1-ое послание ап. Иоанна, Глава 2, стих 16

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Каким же образом святые умерщвляли себя? Они не любили мира, ни того, что в мире, но, отрекшись от похоти плоти, похоти очес и гордости житейской (1 Ин. 2:16), то есть сластолюбия, сребролюбия, тщеславия, — взяли крест и последовали Христу, распяли себе мир и себя миру (Гал. 6:14).

Августин Иппонийский блаженный

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Давайте же не будем любить мир и то, что в мире. Ведь то, что в мире, похоть плоти, и похоть очей, и гордость житейская – эти три, и пусть никто не говорит: “То, что в мире, создал Бог, то есть небо и землю, море, солнце, луну, звезды, все украшения небес. Какие украшения у моря? Все плавающие существа. Какие у земли? Животные, деревья, пернатые. Все это в мире, и все это создал Бог. Почему же мне не любить то, что создал Бог?”. Да будет в тебе Дух Божий, чтобы ты видел: все это добро (Быт. 1:31); но горе тебе, если ты возлюбишь созданное и оставишь Создателя. Все творения прекрасны в глазах твоих? Но насколько прекраснее Тот, Кто все это создал! Будьте внимательны, возлюбленные, сравнения могут доставить нам назидание. Как бы не подкрался к вам сатана со своими обычными словами: “Хорошо вам среди Божиих творений! Для чего Он создал все это, как не для того, чтобы вам было хорошо?”. И люди поддаются опьянению, и погибают, и забывают своего Создателя: не умеренно, но жадно пользуясь сотворенным, они пренебрегают Творцом. О таких Апостол говорит: Поклонились и послужили твари более, чем Творцу, Который благословен вовеки (Рим. 1:25). Бог не запрещает тебе любить все это, но любить, не полагая в том блаженства, ценить и хвалить с тем, чтобы любовь воздавать Творцу. Это как если бы, братья, жених подарил кольцо своей невесте, а она, получив кольцо, полюбила бы его больше, нежели жениха, который подарил ей кольцо. Разве такую душу нельзя было бы осудить за измену из-за пристрастия к кольцу, хотя она полюбила подаренное женихом? Она, конечно, полюбила то, что подарил ей жених, однако если бы она сказала: “Довольно мне и этого перстня, жениха больше видеть не хочу”, – кто она была бы такая? Кто бы не отвратился от такого безумия? Кто бы не осудил душу изменницы? Вместо человека ты любишь золото, вместо жениха любишь перстень; раз ты такая, что любишь перстень вместо жениха, значит, выходит так, что он дал тебе перстень не во обручение, а во отвращение. Ведь жених дал ей перстень залогом любви, чтобы она любила в перстне его. Вот так и Бог дал тебе все это – люби Того, Кто сотворил. Он хочет дать вам и больше – Себя Самого, сотворившего все это. Но если ты возлюбишь все это, пусть и сотворенное Богом, но пренебрежешь Создателем, а возлюбишь мир – разве любовь твою нельзя будет считать прелюбодейной? Ибо миром называется не только это произведение, созданное Богом: небо и земля, море, все видимое и невидимое – но и обитатели мира называются миром, подобно тому как домом называются и стены, и обитатели стен. Иногда мы хвалим дом, но порицаем его обитателей. Бывает, мы говорим: “Прекрасный дом”, – потому что он мраморный и с роскошными наборными потолками, а бывает говорим: “Прекрасный дом: ни с кем там не обходятся несправедливо, нет в нем воровства, никого не притесняют”. Тут мы хвалим уже не стены, а обитателей стен; однако домом называем и то, и другое. А все любители мира, из-за того что они обитают в мире с любовью к нему (в то время как имеющие сердце горе обитают на небе, хотя плотью ходят по земле), – итак, все любители мира называются мир. У них есть только эти три вещи: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. Они желают только есть, пить, совозлежать и предаваться подобным удовольствиям. Разве нельзя соблюдать в них меру? Или когда говорится: “Не любите этого”, – разве говорится, чтобы они не ели, не пили или не производили на свет детей? Не о том говорится. Но ради Творца надо соблюдать меру, чтобы все это не привязывало вас к себе любовью, чтобы вы не любили с наслаждением того, чем должны владеть с пользой. Однако испытать вас можно только представив выбор из двух возможностей: правды хочешь или прибытка? “Мне не на что жить, не на что есть, не на что пить”. А что если ты можешь этого добиться только ценой неправды? Не лучше ли любить то, что нельзя потерять, чем творить неправду? Видишь ты прибыток золота и не видишь ущерба веры. В этом, как говорит Иоанн, похоть плоти, то есть вожделение тех вещей, которые относятся к плоти, как пища, и совместное ложе и прочее тому подобное. И похоть очей. Похотью очей он называет всякого рода любопытство. Сколь далеко простирается любопытство? Оно в зрелищах, в театрах, в диавольских обрядах, в волхвовании, в колдовстве – все это оно, любопытство. Иногда оно искушает и рабов Божиих, и они хотят совершать что-то вроде чудес, испытать, послушает ли их Бог в совершении чудес. Это любопытство, иными словами, похоть очей; оно не от Отца. Если Бог дал, твори чудеса, для того Он и даровал тебе эту способность, чтобы ты ее применял. Но это не значит, что кто не творил чудес, не будет принадлежать к Царству Божию. Когда Апостолы радовались, что им повинуются демоны, что сказал им Господь? – “Не радуйтесь этому, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах”. Он хотел, чтобы Апостолы радовались тому же, чему должен радоваться и ты. Ибо горе тебе, если имя твое не написано на