Псалтирь, Глава 7, стих 4. Толкования стиха

 А чтобы было ясно, что так говорит уже совершенная душа, которой надлежит остерегаться только самых коварных сетей диавольских, смотрите, что следует. Господи Боже мой, если бы я сделал этот  (Пс. 7:3). Как он это называет ? Поскольку он не называет грех по имени, должны ли мы понимать грех в целом? Если это чувство нам не нравится, мы можем принять за это следующее: как если бы мы спросили: что это такое, что ты говоришь, это ? Он отвечает: если в руках моих будет беззаконие. 

 

Писанию обычно употреблять слово «воздаяние», не только в общепринятом смысле, когда добро или зло уже совершено, но и о чем-нибудь предначинаемом, как в следующем месте: «воздаждь рабу Твоему» (Пс. 118:17), вместо того чтобы сказать «даждь», сказано «воздаждь». «Дать» значит положить начало благотворению, «отдать» значит возмерить равным за сделанное себе добро, а «воздаяние» есть какое-то второе начало и возвращение оказанного кому-нибудь добра или зла. А я думаю, что когда в Писании вместо прошения выражается как бы некоторое взыскание и требуется воздаяние, тогда оно представляет смысл, подобный следующему: какой долг попечения о детях по природе необходимо лежит на родителях, это самое выполни и в рассуждении меня. Отец же естественною любовью к детям обязывается иметь промышление о жизни их. Ибо сказано: родители должны «снискати имения чадом» (ср.: 2 Кор. 12:14), чтобы сверх жизни доставить им и средства к поддержанию жизни. Подобным сему образом «даяние», или «воздаяние», нередко употребляется в Писании о действиях первоначальных. А теперь, кажется, Пророк с уверенностью говорит: «Не воздах воздающим ми зла», не воздал подобным за подобное. «Аще сотворих сие… аще воздах воздающим ми зла, да отпаду убо от враг моих тощ». Отпал от врагов «тощ», кто лишился благодати, подаваемой от полноты Христовой. «Да поженет убо враг душу мою, и да постигнет, и поперет в землю живот мой». Душа праведника, отрешившись от соучастия в теле, имеет живот «сокровен со Христом в Бозе» (ср.: Кол. 3:3), так что может сказать с Апостолом: «Живу же не ктому аз, но живет во мне Христос». И еще: «а еже ныне живу во плоти, верою живу» (Гал. 2:20). Душа же грешника, живущего по плоти, погрязшего в телесных удовольствиях, валяется в плотских страстях, как в тине. Враг, попирая ее, старается еще более осквернить и, так сказать, погребсти, наступив на падшего и ногами своими втаптывая его в землю, то есть жизнь поползнувшегося — в тело. «И славу мою в персть вселит». Святых, которые имеют жительство на небесах и сокровиществуют себе блага в вечных сокровищницах, — и слава на небесах; а о людях перстных и по плоти живущих говорится, что и слава их «вселяется в персть». Кто славится земным богатством, кто домогается кратковременной чести от людей, кто возлагает надежду на телесные преимущества, тот имеет у себя славу, но она не восходит к небу, а пребывает в персти.

