Псалтирь, Глава 38, стих 3. Толкования стиха

Ибо этот человек, который прыгает за пределы, испытывает некоторые трудности на определенной стадии, которой он уже достиг; и он желает продвинуться дальше, даже оттуда, чтобы избежать этой трудности. Я боялся совершить грех; так что я не говорил; что я наложил на себя необходимость молчания: ибо я говорил так, я буду внимателен к путям моим, чтобы не грешить языком моим. Хотя я слишком боялся сказать что-нибудь плохое, я хранил молчание от всего хорошего. Ибо откуда я мог говорить доброе, как не потому, что слышал его? Это Ты заставишь меня услышать о радости и веселье. И стоит друг жениха, и слушает Его, и радуется голосу жениха,  Ин 3:29, не своему. Чтобы говорить правду, он слышит то, что говорит. Ибо тот, кто говорит ложь, говорит свое.  (Ин. 8:44)...Итак, я положил как бы узду на уста мои; и принудил себя к молчанию, потому что видел, что везде речь опасна, тогда, говорит, случилось со мною то, чего я не желал, я оглох и смирился; не смирил себя, но смирился; и я молчал даже от добра. Боясь сказать что-нибудь дурное, я стал воздерживаться от того, чтобы говорить добро: и осудил свою решимость; ибо я молчал даже от добра.

И снова подвиглась моя печаль. Так как я нашел в молчании своего рода передышку от некоторой печали, причиненной мне теми, которые придирались к моим словам и обвиняли меня: и та печаль, которую причиняли придирщики, действительно прекратилась; но когда я умолчал и от добра, печаль моя снова возбудилась. Я стал более огорчаться из-за того, что удержался от того, чтобы сказать то, что мне следовало сказать, чем прежде огорчался из-за того, что сказал то, чего не следовало говорить. И моя печаль снова вспыхнула.

Если узнаешь о грехе, молчи, чтобы не усугубить его отрицанием.

Если не узнаешь, молчи, будучи огражден невинностью. Не может враждебное слово пригвоздить совесть злодеянием, за которое она не принимает вины.

5. 17. Также нужно остерегаться и того, кого можно увидеть: кто раздражает, кто подстрекает, кто ожесточает, кто подталкивает к распущенности и похоти. Когда нас бранят, раздражают, задирают и вызывают на ссору, тогда нам следует молчать. Не стыдно показаться немыми, грешен тот, кто подстрекает и оскорбляет нас и стремится сделать себе подобными Ср. : Притч. 26:4. 18. А если ты будешь молчать, если не будешь обращать внимания, обидчик обычно говорит: «Что молчишь? Скажи, если смеешь! Но ты не смеешь, ты немой, я лишил тебя способности говорить!» Если ты будешь и дальше молчать, он еще больше выходит из себя, считая себя побежденным и осмеянным, полагая, что им пренебрегают и презирают. Если же ты ответишь, он считает себя победителем, потому что нашел похожего на себя. Но если ты промолчишь, то скажут: «Его оскорбляли, а он презрел поношение». Если же ты ответишь поношением, скажут: «Они поносили друг друга», и оба будете осуждены, и никто не оправдается. Мой обвинитель стремится вызвать мой гнев, заставить ответить тем же, поступить так же, как он. Праведный человек не обратит на это внимания, ничего не скажет, сознавая свою правоту; он придает больше значения суждению порядочных людей, чем наглости обвиняющего, находя опору в непреклонности своего нрава Ср. у Цицерона: off. 1:137. Это и означает «молчать даже о добре» См. : Пс. 38:3 , потому что сознающий свою правоту не должен приходить в волнение от ложных обвинений и придавать больше веса обвинению со стороны другого, чем свидетельству своей правоты. Так он хранит смирение. 
19. Если же человек не захочет оказаться униженным, то подумает и рассудит так: «Мой обвинитель меня презирает и прямо в лицо меня хулит, словно я не могу и рта открыть? А почему бы мне не сказать и ему нечто неприятное? Получается, он мне наносит оскорбления, будто я не мужчина и не могу постоять за себя? Он обвиняет меня, словно я не могу ответить ему пожестче!» 20. Говорящий такие слова уж никак не кроткий и смиренный, он не свободен от искушения. Искуситель подстрекает его и внушает ему подобные мысли, используя обычно для своей цели какого-нибудь человека и влагая в него неприязненный дух, внушающий ему это. Но ты твердо держись на скале Ср. : Мф. 16:18. Даже если раб Ср. у Цицерона: off. 1:41, 113. См. : interp. lob. 2:5; expl. ps. 38, 9 будет ругать праведного, тот промолчит; или слабый произносит оскорбительные слова, праведный хранит молчание; даже если нищий упрекает его, праведный не отвечает. Это оружие праведника – отступая, побеждать, подобно тому как опытные метатели копий, отступая, побеждают Ср. : epist. 57:12 и, убегая, наносят более страшные раны преследователю. 
6. 21. Зачем возмущаться духом, когда слышим поношения? Почему не подражаем мы сказавшему: Я онемел и смирился и молчал даже о добром (Пс. 38:3). Разве Давид это только сказал, а не сделал? Нет, сделал. Когда его оскорблял сын Семея В тексте 2 Цар. 16:5: человек... по имени Семей (ср. : apol. 1:30; expl. ps. 38, 7; exp. ps. 118, 7. 23; 10. 4). См. : 2 Цар. 16:5-14; 3 Цар. 2:8-9, 35–46. Ср. : off. 1:236–238 , Давид молчал, и, хотя его сопровождали воины, он не отвечал на брань, не пытался отомстить, а когда сын Саруин сказал ему, что готов покарать за него, Давид не позволил ему этого. Шел он смиренный, шел в молчании, как немой, и, сознавая собственную кротость, не приходил в волнение, когда называли его кровопийцей. Не отвечал он на поношения, поскольку знал за собой множество добрых дел. 
22. Тот, кто сразу отвечает на несправедливость, показывает себя сто́ящим этого поношения, хотя и желая представить, что не заслуживает его. Поэтому более велик тот, кто презирает обиду, чем тот, кто страдает от нее: презирающий словно не замечает ее, то есть пренебрегает ею, а страдающий, по-видимому, ощущает ее Ср. : interp. lob. 2:9. 