небесах. Разве горе тебе оттого, что ты не воскресишь мертвых? Разве горе тебе оттого, что ты не будешь ходить по морю? Разве горе тебе оттого, что ты не изгонишь демонов? Если дана тебе такая способность, пользуйся ею со смирением, не в гордости. Ибо и о некоторых лжепророках Господь сказал, что они сотворят знамения и чудеса. Так пусть же не будет у тебя гордости житейской. Гордость житейская – это превозношение; это когда человек хочет хвалиться почестями, когда кажется себе великим, по богатству ли или по другой какой силе. Итак, есть три этих страсти, и не найти другого источника человеческих вожделений: только похоть плоти или похоть очей, или гордость житейская. Ими тремя диавол искушал Господа. Искушению похотью плоти Господь подвергся, когда диавол сказал Ему: Если ты Сын Божий, скажи этим камням, чтобы стали хлебами, – после того как Господь взалкал после поста. Но как Он отразил врага и тем самым научил воина сражаться? Внимай тому, что Он сказал: Не хлебом единым жив человек, но всяким словом Божиим (Мф. 4:3–4; Втор. 8:3). Искушению похотью очей в желании чуда Он подвергся, когда диавол сказал Ему: Бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, чтобы они поддержали Тебя и Ты не преткнул о камень ногу Твою (Мф. 4:6). Господь противостал искусителю: если бы Он сотворил чудо, то могло бы показаться, что Он либо уступил, либо сделал это из любопытства. Ибо Он, конечно, творил чудеса как Бог, когда хотел, но чтобы исцелить немощных. Но если бы Он сотворил чудо тогда, можно было бы подумать, что Он просто хотел показать чудо. Чтобы люди не думали так, слушай, что Он ответил: Отойди от Меня, сатана, ибо написано: Не искушай Господа Бога твоего (Мф. 4:7; Втор. 6:16), то есть: если Я это сделаю, Я искушу Бога. Он сказал то, что хотел научить говорить тебя. Когда враг внушает тебе: “Что ты за человек? Какой ты христианин? Ты сотворил хоть одно чудо? Воскресали мертвые по твоим молитвам? Исцелял ли ты горячечных? Если бы ты хоть чего-то стоил, ты бы сотворил какое-нибудь чудо”, – тогда отвечай и скажи: “Написано: Не искушай Господа Бога твоего; и я не буду искушать Бога, как будто я принадлежу Богу только если сотворю чудо, и не принадлежу, если не сотворю. А как же Его слова: Радуйтесь, что имена ваши написаны на небесах?” (Лк. 10:20). Когда Господь подвергся искушением житейской гордостью? Когда диавол поднял Его на высоту и сказал: Все это дам я Тебе, если Ты падешь и поклонишься мне. Превозношением земного царствования он хотел искусить Царя веков, но Господь, сотворивший небо и землю, попрал диавола. Что особенного в том, что Господь одолел диавола? Стало быть, Он ответил диаволу то, что хотел научить отвечать тебя: Написано: Господа Бога твоего бойся и Тому одному служи (Мф. 4:9–10; Втор. 6:13). Держась этого, вы избежите вожделения к миру, а не имея вожделения к миру, вы не покоритесь ни похоти плоти, ни похоти очей, ни гордости житейской, и приготовите место грядущей любви, чтобы любить Бога. Потому что если в сердце вашем будет любовь к миру, не будет там любви к Богу. Держитесь лучше любви к Богу, чтобы, как Бог вечен, так и вы пребывали вовеки, потому что всякий человек таков, какова его любовь. Любишь землю – будешь землей. Любишь Бога – что мне сказать? Что будешь богом? Не смею сказать это от себя, послушаем Писания: Я сказал: вы боги и сыновья Вышнего все (Пс. 81:6). Итак, если вы хотите быть богами и сынами Вышнего, не любите мира и того что в мире, ибо все, что в мире – похоть плоти, и похоть очей, и гордость житейская, которые не от Отца, но от мира, то есть от людей, возлюбивших мир. И мир прейдет, и похоти его, но кто творит волю Божию, пребывает вовеки, как и Бог пребывает вовеки. *** <...> «все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1 Ин. 2:16). В этих словах обозначены три указанные страсти, а именно: похоть плоти означает поклонников низших удовольствий, похоть очей — любопытных, гордость житейская — гордых. Отсюда: человеку, которого восприняла сама Истина, указано остерегаться троякого искушения. «Скажи, — говорит искуситель, — чтобы камни сии сделались хлебами». Но этот единый и единственный учитель отвечает: «Не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4:3—4). Так показал он, что должно быть побеждаемо желание удовольствия, чтобы не поддаваться даже голоду! Но тот, кто мог не поддаться похоти плоти, мог, пожалуй, быть уловлен тщеславным желанием временного господства: поэтому ему были показаны все царства мира и сказано было: «Все это дам Тебе, если падши поклонишься мне». На это ответом было: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему единому служи» (Мф. 4:9—10). Так попрана была гордость! Между тем, пущена была в ход и последняя приманка любопытства: ибо броситься с вершины храма искуситель подстрекал не для чего иного, как для того, чтобы только сделать какое-нибудь испытание. Но Христос не был побежден и дал такой ответ, который дает нам понять, что для познания Бога нет надобности в попытках, имеющих целью выведать божественное видимым образом; «Не искушай, — говорит, — Господа Бога твоего» (Мф. 4:7). Поэтому тот, кто внутренне питается словом Божиим, тот не ищет удовольствия в сей пустыне; кто предан одному только Богу, тот не ищет тщеславия на горе, т. е. в земном превозношении: кто отдается вечному зрелищу неизменной Истины, тот не устремляется с вершины сего тела, т. е. глазами, чтобы познавать и низшее.