Для того чтобы более понятен был смысл этих и следующих стихов псалма, нужно сделать хоть краткую справку из библейской истории об отношениях Давида к его врагам. Главным врагом его был Саул, первый царь еврейский, избранный из колена Вениаминова. Саул начал царствование свое благоразумно, был послушен Богу и угождал Ему; но скоро сделался своенравен и горд, завистлив и зол. За это Бог отверг Саула, тогда же отступила от него благодать Божия, и по временам нападала на него ужасная тоска. Когда Господь отверг Саула, пророк Самуил, по повелению Божию, явился в Вифлеем и помазал на царство младшего сына Иессеева – Давида, который пас стадо овец отца своего. С этого времени почила на нем благодать Божия. Давид, помазанный на царство, в то же время стал боговдохновенным пророком, составлял богодухновенные псалмы и прекрасно разыгрывал их на псалтири и других музыкальных инструментах. Этим искусством он сделался потом известен Саулу, был приглашаем к царскому двору и отгонял музыкальным исполнением псалмов нападающую на царя тоску. Саул сначала полюбил Давида, сделал его своим оруженосцем и выдал за него свою дочь. Но когда стало известно, что Давид помазан в цари еврейскому народу, Саул возненавидел его, стал подозревать в злом умысле, всюду преследовать, как своего опасного врага, и даже решился убить, гоняясь за ним с войском по горам и пустыням. Давид же, укрываясь от преследований Саула, не один раз имел возможность убить его, как своего злейшего врага; но он даже и мысли не допускал о кровавом отмщении врагам своим. Он не забывал, что грешно убивать человека; мало того, он берег жизнь Саула, как помазанника Божия. Саул видел, что Давид за все причиненное ему зло воздает добром, но, несмотря на то, продолжал свое злобное гонение и преследование Давида (1 Цар. 18). Другим врагом Давида был собственный сын его Авессалом. Гордый и властолюбивый, Авессалом захотел сделаться царем израильским, и потому льстивым и лицемерным обращением с народом, а также клеветами и разными другими происками он добился того, что склонил на свою сторону войско и военачальников и решился насилием присвоить себе царство и убить своего отца. Давид принужден был бежать из Иерусалима и удалился за Иордан, где начал собирать войско. С терпением перенося такое тяжкое несчастье, Давид сознавал, что Господь Бог попустил на него это несчастье за его грехи. Но он надеялся на милость Божию и каялся в своих грехопадениях. И надежда на Бога не обманула Давида. Господь помог ему. Войско Авессалома было разбито, и сам он убит. Те евреи, которые оставались верными Давиду, радовались его победе и смерти Авессалома; но не радовался сам Давид Он неутешно плакал о погибели Авессалома, сокрушаясь о том, что сын его умер, не раскаявшись в преступлении против отца (2 Цар. 15). Много было и других врагов у Давида, которые старались причинить ему какое-либо оскорбление. Из числа таковых история упоминает о Семее, о котором сказано было выше. Но Давид никому из врагов своих не платил злом за зло, а, напротив, старался делать добро за всякое зло, которое причиняли ему враги его. Так поступил он с Саулом; так поступал с другими врагами; так же поступил и с упомянутым сейчас Семеем. При встрече с Давидом, уходящим от восставшего против него сына, Семей бросал в него камнями и злословил его. И когда Авесса, один из военачальников Давида, предложил царю своему, чтобы он дозволил ему казнить Семея за такой поступок против царя, то Давид сказал: «Оставьте его, пусть он злословит, ибо Господь повелел ему злословить Давида» (2 Цар. 16:5-10). Вот об этих-то отношениях своих к врагам Давид и говорит в седьмом псалме, как бы представляя свидетелем таковых отношений Самого Господа Бога: Господи Боже мой, аще сотворих сие, если я сделал что-либо злое врагам моим, если есть неправда в руках моих, если я платил злом тому, кто был со мною в мире, – я, который спасал даже того, кто без причины стал моим врагом и преследовал меня, если я царю моему Саулу или врагу моему Семею, воздавшим мне многая злая за восприятая от меня благая, заплатил злом или неправдою; да отпаду убо от враг моих тощ, пусть будут тщетны, напрасны надежды мои на мою невиновность пред врагами; пусть они гонят и преследуют меня, как зверя, пусть отнимут жизнь мою, а труп мой поперут ногами и славу мою в персть вселят, т.е. чтобы и память имени моего исчезла и рассыпалась, как прах земной.

Ст. 4-5 Господи Боже мой, аще сотворих сие, аще есть неправда в руку моею (в руках моих), аще воздах (отплатил) воздающим ми зла: да отпаду убо (то да паду) от враг моих тощ (истощенный). Пророк не открывает самый род греха, все еще сожалея о своем сыне, не называет и его по имени, стыдясь за его участь; но старается выражаться более намеками. Если, говорит, только я сделал то моему сыну, что позволил он сделать мне, а он был отцеубийцею и злодеем; если, говорит, только я причинил ему доселе какое либо оскорбление руками, то есть действиями, хотя сам я уже давно предчувствовал коварный его замысел; если, говорит, наконец я сделал какой либо вред тем, которые помогали Авессалому в войне против меня, воздавая мне теперь злом за полученные от меня благодеяния; — если все это я сделал, то да не одолею я врагов моих.