 Если сможем, мы хотим показать, что в божественном Писании три рода людей, терпящих обиды. На одних Дэвидсон суммирует эти типы: первый тип – это слабые люди, отвечающие обидой на обиду (off. 1:233); второй – преуспевшие в добродетели, которые молчат и не отвечают на обиду (off. 1:234); третий – достигшие совершенства, которые благословляют оскорбляющих их (off. 235–238). Дэвидсон видит здесь прямое влияние Оригена (см: hom. ps. 38, 1. 4–5) (см. : Davidson. Р. 659–660) нападает, на них клевещет и над ними насмехается грешник. Они ощущают отсутствие справедливости, у них возрастает чувство обиды и увеличивается скорбь. Таких людей много, принадлежащих к моему сословию и положению. Если бы кто-то обидел меня, слабого, то я, может быть, хотя и слаб, простил свою обиду. Если же меня обвинят в преступлении, я не таков, чтобы удовлетвориться лишь сознанием своей невиновности, даже если я в ней уверен, но я пожелаю смыть пятно позора, потому что я слаб. Я требую око за око и зуб за зуб (Исх. 21:24; Лев. 24:20; Втор. 19:21) и плачу поношением за поношение. 
234. Если же я преуспел в достижении справедливости, хотя и не достиг совершенства, я не отвергну поношения; если обидчик обрушит на меня брань и заполнит слух мой ругательствами, я молчу и ничего не отвечаю. 
235. Если бы я был совершенен – говорю это к слову, поскольку на деле я слаб, – я бы благословил поносящего меня, как благословлял Павел, сказавший: Злословят нас, мы благословляем (1 Кор. 4:12). Он слышал слова Господа: Любите врагов ваших, молитесь за клевещущих и преследующих вас (Мф. 5:44) См. : Лк. 6:27-28, 35. Ср. : Рим. 12:14 , и потому Павел терпел и переносил преследования, преодолевая и смягчая свои человеческие чувства ради предстоящей награды, чтобы стать сыном Божьим, если возлюбит недруга своего. 
236. Однако мы можем доказать, что и святой Давид был равен Павлу в этой добродетели. Сначала, когда поносил его сын Семея См. выше примеч. к off. 1:21 и обвинял в преступлениях, он молчал, был смиренен и ничего не произносил даже о добром См. : Пс. 38:3 , то есть в сознании своих добрых дел. Потом он стремился, чтобы его злословили, поскольку, подвергшись злословию, он обретал милосердие Божье. 
237. Посмотри, как Давид хранил смирение, справедливость и мудрость, чтобы заслужить милость Господа. Сначала он сказал: Потому он злословит, что Господь повелел ему злословить (2 Цар. 16:10). Ты видишь его смирение, он считал, что должен исполнять Божественное повеление как раб. Затем он сказал: Если мой сын, который вышел из чресл моих, ищет душу мою (2 Цар. 16:11). Здесь ты видишь его справедливость: если мы больше страдаем от близких, то почему мы сердимся на чужих? В-третьих, он сказал: Оставь его, пусть злословит, ибо Господь повелел ему, чтобы увидеть уничижение мое, и воздаст мне Господь за это злословие (2 Цар. 16:11-12). И он стерпел не только злословие, но и оставил его безнаказанным, когда сын Семея шел за ним и бросал в него камни, более того, после победы Давид охотно помиловал молящего о прощении. 
238. Я упомянул этот эпизод, чтобы показать евангельский дух, с которым святой Давид не только не обиделся, но даже был благодарен бранящему его и скорее доволен, чем рассержен, считая, что за свои обиды будет вознагражден. Будучи совершенен, он старался стать еще более совершенным. По-человечески он пылал гневом из-за обиды, но побеждал ее, как отважный воин, переносил ее, как сильный атлет. Ожидание обещанного было пределом его терпения. И поэтому он говорил: Скажи мне, Господь, кончину мою и число дней, дабы я знал, что еще остается мне (Пс. 38:5).