Источник

"Об истинной религии". Гл. 38

*** Итак, вожделение это, которое не есть от Отца, но от мира, чем делается в человеке острее и жгучей, тем более каждый ради того, по отношению к чему это вожделение испытывает, становится терпеливей в перенесении любых тягот и страданий.

Источник

О терпении 17. С1. 0308, 17.14.679.5.

*** Стало быть, эта любовь к миру, которая заключает в себе всеобщее вожделение по отношению к миру, есть обычный повсеместный блуд, из-за которого совершается прегрешение в собственном теле. И потому, что всяким телесным, и видимым, и преходящим желаниям и удовольствиям человеческий дух непрестанно служит, Самим Творцом всего он оставлен и покинут.

Источник

Проповеди 162. С1. 0284, 162.38.889.22.

Аверкий (Таушев) архиепископ

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Далее Апостол сам определяет, что такое этот мир, которого не должно любить: это — «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская». По учению святых Отцов, здесь речь о трех детищах самолюбия, которые, в свою очередь, являются корнями или родоначальниками всех прочих страстей, обуревающих человека. Это — сластолюбие (плотские страсти), сребролюбие (привязанность к материальным благам) и славолюбие (страсти тщеславия и гордыни). Гордыня или «гордость» очень разновидна: гордость по причине славы (научной, государственной и т.д.), или по причине красоты, или по причине богатства, благодеяний, или по причине удач… Спрашивается: существует ли добродетель, которую бы гордыня не смогла бы превратить в порок? Так, например, гордость в молитве превращает молящегося в фарисея и постящегося в самоубийцу. Так же каждый грех своей глубинной причиной имеет гордыню, потому что некогда светлый ангел Денница стал сатаной именно по причине своей гордыни. Следовательно, если бы не гордыня, то не существовало бы и греха ни в ангельском, ни в человеческом мире. Вот почему в Евангелии первая заповедь призывает к смиренномудрию (Мф. 5:3). Смиренномудрие -единственное лекарство от гордости и остальных грехов. * * * «похоти плоти», «похоти очес» и «гордости житейской», то есть: сластолюбия, сребролюбия и славолюбия (1 Ин. 2:16)! «Соль обуевает» — знамение приближения конца

Беда Достопочтенный святой

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Эти определения указывают на все виды порока.

Источник

О семи Кафолических посланиях. CL 1362, 4 (in 1Io.), 2.168-170.

Иванов А.В. профессор

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Частнее Апостол определяет (стих 16), что такое этот мир, а именно: похоть плотская, похоть очес и гордость житейская. Он называет здесь те душевныя состояния или страсти, который возбуждаются предметами мира, показывая тем что не самые предметы неодушевлённые и одушевлённые нечисты, а неправильное употребление их, воззрение на них с нечистыми мыслями делает их поводом ко греху (Мф. 5:28); делает их нечистыми. Прекрасное создание Божие жена, но и одно нечистое воззрение на неё может повести человека ко греху (Мф. 5:28); невинно вино, говорит Премудрый, но пианство укоризненно (Притч. 20:1). Так рождается похоть плотская. Другая похоть — похоть очей, то есть всякое порочное желание видеть, знать и испытывать. Она рождается при виде всего, обладание чем может доставить человеку удовольствие, например, при виде богатства (Еккл. 4:8). Ад и погибель не насыщаются, такожде и очи человечестии несыти (Притч. 27:20). Наконец, гордость житейская, желание поставить себя выше других, превозношение даже действительными достоинствами (Лк. 18:11). Начало греха гордыня (Сир. 10:15), а в гордости погибель и развращение много (Тов. 4:13). Таков, по Апостолу, мир. Не любить мира, значит не любить своих страстей, своих порочных расположений, влекущих к миру и в его предметах находящих себе пищу, а затем — не любить и того, что возбуждает эти страсти, коль скоро мы не умеем надлежаще управлять ими.

Иоанн Кассиан преподобный

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Святые к созерцанию блеска славы Божией с высшей живостью обращая взоры своего сердца, не переносят и скоротечных теней плотских помыслов, отвращаются всего того, что отвлекает взор ума от этого света. Блаженный апостол, желая внушить всем такое расположение, говорит: Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек. Итак, святые отвращаются всего, что в мире есть мирского, но невозможно, чтобы они и кратковременным поползновением помыслов не отвлекались к тому, и теперь никакой человек (исключая Господа и Спасителя нашего) не сдерживает рассеяние духа так, чтобы, всегда пребывая в созерцании Бога и никогда не отвлекаясь от него, не погрешал в услаждении в какой-либо мирской вещи.

Источник

Собеседования 23.8. Писания, 592.

Иоанн Кронштадтский праведный

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Иллюминация к которой похоти принадлежит? — Очей. Откуда же эта похоть? Не от Отца, не от Бога, но от мира сего прелюбодейного и грешного. Итак, приглашают ли вас в афишах на иллюминацию или на гулянье, на музыку — не ходите, а оставайтесь дома, да займитесь чтением Евангелия или другой какой духовной книги и сделаете прекрасно: не принесете жертвы тройственной похоти и, значит, общему врагу нашему, а послужите Богу, хотящему нашего спасения вечного, попечетесь о душе своей, а не похотливой плоти угодите... 27 марта. Ложный аппетит. И аппетиту своему не верь: лжет жадная плоть. Она ест-пьет часто, чтоб только не достался сладкий кусок-питье другим, или чтоб не выбросили, не вынесли вон, или что пред глазами, на глазах находятся пища и питие. Всё это — узы души и тела! Надо быть свободным от всего плотского и только удовлетворять необходимому чувству голода, чтоб подкреплять тело. К Богу неуклонно взирать! Живи в мире превыше мира. Нескверна себя блюсти от мира. Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. Похоть чрева, жадность чрева: само сыто, а всё алчет, всё жадничает.

Источник

Дневники, том 12

* * * В мире глаголы вечной жизни пренебрегаются, а слова суеты, приманки греха и порока, считаются за великое. Мир есть олицетворение похоти плоти, похоти очей и гордости житейской. А как театр есть храм или модель мира, то и театр тоже.

Источник

Дневники, том 19

Иустин (Попович) преподобный

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Мир святой евангелист считает любовью ко греху, плотской похотью, невоздержанностью глаз, житейской гордостью, что суть первейшие грехи, первейшие орудия греха. Посредством любогреховности (т.е. любви ко греху) тело становится жаровней греха, рассадником греха. И ненасытные глаза увлекают человеческий род в грех. Глаза являются самыми ненасытными, самыми жаждущими и алчущими похотей греховных. Если человек не будет их обуздывать мудростью и воздержанием, если их не обновит милостью, если их не утихомирит покаянием, если их не смягчит милосердием, тогда они полностью поглотят грехи, и те, в свою очередь, наполнят и опустошат душу. Горе человеку, у которого такие глаза, кто использует глаза как орудия неправды (Рим. 6:13). Счастлив же тот человек, который уши и глаза использует как орудия праведности (Рим. 6:13). Каков третий грех, который включает все грехи? – Это гордость житейская. Это первый грех для всех людей, грех сатаны и источник всех грехов. Таким он был от начала и таким пребывает всегда. Мы можем сказать, что гордость – это все-грех. Каждый грех своим жизненным нервом исходит от нее и поддерживается ею. Гордость житейская состоит из бесчисленного количества разных видов гордости, маленькой и большой, кратковременной и долговременной. Упомянем главнейшие. Гордость по причине славы (научной, государственной и т. д.), гордость по причине красоты, гордость по причине богатства, благодеяний, по причине милости, удач. Ведь разве существует добродетель, которой бы грех не смог превратить в порок (если мы не внимательны)? Так гордость в молитве превращает молящегося в фарисея и постящегося в самоубийцу. Так же каждый грех есть в действительности грех по причине гордости, потому что сатана есть сатана по причине гордости. Если бы не существовало гордости, то не существовало бы и греха ни в ангельском, ни в человеческом мире, ведь она несть от Отца. От Отца – Единородный Сын Божий. И Он вочеловечился, воплотился и облекся смирением со всеми Своими Божественными совершенствами. И в Его Евангелии главной заповедью, все-заповедью (заповедью заповедей) является смиренномудрие Мф. 5:3. Да, смиренномудрие – это единственное лекарство от гордости и остальных грехов.

Клеон Роджерс

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

έπιθυμία сильное желание, похоть, страсть (TDNT; DNP, 2:542-44). σαρκός gen. sing, от σάρξ плоть. Это слово может обозначать падшую человеческую природу вообще, враждебность по отношению к Богу (Smalley; Brown). Gen. может быть gen. источника ("делания, источником которых является падшая человеческая природа") или gen. описания ("плотские желания"), οφθαλμών gen. pl. от οφθαλμός глаз. Gen. источника или субъектный, указывающий на глаз, как порождающий желание (Smalley). αλαζονεία гордость, хвастливое высокомерие. Это хвастун, который преувеличивает то, что имеет, чтобы произвести впечатление на других. Это человек, который, стоя на набережной, рассказывает, сколько средств вложит в кораблестроение, а потом посылает слугу в банк, хоть на счету у него не больше драхмы! (Marshall; MNTW, 38-42; Trench, Synonyms, 98102f; TLNT; Klauck). βίος (#;050) жизнь, жизненные блага, имущество. Объекта, gen. здесь указывает на хвастовство по поводу имущества или благосостояния.

Культурно-исторический комментарий

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

В Ветхом Завете желание часто связывалось с похотью очей, особенно сексуальное влечение и гордыня. Но и иудаизм, и философы (напр., Аристотель, Эпиктет) осуждали высокомерие, гордыню и самовосхваление. Объединяя все эти пороки, Иоанн мог проводить параллель, как считают некоторые комментаторы, с Быт. 3:6, хотя язык здесь носит более общий характер.

Лука Крымский святитель

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Не любить мира, не любить утех мирских, не любить услаждений и утех плоти – "ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская не есть от Отца, но от мира сего" (1 Ин. 2:15-16).

Глаза наши соблазняют нас, соблазняют и срамными видениями, и видениями того, как блистательно живут люди богатые, далекие от Бога, от Христа. В этом похоть очей.

Гордость житейская возбуждается в нас когда достигнем успехов на этом пути; сребролюбием заражаемся мы, а сребролюбие есть корень всех зол, ибо оно подвигает нас ко многому дурному и преступному и в конце концов приводит нас к тягчайшей страсти – гордости, которая есть гибель духовная. Так говорит святой апостол Иоанн.

***

Какие похоти плоти знаем мы? Знаем самую сильную и мерзкую похоть сладострастия; знаем похоть чревоугодия и пьянства, похоть лени, похоть покоя, сытой жизни, богатства, роскоши. Все это похоть плоти.

А что есть похоть очей? Это то, чем нечисто услаждаем мы наши глаза, – пустые, часто даже дурные зрелища сладострастных танцев и плясок, любование роскошными, драгоценными нарядами женщин и красотой их.

О какой гордости житейской говорит апостол? Гордости полон мир. Все мы обуреваемы гордостью житейской – превозношением, почитанием себя выше всех и унижение других. Сюда же относится стремление приобрести славу и честь, получить власть над людьми. Власть силы, власть денег – вот гордость житейская. И если представим себе, какое огромное большинство людей заражено этой нечистотой, то поймем, что именно этих, а не духовных людей называют апостолы миром.

Источник

Лука (Войно-Ясенецкий) свт. Евангельское злато. Будьте детьми Божиими, и не будет тщетной молитва ваша

Михаил (Лузин) епископ

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

В мире все противоположно тому, что требует и что любит Бог; основные начала жизни мира, которыми он движется, или управляется, не любовь к Богу, к творению и святости самого человека, а похоть в ее троечастном виде — похоть плоти, похоть очей и похоть ума, или гордость житейская. Похоть, о которой говорит здесь апостол Иоанн, это то, что по словоупотреблению святого апостола Павла называется вообще греховностию, как злое греховное расположение извращенной природы человека по падении (см. особенно Рим. 7:7 и далее и парал.). В этой природе человека кроются три страсти, на которых, как на рычаге, вертится мир, лежащий во зле, и со стороны которых искушал Самого Господа Иисуса Христа искуситель на горе в пустыне (ср. Мф. 4:1—11 и парал.; см. прим.). Первая из этих похотей, или страстей, есть похоть плоти, или вообще чувственности. Это — страстные возбуждения, раздражения и пожелания плотские, или чувственные, во всех многообразных их видах. Главное действующее начало в них не тело, не телесные потребности и склонности естественные, но греховное начало, действующее чрез члены тела и, следовательно, противное Богу и несогласное с любовию к Богу и ближним. Сфера действия этой похоти чрезвычайно обширна; чувственность почти главный рычаг действия греховного мира на человека. Похоть очей: это та исконная похоть, или страсть, которой изначала искушены были наши прародители и которой они согрешили и грешат все их потомки, это — все, что приятно для глаз и вожделенно потому, что дает знание (Быт. 3:6), всякое греховное и страстное желание и вожделение видеть, знать, испытывать. Сфера действия этой похоти так же обширна, как и похоти плоти, но эта похоть еще глубже входит в душу, чем чувственность, и тоньше действует и на ум, и на более глубокие способности души. — Гордость житейская: если похотию очей и вожделением знания согрешили прародители, то похотию гордости согрешил диавол, и потому эта похоть, как начало, действующее в мире, может быть еще сильнее и страшнее, чем указываемые две похоти. Сфера действия ее так же широка, как и тех, но еще глубже действует в мире, и на мир, и на человека. — Это три страшные пружины, которые управляют миром, во зле лежащим, и все, что ими живет и управляется, не есть от Бога, но от мира сего, и, следовательно, в том нет любви Отчей. Потому, не любите мира, ни того, что в мире, тем более что и мир проходит, и похотъ его. Это — новое побуждение, не любить мира и того, что в мире: мир и похоть его проходят: все предметы и вещи мира, все, к чему человек питает пристрастие и привязанность, к чему прилепляется более, чем к Богу, в которых мнит найти счастие и наслаждение, все это — греховное, порочное и злое, все проходит, минует, не может постоянно продолжаться, потому что и сам человек проходит, и скоро, как тень, как сон жизнь его, и не будет его и не познает ктому * места своего. Наконец и весь этот мир не вечен, со всеми его похотями прейдет, или изменится в новый вид. Что же будет тогда с любящими мир, привязанными к нему, которые, вместо того чтобы прилепляться любовию к Богу, прилеплялись к этому преходящему и время. _____ * Более (с церк.-слав.). — Ред

Никанор (Каменский) архиепископ

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Обращаясь опять ко всем, апостол умоляет христиан отстраняться от суетного и грешного мира, в котором все исходит из самолюбия с его тройственными похотями: плоти, очес и гордости, подразделяющихся на бесконечное множество страстей и грехов, ведущих к смерти. Здесь опять слышится дух прощальной беседы Господа о мире, во зле лежащем (см. Ин. 15:19; Ин. 18:14-15). Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? — говорит и святой апостол Иаков (Иак. 4:4). Но враги Господни не устоят на суде Его (см. Пс. 2:12); не вечны и сами приманки похоти, движущие людей на преступления; не вечен, наконец, и весь мир этот, а исполняющий волю Божию удостоится жизни вечной. Всякая плоть — как трава, и всякая слава человеческая — как цвет на траве, — говорит апостол Петр, указывая вечность возрожденного от нетленного семени, т.е. слова Божия, живого и пребывающего вовек (1 Пет. 1:24; ср. Иак. 5:1-3; 1 Фес. 4:15; 1 Кор. 7:31).

Источник

Никанор (Каменский), архиепископ. Толковый Апостол. Том 1. Объяснение книги деяний святых апостолов и соборных посланий. — М.: ДАРЪ, 2008. — 704 с. - С. 651

Новая Женевская учебная Библия

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. Мотивы, движущие теми, кто принадлежит миру сему.

Платон (Левшин) митрополит

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Свойства мира, плоти и крови Все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего (1 Ин. 2:16). I. Явление плоти и крови, во-первых, есть, когда что почитается за истинное и доброе по одной привычке. Многие тому последуют, то одобряют и держат, что с млеком младенчества приняли или что видят у большей части людей в употреблении. Но как разум, да и всегдашний опыт нас уверяет, что мы привыкаем не только к доброму, но едва ли не больше и к худому,— для того рассуждение, утверждаемое на одной только привычке, больше животным, нежели разумной твари приличествует. Отсюда рождается невежество и суеверство. Ибо мысль привычкою, как оковами связанная, к исследованию новых истин сама у себя вольность отнимает и в скудости своей почитает себя довольною, в невежестве просвещенною, в заблуждении благочестивою. Сия болезнь тем опаснее, что разве с великою трудностью излечить ее можно. Так как привычка становится другою природою и потому обыкновенно соединена бывает она с непобедимым упорством. Есть также действие плоти и крови, когда только почитается то за истинное и доброе, что умножает наше имение, что приятно чувствам, что соединено с честию. Подлинно, дозволительно умножать имение, но справедливым образом; безгрешны приятности чувств, но когда они не противны разуму; похвальна честь, только бы она состояла не столько в других о нас мнении, которое часто бывает несправедливо, сколько в люблении честности. Однако очень часто случается сему противное. Ибо для приобретения истинной добродетели надобно иметь труд и пролить не одну каплю пота; надобно иногда понести некоторую утрату имения, а некогда надобно себя подвергнуть других худому, хотя неосновательному мнению. Но как все сие нежности наших чувств неприятно и первому легкому воображению невместительно, для сего часто плоть и кровь берет верх над разумом и чувства себе дух порабощают. Один в своей должности нерадив, ибо не хочет свои изнеженные члены трудом обеспокоить; другой правду нарушает, дабы через то умножить свой прибыток; третий умалчивает правду, чтобы не нажить себе врагов и через то не понести ущерба для чести своей. Такие и подобные плотские рассуждения, трудно сказать, сколь много повреждают похвальный наших дел порядок. II. Кажется, нельзя человеку столь ослепленным быть, чтобы, зная и важность и пользу повеления Божия, предпочесть оному мирские прихоти, кото¬рые ощутительно тщетны и вредны. Бог призывает в церковь, мир — на зрелища и на игры. Сюда или мало, или с отягощением приходят; а туда текут, как на крыльях ветра. Бог, чтобы стояние в церкви не столь было отяготительно, устрояет духовную музыку, где играет на божественных гуслях царь и пророк, а припевают Ангелы, и где не уши, а самое сердце сладостным восторгом восхищается; однако божественная музыка не столько бывает привлекательна, сколько мирская. Бог велит нам воздерживаться и поститься не только по уважению величества Божия, но и для видимой пользы нашей; но мир то чинить воспрещает, и его воспрещение действует, а Божие повеление оставляется. Бог повелевает держаться правды, а от неправды удаляться, да и на самом деле показывает, что правда спасительна, а неправда вредна и погибельна. Но и в сем мир выигрывает, представляя правду сухою и бесплодною, а неправду прибыточною. Бог велит каяться, и покаяние свидетельствовать сердечным пред Ним исповеданием, и впредь заграждать дорогу грехам причащением; но мир, не знаю, какими резонами, отводит и от сего и столько сильно действует, что не только ко греху привязывает, но и отстать от него не допускает. Исчислять все таковые случаи было бы долговременно; да и сами вы ведаете, что мир почти совсем вопреки Божиим заповедям и поступает, и поступать научает. Не достойно ли таковое превращение не только размышления, но и удивления нашего? Пусть бы сие творили мы в неведении; но все ведаем, что не только того требует воля Божия, но что и прямо то для нас полезно; однако творим противное тому, хотя также знаем, что оно ко вреду нашему служит. Для чего и ныне Церковь Божия в некоторых своих детях не видит таких непорочных нравов, каких бы она желала? Для чего ее святое учение во многих остается бесплодно? Для чего не имеет она сего удовольствия, чтобы видеть страсти под ногами у добродетели? О ты, плоть и кровь! ты тяжестью своею обременяешь сердца наши и к горним вознестись не допускаешь.