Всегда нужно помнить, что должно не просто только молиться, но молиться так, чтобы быть услышанным. Молитва недостаточна для получения желаемого, если мы не будем воссылать ее так, как угодно Богу. И фарисей молился, но не получил пользы; и иудеи также молились, но Бог отвращался от молений их, потому что они молились не так, как должно молиться. Поэтому нам заповедано молиться такою молитвою, которая могла бы быть вполне услышана. Это пророк выразил и в предыдущем псалме, где не только просил быть услышанным, но вместе с тем сделал все должное и со своей стороны. Что же такое? Именно: «каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою»; еще: «утомлен я воздыханиями моими»; еще: «удалитесь от меня все, делающие беззаконие»; и еще «иссохло от печали око мое» (Пс. 6:6–9). Все это, именно: рыдания, слезы, воздыхания, удаление от людей порочных, страх и опасение суда Божия, достаточны для того, чтобы быть услышанным от Бога. И в другом месте пророк сказал: «услышь меня, Боже правды моей! В тесноте Ты давал мне простор» (Пс. 4:2). Чтобы быть услышанным от Бога, это зависит от следующих условий: во–первых, если мы достойны получить просимое; во–вторых, если мы молимся согласно с законами Божиими; в–третьих, если молимся непрестанно; в–четвертых, если не просим ничего житейского; в–пятых, если просим полезного; в–шестых, если исполняем должное и со своей стороны. Таким образом, многие были услышаны: Корнилий был услышан за жизнь (Деян. 10:4), сирофиникиянка — за постоянство в молитве (Мк. 7:26), Соломон — за предмет прошения: «за то, что ты», сказано было ему, «не просил себе богатства, не просил себе душ врагов твоих» (3 Цар. 3:11), мытарь — за смирение (Лк. 18:14), другие — за другое. Как от этого зависит — быть услышанным, так быть не услышанным — зависит от противного тому, хотя бы молящиеся были праведники. Кто был праведнее Павла? Но когда он просил бесполезного, то не был услышан: «о том», говорит он, «трижды молил я Господа, но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей» (2 Кор. 12:8, 9). Кто также праведнее Моисея? Но и он не был услышан, и ему Господь сказал: «полно тебе» (Втор. 3:26); он просил о том, чтобы ему войти в землю обетованную, но это было бесполезно, потому Бог и не попустил ему. Кроме того, мы бываем не услышаны еще и по другой причине, именно — когда молясь не оставляем грехов своих. На это указал Бог, когда сказал об иудеях Иеремии: «не возноси за них молитвы и прошения. Не видишь ли, что они делают» (Иер. 7:16, 17)? Они, говорит, не отстают от нечестия, а ты просишь за них? Но я не услышу тебя. Также, когда мы просим чего–нибудь против врагов, тогда не только не бываем услышаны, но еще оскорбляем Бога. Молитва есть врачевство; и если мы не знаем, как должно приложить это врачевство, то не получаем от него никакой пользы. Но посмотрим, что говорит пророк в словах молитвы: «Господи, Боже мой! если я что сделал». Что значит: «если я что сделал»? Я страдаю, говорит; но разве я восставал против отца, разве я сделал такое беззаконие? И здесь опять он не решается назвать по имени беззаконника, но сетует и стыдится за сына. Как благородный человек, если увидел бы жену свою прелюбодействующею, не решился бы назвать греха ее по имени, так точно поступает и он; не говорит: разве я восставал против родителя, разве я был отцегонителем, но: «если я что сделал». Что я, говорит, упоминаю об этом? Что за добродетель — не быть отцегонителем, чего никто не увидит и между дикими зверями? «Если есть неправда в руках моих». Не говорю о той неправде; но и никакой другой неправды не найдется в руках моих. Он говорит это не по гордости, но, будучи вынужден указать на добрые дела свои. Впрочем, сказанное еще не так важно, как то, что следует далее. Что же такое?