Онемел и смирился и замолк, лишившись благ, и болезнь моя вернулась ко мне.

Пророк увидел себя преступником — и у него началось такое сильное раскаяние, что он онемел: онемех. Принял поношение (вот в чём его высота!), промолчал, смирился. Забыл высокое царское достоинство: умолчах от благ — умолчал о том добром, что у него было. И в нём возобновилась — обновися болезнь: вспомнилось скорбное переживание.

Сбежавшие добродетели

Во время искушения блага сбегают от нас, и душа о них молчит. Ведь душа может сообщить о тех искушениях, которые распознаёт, и молчит о тех, которые не различает. А под «благами» он теперь имеет в виду добродетели и знания, которые во время искушения отступают от того, кто подвергается искушению.

Немой ответ

Если тебя или кого-то другого обличают, если несправедливо спрашивают с тебя, будь непоколе­бим и, в качестве соответствующего ответа, слушай, как онемевший, постоянно воспевая этот стих псалмопевца в своем сердце.

 Итак, мы думаем, что желающие сохранять дружество ненарушимым больше всего должны соблюдать, во-первых, чтобы монах, подвергнувшийся каким-либо оскорблениям, не только в устах, но и в глубине сердца своего сохранял спокойствие; а если почувствует, что оно хоть немного возмущено, то всячески должен сдерживать себя молчанием и усердно соблюдать то, что говорит Псалмопевец: я смутился, но не говорил (Пс. 76:5). Я сказал: «буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною. Я был нем, и безгласен, и молчал даже о добром» (Пс. 38:2–3); не должен произносить то, что внушает вспыхнувший вдруг гнев и раздраженное чувство; но пусть или вспоминает приятность прежней любви, или размышляет о восстановлении мира, и во время самого возмущения пусть представляет, что мир возвратится навсегда. И когда сдерживает себя для приятности скорого согласия, то не почувствует горечи настоящих оскорблений, и таким образом будет отвечать то, от чего он не мог бы сделаться виновным сам по себе или быть порицаем другим после восстановления любви и таким образом исполнить пророческое слово: «во гневе вспомни о помиловании» (Авв. 3:2).

Перенося тяжелую телесную болезнь и скорбя о своей греховности, как причине своей немощи, Давид решил переносить все это с совершеннейшей кротостью. — Рех — подумал и решил я, говорит Давид, сохраню пути моя — заповеди, коими определяются направления моей деятельности, — сохраню неизменно, не смотря на тяжесть болезни и скорби, — сохраню так, что не согрешу даже и языком, т. е. не выскажу ропота на Бога. И, решив так, я положил устам своим хранило, как бы замкнул своз уста, чтобы их не отверзать совершенно, внегда — дотоле это будет так, доколе будет находиться предо мною нечестивый, поносящий меня и тем вызывающий меня на гнев и мщение. Посему я намеренно был нем, смирился до того, что не произносил ни одного слова вражды, ни одного вздоха ропота (ст. 10); и умолчах от благ — молчал из-за того, чтобы вышло благо, чтобы кротостью умиротворить врага и умилостивить Бога. И болезнь моя обновися — страдание мое возобновилось, волнение в душе усилилось (ст. 4).

Но что погрузило его в печаль, столь горькую? – Псалом не представляет на сие яснаго ответа. Не видно здесь вины, которою бы страждущий заслужил страдание; страждет желающий «сохранить пути свои, еже не согрешати даже языком» (Пс. 38:2).