Тихон Задонский святитель

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Мир — не иное что, как «похоть плотская, и похоть очес, и гордость житейская» (1 Ин. 2:16); все это заключается в сердце. Надо все это выгнать из сердца, чтоб оно просветилось, потому что мир и духовное просвещение сердца противны друга другу. Надо одному выйти вон, чтоб поместилось другое, и чем более будет выходить мир, тем более будет просвещаться сердце¹.

Примечания

*1 Том 15, письмо 31 и 32.

Источник

Цит. по - Свт. Игнатий (Брянчанинов). "Отечник". Из келейных писем Святого Тихона Воронежского. § 16.

Толковая Библия А.П. Лопухина

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Любовь к Богу не совместима с любовью к миру по той причине, что сущность мира, внутреннюю, одушевляющую его, жизнь образует греховная, боговраждебная похоть извращенной грехом природы человеческой (ср. Рим. 7:7), разветвляющаяся на три главные страсти - похоть плоти или чувственность (ср. Рим. 8:7-8), похоть очей и гордость житейская, - на которых, как на рычаге, вертится лежащий во зле мир и со стороны которых искушал Самого Господа диавол в пустыне Мф. 4:1-11 и др.);...

Феофан Затворник святитель

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

Мир есть овеществленное самолюбие или есть совокупность его порождений в лицах и действиях; ибо св. Иоанн Богослов все, что в мире, делит на три класса: похоть плоти, похоть очес и гордость житейскую (1 Ин. 2:16), то есть что там все движется по действию сих трех страстей. Он есть поприще, где развивается во всей своей широте деятельность греховной воли.

Каждая из сих начальных страстей в свою очередь раскрывается множеством других, исполненных ее духом и характером. Они кладут свою печать как на всех силах человека, так и на всей его деятельности и тем осложняют его страстность и размножают страсти.

Похоть плоти есть ненасытимое желание удовольствий, или беспрерывное искание предметов, могущих услаждать внутренние и внешние чувства души. Она заставляет поставлять единственной целью собственное наслаждение, или жить в свое удовольствие и к тому направлять все встречающееся и все предпринимаемое. Разнообразие частных склонностей, вытекающих из нее, зависит и от предметов удовольствия, и от органов, которыми оно вкушается. Так, из удовольствий вкуса рождаются сластолюбие, пьянство, многоядение; из половых страстей — распутство в разных видах; из органов движения — рассеянность или ленивость; из душевных чувств — порочная любовь и мечтательное сластолюбие через воображение и проч. Главнейшие же ее порождения суть чревонеистовство, блуд, леность, забавы и утехи.

Кто обладает этой страстью, того она заставляет везде действовать по своему качеству и на всем отпечатлевает свой дух.

Так, в отношении к религии, в богопознании, сластолюбцы, по свойственному им легкомыслию и по исключительному почти обращению ко вне, истин боговедения не принимают глубоко к сердцу, отчего истины сии не только как не имеющие корня остаются бесплодными, но и подвергаются сильным нападениям внутри от склонностей, обращенных к иному порядку, а сие последнее обстоятельство человека, преданного удовольствиям, или поставляет неминуемо в состояние равнодушия к истинам веры, или, еще хуже, повергает в со¬мнение о них. В богопочтении им нужно приятное священнодействие, и в храмах они ищут не славы и чествования Бога, а услаждения слуха и зрения. В самом внутреннем богопочтении преимущественно ищут сладостных движений сердца и с напряжением вызывают их, отчего во время напасти отпадают (Лк. 8:13), когда за истину нужно бывает испытывать скорби внутренние ли то или внешние. Они враги креста; им Бог чрево (Флп. 3:18).

В отношении к себе. Сластолюбец весь занят удовольствиями и притом только настоящими, говоря в себе: да ямы и пиемы, утре бо умрем (Ис. 22: 13, 56, 12; 1 Кор. 15:32; Прем. 2:6) — о будущем он и не помышляет и оттого не радит о следствиях своей жизни, даже предначинающихся, даже тогда, как встречает вне¬запно болезни, бедность, бесславие. Душа у него в презрении, одно тело пространно питается (Тит. 1:12; 1 Тим. 5:6). От этого не найдешь в нем ни понятий точных и стоящих, ни твердых правил жизни. И по поступкам, и по мыслям он влается как прах ветром. Он чужд занятий солидных, постоянных, усильных, долговременных, оттого и ничего не может представить от своего лица, чтобы могло его пережить.

И в отношении к другим он не лучше. Правда, лично обижать других он неохотно решается, потому что это может сопровождаться неприятностями. Но уже всякий, не сходный с ним в нраве, не готовый разделять с ним его дел, есть не только чужой ему, но и неприятель. При сем случись только нужда, он готов на всякие несправедливости: обман, несдержание слова, ложные обещания, хитрые уловки. К дружбе есть в нем склонность, но обыкновенно друзья у него избираются не по истинному достоинству и бывают недолговременны. В обращении бывает желание показать вежливость, но тут же — колкости, остроты, насмешки, иногда и нахальство.