Присовокупляетъ причину, чего ради проситъ помощи и избавленія отъ Бога: понеже‐де Богъ вѣдаетъ невинность его. И тако отражаетъ клевету Хусіа или Семеа о мнимыхъ навѣтахъ противъ Саула, и о похищеніи царства, представляя Богу, что не токмо не воздавалъ зла за добро, но, напротивъ того, дѣлалъ добро за зло. И первѣе глаголетъ о томъ, что не воздавалъ зла за добро. Потомъ присовокупляетъ, что воздавалъ добро за зло. Аще, глаголетъ, сотворихъ сіе, еже клеветники присвояютъ мнѣ, сирѣчь, аще навѣтовахъ царю, или аще восхитихъ царство коею‐либо лестію, или насиліемъ: аще есть неправда въ руку моею, сирѣчь, аще сотворихъ таковую несправедливость, воздавъ злая за благая: аще за великую оную честь, еюже почтилъ мене Саулъ, удостоивъ быть зятемъ своимъ, и поставивъ тривуномъ надъ тысящею мужей; аще за вся сія благодѣянія воздахъ коварствомъ и навѣтами, якоже они глаголютъ. И паки: аще воздахъ воздающимъ ми зла, сирѣчь аще царю моему Саулу, или врагу моему Семею, воздавшимъ мнѣ многая злая за воспріятая отъ мене благая, воздахъ равная; убо да отпаду отъ врагъ моихъ тощъ, сирѣчь, аще истинны суть глаголы ихъ, а не ложныя клеветы, да паду отъ руки враговъ моихъ тощъ, сирѣчь, лишенъ Твоея помощи. Пусть они гонятъ меня, и да уловятъ аки звѣря въ сѣти. По сихъ да поперутъ въ землю животъ мой, да отъимутъ жизнь, и трупъ мой да поперутъ ногами, наконецъ, и славу мою въ персть да вселятъ, дабы и самая память имене моего исчезла.

если я что сделал. Враги преследуют псалмопевца, ложно обвиняя его. Он, однако, настолько уверен в собственной невиновности, что без страха отдается на суд Господа, от Которого ничто не может быть сокрыто.

"Если есть неправда в руках моих". Давид отрицает за собой совершение какого-либо дурного поступка против Бога или людей, почему настоящие его преследования им совершенно не заслужены. Давид никогда не был вероломным, не обманывал своих друзей ("если я платил злом тому, кто был со мною в мире"), и даже "спасал... того, кто без причины стал моим врагом", т. е. Саула, по отношению к которому Давид не только не делал ничего дурного, но и спасал его от позора поражения, напр., своим единоборством с Голиафом, и не лишал его жизни, когда во время преследований Саулом Давида последнему представлялись к тому многочисленные случаи (см. 1 Цар. 26 гл.). Преследования Давида Саулом являлись плодом болезненной подозрительности последнего к ложно приписываемым Давиду властолюбивым замыслам, почему в псалмах из эпохи этих гонений Давид всегда исповедует как свою полную невинность пред Богом и людьми, так и совершенную незаслуженность преследований. 6 ст. представляет форму заклятия, произносимого лицом о себе самом. Такое самозаклятие было очень распространено в древности (см. XXXI гл. кн. Иова) и оно имело характер добровольного обязательства, налагаемого на себя человеком пред лицом Бога, Верховным и Всемогущим его Судиею. Такое обязательство, как добровольное, свидетельствовало о глубокой и искренней заботливости человека о своей нравственной чистоте. Все обращение Давида к Богу тогда имеет такой смысл. Пусть враг погубит меня, если я в чем-либо неправ пред людьми и Богом. Для расследования дела Давида с его врагами нужен суд, и об этом суде Давид и молит далее.

«Господи Боже мой, аще сотворих сие». Потом яснее представляет сказанное им: «аще есть неправда в руку моею». И показывая, какой вид неправды разумеет здесь, немедленно присовокупляет: