был сугубой смерти, потому что по закону смерти подлежал и прелюбодей, и человекоубийца. Но исповедание греха уничтожило смертный приговор.

Давид как бы пробуждается от глубокого усыпления, познает грех свой и исповедует его перед Богом. Вот образец истинного раскаяния, которое умеет смиряться среди величия! Давид согрешил как человек, но со смирением обратился к Богу. Как было искренне раскаяние и решительно обращение Давида, свидетельством сему служат Псалмы его (Пс. 50:2). Какое в них дышит живое чувство сокрушения! Какое пламенное желание загладить сделанный грех, который он оплакивает! Какая трогательная покорность в очистительных скорбях, которые ему посылаются милосердием и правосудием Божиим! Какое упование на бесконечное милосердие Божие! Какая высота духа в уничижении! Какое мужество в несчастии! Увы! Между нами нет никого, кто бы не имел себя упрекнуть в чем- нибудь! Мы, грешные подобно Давиду, будем подражать ему и в покаянии! Нас ожидают те же дары, проистекающие от преизбыточествующей благодати Иисуса Христа: покажем себя верными в употреблении их - и блаженство будет воздаянием нашим.

Добродетель покаяния, которое одним словом: «согреших ко Господу» (2 Цар. 12:13), – сильно было мгновенно привлещи благодать и прощение в тягчайших преступлениях, и, чрез сей пример, на многие века дать спасительную надежду множеству борющихся с отчаянием грешников.