Мало доброго бывает от таковых и в быту житейском, и в гражданском. Собственно, они ни повелевать, ни повиноваться, как следует, не способны. Сластолюбец — отец, муж, господин, начальник — хуже всего. Дети, жена, семейство, вверенные, гибнут. Всему причиною сроднившееся с ним нерадение и ложная кротость или поблажка, потому что взыскание часто сопровождается неприятностию. У низших во всех видах не бывает возмутительного противления, но всегда почти ропот, медленность, ленивость; вообще, они больше слышатели, нежели творцы закона (Иак. 1:22).

Корысть есть ненасытимое желание иметь, или искание и стяжевание вещей под видом пользы за тем только, чтобы сказать о них: мои. Предметов сей страсти множество: дом со всеми частями, поля, слуги, а главное — деньги, потому что ими можно все доставать. Иные, впрочем, исключительно пристращаются к серебру и золоту. От этого сию страсть можно видеть преимущественно в двух видах: сребролюбии и любоимании, или стяжательности. Судя по употреблению, под влиянием тщеславия она является пышностью, от гордости и властолюбия — всемирной оборотливостью, стремящейся захватить всю торговлю в свои руки, а от безумия — скупостью. Беспрерывно сопутствуют сей страсти. забота мучащая, зависть, страхи, печаль и скорби. Титул, приличный обладаемому ею человеку, — интересан; ибо он шага не сделает без того, чтобы ему это не принесло пользы, и все, чего ни коснется рука его, слово, мысль, — все несет ему свою дань. Потом, когда вещь поступила в его область, он говорит: моя навсегда... Эта исключительность владения, решительная, сердечная, как ограду какую обводит около его вещей и отревает всех других.

В отношении к религии. Познать Бога ему некогда: поэтому он содержит веру так, как слышал и принял и как умеет вообразить душою, загроможденною вещами чувственными. Больше всего склонен он к суеверию, антропоморфизму, идолопоклонству. Сильная и исключительная любовь к вещам делает подозрительным его богопочитание внутреннее, ибо, как говорит Господь, нельзя Богу работать и мамоне (Мф. 6:24). Посему он прямо называется идолопоклонником (Еф. 5:5; Кол. 3:5; Мф. 19:22; Иов. 31:24; Пс. 118:36). Он будто и чтит Бога, но не сердцем, а чем-нибудь внешним и притом не иначе как в ожидании умножения прибытков или из страха потерять и желания сохранить то, что имеется. Потому он склонен ко внешнему богопочтению и любит в нем богатство и великолепие. Страсть к стяжанию, при недостатке прямых путей, при¬водит его иногда к магии и другим нелепостям (1 Тим. 6:9).

В отношении к себе. У любостяжательного вид некоторых добродетелей бросается в глаза. Он будто бережлив, а между тем скуп; труд и неусыпность его только для корысти; воздержание от удовольствий и наслаждений затем только, чтобы не истратиться. У него, собственно, нет заботы ни о душе, ни о теле: он себя приносит в жертву вещам. Забота не дает ему времени насладиться стяжанием, и оттого нет мира в душе его. Случись несчастье, он готов пасть в отчаяние, легко теряет ум и делается сумасшедшим, а иногда налагает на себя руки.

В отношении к другим он бесчеловечен, завистлив, коварен, вероломен, сутяга; благодетельствовать даром не любит, разве только победить его тщеславие; дружбы короткой не знает. Нет неправды, на которую не решился бы корыстный, как показал на себе Иуда (Мф. 26:15). От него — воровство, святотатство (Нав. 7:1; Деян. 5:1), убийства, предательства.

Корыстолюбивый — негожий член дома, общества и Церкви (Притч. 15: 27, 29; 4 Цар. Гл. 5; 1 Тим. 3:3; Флп. 2: 20-21; 1 Пет. 5:2). Низшие из них обыкновенно покорны, рачительны и трудятся, чтобы как-нибудь запасти копейку, но они склонны обмануть господина или начальника, как-нибудь похитить себе и скрыть концы, и сейчас же оставляют их, коль скоро те в какой-нибудь беде. Высшие или начальствующие в каком-нибудь виде — ничего нет хуже по небрежению и беспечности о других. Ни до кого им нет нужды — ни до правды, ни до людей. Начальника такого не любят, ибо он все как-нибудь хочет оттянуть копейку; посему ему неверны и всячески ищут обхитрить его. В доме он худо содержит всех, как и себя, оставляет без внимания детей и семейство все. Так водворяются грубость и невежество.

Гордость есть ненасытимое желание возвышения, или усильное искание предметов, через кои бы можно было стать выше всех других. Самолюбие здесь очевиднее всего. Оно тут как бы своим лицом, ибо тут вся забота о своем я. Первое порождение гордости — внутреннейшее — есть самомнение, по коему все другие считаются ниже нас; даже те, кои высоко превосходят нас, в сравнении с нами не слишком важны. Проторгаясь наружу, она ищет уже и предметов возвышающих и, судя по ним, сама изменяется. Останавливаясь на предметах ничтожных, например, на силе тела, красоте, одежде, родстве и другом чем, она есть тщеславие; обращаясь к степеням чести и славы, она есть властолюбие и честолюбие; услаждаясь молвою, говором и вниманием людей, она есть славолюбие. Во всех, впрочем, этих видах, кроме, может быть, самомнения, гордость сопровождается еще своеволием, непокорливостью, самоуверенностью, самонадеянностью, притязательностью, презрением других, неблагодарностью, завистью, гневливостью до мести и злопамятства. Главнейшими, впрочем, ее отраслями можно почесть зависть с ненавистью и гнев со злопамятством.

В Слове Божием гордые называются еще высокомудрствующими (Рим. 11:20; 12:16; 1 Тим. 6:17; Ис. 14:13), напыщенными (1 Тим. 6:4), высокосердыми (Втор. 8:14; 17:20; Иез. 28:2), презорливыми (Лк. 18: 9, 11; Гал. 5:26).

