Дальше апостол Павел вновь возвращается к теме, которой он посвящал прошлую главу, — к теме блуда.
Он выделяет из большого списка грехов блуд и показывает, почему блуд особенно грешен: «Всё мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною. Пища для чрева, и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то и другое. Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела. Бог воскресил Господа, воскресит и нас силою Своею. Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? Итак, отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы? Да не будет!» (1 Кор. 6:12-16).
Апостол, переходя к теме необходимости воздерживаться от блуда, говорит так: «Всё мне позволяется, но не всё приносит пользу». Одно дело, когда человек связан законом: то нельзя, это нельзя, другое нельзя... Нет, говорит апостол, человеку всё позволительно делать — но не всё полезно! Мы — свободные чада Божии, а не рабы, над которыми висит список запретов. Этот список запретов был хорош в свое время. Когда человек не знает истины, не знает правды, не отличает добро от зла, тогда эти запреты, конечно, помогают ему сориентироваться в этой жизни. Но когда человек уже усыновлен Богом, то он живет по другому принципу: ему всё позволительно — но не всё полезно. Что значит «всё позволительно»? Есть христианину можно, пить можно, детей рожать можно — все эти вещи позволительны, но не все полезны. Ничто не должно человека порабощать.
«Но тогда как святой Павел прибавлял при сем: “точию да не свобода ваша в вину плоти будет” (Гал. 5:13), другие забывали это ограничение и останавливались более вниманием на свободе и нестестненности и, может быть, действительно ничем себя не стесняли, не только законом, но и мерою благоразумия. Как такого рода свобода очень опасна, потому что, развивая чувственную жизнь, тем самым умаляет и совсем погашает жизнь духовную, и особенно потому, что подготовляя похотные возбуждения, подвергает опасности впадать в блуд, в коем смерть, то святой Павел спешит образумить таковых».
Христианам можно есть всякую пищу — у нас нет запретов на виды пищи. Мы только не можем пить кровь, есть удавленину и идоложертвенное, как говорит апостольский Собор, а всё остальное разрешается. Но не всё полезно. Нельзя, чтобы еда превращалась в объедение.
«Всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною».
Это очень важное правило. Бог дал нам тело и вложил в него самые разные свойства: способность к еде, питью, размножению — и всё это Он соединил с удовольствием, потому что Бог наш есть Бог радости. Поэтому то, что у нас удовольствие связано с удовлетворением каких-то естественных потребностей, — это от Бога. Но если мы удовольствия ставим на первое место, то становимся рабами этих вещей. Удовольствие — это побочный эффект от того, что мы исполняем необходимое для нас. Но плохо, очень плохо, когда побочный эффект становится основным!
«Пользуйся всем. Божие на то благословение изречено уже тем самым, что всё это создано, и создано для тебя. Но пользуйся только в пределах пользы. Если б у нас была одна телесная жизнь, то можно бы истолковать это так: в пределах пользы для тела. Но как мы не тело только, но и душа, то надо добавить: в пределах пользы и для души. И первое многое уже ограничит, и в отношении к родам удовольствий, и в отношении к мере их и другим особенностям. Но когда прибавим второе, то оно очень многое вычеркнет из списка того, что казалось леть дозволенным. И это в естественном порядке жизни. Если же взять во внимание порядок жизни благодатной, которая и начинается самоотвержением и ведется вся в видах искания вышнего, мудрствования о горнем, а не о земном, то само собою останется уже только самое существенно необходимое, всё же другое будет сочтено не на пользу и вследствие сего отнесено к тому, что не леть всё позволено есть, хотя поначалу оно могло бы быть и не таковым. Таким образом, очевидно, что апостол не связывая вяжет: не налагает внешних уз закона, но полагает заповедь строгого самоограничения».
Речь идет не о внешнем законе, а о том, что человек должен уметь сам себя контролировать. Это та самая заповедь, которую Господь нам дал, чтобы мы были детьми Божиими. Очень важный принцип: если не умеешь себя контролировать, внешний закон тебе не поможет. Раньше был внешний закон — в Ветхом Завете. Он нужен был, чтобы раб не сбежал и чтобы себе не навредил. Грубо говоря, если человек буйнопомешанный, ему нужна смирительная рубашка, а если человек нормальный, он сам должен приучать себя не лезть, куда не надо. В некотором смысле это очень похоже: буйнопомешанного держат подальше от огня, чтобы он туда не прыгнул, но и здоровому человеку в огонь руки совать не рекомендуется. Буйнопомешанного к электрической розетке не подпускают, как и маленького ребенка, но и взрослому всякие железки туда вставлять тоже не рекомендуется. В одном случае это связано с внешним ограничением — или смирительная рубашка, или ребенку по рукам надают, — а в другом случае это связано с внутренним пониманием того, что полезно и что не полезно. Именно поэтому святые себя во многом ограничивали: они видели, что это не полезно для них. Они себя выращивали, чтобы каким-то образом можно было расти духовно. Именно поэтому не существовало общеобязательных норм, типа «то нельзя, а это можно». Все эти нормы возникают тогда, когда люди теряют дух свободы и их приходится снова удерживать в рукавицах, чтобы они совсем в разнос не пошли. Но это опять-таки ненормально. Для христианина нормально, чтобы человек сам понимал, что ему полезно, что вредно, что можно, что нельзя.