Возносящий себя над всеми в сердце своем —

В отношении к религии, в богопознании — самый опасный человек. Он способен впасть в самую бездну нечестия. По склонности особиться от других он или сам изобретает, или легко принимает изобретенные мнения новые, отличающиеся некою высотою и странностью. Нередко, чтобы показать свою отличность от простого народа, он отвергает самые очевидные истины, каковы: бытие Бога, бессмертие души и проч. Посему справедливо таковых считают изобретателями ересей (1 Тим. 6: 4-10). Вообще, свойственные ему спорливость и упорство во мнениях принятых очень неблагоприятны истине. В богопочтении внешнем он любит чопорность, блеск, искусственность; во внутреннем — напряженность, высоту, отвлеченность; в молитве — многоглаголивость свысока; в обнаружении благочестия — причудливость: все по-своему, не как другие; он может также принимать все виды богослужения для славы и тщеславия и обращать их в средства к удовлетворению своего властолюбия, как Иеровоам (3 Цар. 12: 28, 29).

Воздержность, работность, бережливость, терпеливость, постоянство дают ему вид строгого исполнителя обязанностей в отношении к себе, но только вид; ибо все это добродетели средственные, а не существенные, и потому их цена зависит от духа, с каким предприемлются и содержатся. Справедливо, что он заботится более об образовании своей души, но для чего и в каком духе? Затем, чтобы блеснуть, или еще для того, чтобы поддержать славу науки или славу свою и своего звания и проч.; от этого занимается более тем, что славится в его время. Но он гневлив, задорен и не дает себе покоя: от сего скоро истощает силы свои и наживает болезни.

В отношении к другим он есть лицо самое несправедливое: все к себе относит, а другим ничего не приписывает; он охотник всегда повелевать и никогда повиноваться. Другие по мыслям его должны быть средствами для его целей, и действительно он так действует на них или насилием, когда уже силен, или хитростью, пока еще не силен. Он политикан, следовательно, препритворный; благодарности не жди от него, потому что он усвояет себе право принимать от других услуги как дань. При случае оскорбить, сделать насилие, оказать презрение, устрашить он не прочь. Ему желательно, чтобы его более боялись, нежели любили. Дружба у него — до соответствия своим целям.

В быту житейском и гражданском все нестроение от таких. Низшие с сим характером не хотят повиноваться, не терпят лежащих на них уз долга, почему всегда готовы к возмущениям. Высшие самовольны, жестокосерды; немилостиво наказывают, неохотно прощают; хотят править словом и взглядом, а не убеждением (1 Пет. 5:3). В обращении любят задавать тон, но к редким уважительны, а искренни — ни к кому. Посему они нетерпимы в обществе, ненавистны людям и Богу, Который им противится и нередко их унижает для вразумления (Мф. 23:12; 1 Пет. 5:5; Иак. 4:6; Иов. 9:13; 40: 6-7; Мф. 11:23). В семействе их нет мира, а брани и свары; дети грубеют; слуги своевольничают; жены то скорбят, то привыкают к упорству.

Вот ближайшие порождения самолюбия: похоть плоти, похоть очес и гордость житейская — с происходящими от них страстями.

Источник

"Начертание Христианского нравоучения".

Феофилакт Болгарский блаженный

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

См. 1 Ин. 2:15. Мы сказали уже, что миром апостол называет порочных людей, как и Господь говорил ученикам: вы не от мира, как и Я не от мира (Ин. 15:19; Ин. 17:16). Отец же сего мира, то есть мирского сладострастия и нестроения – диавол. Поэтому и Господь говорит об учениках Своих Отцу: не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла (Ин. 17:15), то есть мира, о котором и в другом месте 1 Ин. 5:19 говорит апостол, что он во зле лежит. Иначе. Если злой противоположен благому Отцу, а служащий похотям мира не от Отца, но от мира, – очевидно, что кто не от Отца, но от мира, тот от диавола. Так и в Евангелии говорится иудеям: ваш отец диавол (Ин. 8:44), то есть у вас наклонности плотские, которые сеет и возращает диавол.

Филарет Московский (Дроздов) святитель

Толкование на группу стихов: 1 Ин: 2: 16-16

"Чтo значат в наставлении Апостольском плотския похоти, можно понять из самых сих слов, только не вполне. Похоть есть желание: но не всякое желание есть похоть. Похоть есть как бы хотение после хотения, желание простертое далее пределов естественнаго желания, страстное, не управленное законом, порядком, и умеренностию. Похоть плотская собственно есть безпорядочное желание плотских, чувственных удовольствий, в противоположность воздержанию, трезвости, целомудрию." "Апостол Иаков пишет: похоть заченши раждает грех (Иак. 1:15). Из сего надлежит заключить, что похоти так же многообразны, как многообразны грехи. Апостол Иоанн пишет: все, еже в мире, похоть плотская, и похоть очес, и гордость житейская, несть от Отца, но от мира сего есть (1 Ин. 11:16). Святый Иоанн, для удобнейшаго обозрения воюющих на нас похотей, указует три главныя их отряда. Это суть, во-первых, похоть плотская, о которой мы уже дали понятие; во-вторых, похоть очес, неудерживаемое желание несытых глаз, которое предметами видимаго мира хочет не пользоваться благоразумно, а жадно наслаждаться, или завладеть, – любостяжание, любовь к суетным украшениям, страсть к зрелищам; в-третьих, гордость житейская, желание превозносить себя над другими, а других видеть ниже себя, склонность величаться и тщеславиться некоторыми преимуществами видимаго и временнаго мира, частию достойными некотораго уважения, как то: родом, званием, знанием, делами необыкновенными; частию суетными и ничтожными, как то: богатством, пышностью и роскошью. Все сии виды похотей могут быть названы плотскими, как названы у Апостола Петра; потому что их источник и цель есть плоть, а не дух, – и мирскими, как у Апостола Павла: потому что берут себе пищу из видимаго и временнаго мира."

1-ое послание ап. Иоанна, Глава 2, стих 16. Толкования стиха