И второе ограничение: «Всё мне позволительно… но ничто не должно обладать мною» .
Феофан говорит так: «В теле нашем лежит какой-то закон навыка, по которому удовольствие, ныне вкушенное, завтра в тот же час снова потребуется телом».
Человек с утра встал, съел кусок буженины вкусной. На следующее утро ему что захочется? Повторить! А ведь среда… Дай волю ребенку, ребенок будет жить на шоколаде, пока диатезом не покроется!
«Если удовлетворить его завтра, то на третий день требование то повторится с большею силою. Дальше и дальше, наконец образуется привычка — потребность удовлетворять тело известным образом и в известной мере, которая заменяет собою простую естественную потребность…».
Человеку мало поесть, ему нужно поесть вот именно так, ему картошки сваренной мало, а нужно с приправочками, с мяском, да еще балычок, строганинку, икорочку… И ему всё будет мало, он станет дальше искать и дойдет до язычков соловьиных, а без этого уже жить не сможет.
«Привычка — связа. Тогда как естественная потребность требует только, а не вяжет, привычка вяжет, назначая и предмет, и время, и меру».
Смотрите, в чем разница: например, человеку просто хочется есть, он что-то нашел, съел — и всё. А привычка говорит: не просто съесть что-то, а съел то-то, то-то и то-то в таком-то количестве. Привычка может быть к какой-то определенной вещи: к определенному набору еды, к определенной одежде. Например, некоторые женщины очень неуютно себя чувствуют, если лицо не накрасят. Есть люди, которые себя очень неуютно чувствуют, если у них не та одежда. Есть люди, которые себя очень неуютно чувствуют, если не поедят того, чего хочется. Это привычка. Вполне естественно питаться, а вот что есть — это уже вопрос, которым ты себя связал. Можно есть всё, но ничто не должно тобой обладать, как говорит апостол Павел.
«Чем больше привычек, тем больше связ и уз. Можно на всякую простую потребность навязать по нескольку привычек и быть таким образом связану по рукам и ногам».
На одежду кучу привычек навязал, навязал кучу привычек на еду, навязал кучу привычек на сон (знаете, некоторые люди спят только в определенной кровати с определенной подушкой). Есть такое правило у спецназовцев и у людей, которые в экстремальных ситуациях живут, они говорят, что не бывает невкусной еды, ее бывает недостаточно — когда сильный голод. На самом деле, апостол не запрещает вкусно есть, он запрещает от этого зависеть. Он не запрещает красиво одеваться, но запрещает, чтобы от этого зависело внутреннее расположение духа. Он не запрещает хорошо спать, но запрещает, чтобы твое внутреннее состояние зависело от того, где ты спишь. Если ты хочешь спать, ты заснешь и на лавке, а когда ты навязал себе кучу привычек, то появляется ритуал, связанный со сном. Ритуал, связанный с едой, ритуал, связанный с одеждой. Чем больше таких ритуалов, тем больше ты будешь в порабощении. Апостол говорит: «А я не хочу, чтобы вы были в порабощении».
«Это то же, что, мечтая о свободе, — говорит Феофан Затворник, — быть в постыдном рабстве у чувственности своей. Это несравненно хуже рабства закона. Ибо “не коснися, ни вкуси, ниже осяжи”, всё имело добрые нравственные цели. Вот против этого и предостерегает апостол: пусть тебе будет всё леть всё позволено; но не вяжи себя ничем. Буди, как птица, свободно парящая в пространствах воздушных. Но это к тому же ведет, к чему приводит и ограничение пользою. Чтоб не связать себя чувственными привычками, надо отказывать себе в чувственных удовольствиях, допуская только существенно необходимые».
Система, которая нам была установлена Церковью: посты, ограничения пищевые, — связана именно с тем, что нужно уметь держать себя в руках. На самом деле дисциплина помогает достигать свободы, как это ни парадоксально. Это реальное освобождение от внутреннего рабства.
Источник
Даниил Сысоев свящ. Кто такой духовный отец? Беседы на Первое и Второе Послания апостола Павла к Коринфянам. В 12 т. - Т. 2. Глава: Удовольствие — побочный эффект