Притчи Соломона, Глава 5, стих 2. Толкования стиха

Первое, чего требует Соломон, это чтобы мы вслушивались в слова премудрости и прикладывали ухо свое к словам знания отца. Вновь он предупреждает: «Не пытайся познать все своим умом, но проверяй все премудростью Бога. Пусть Его премудрость служит критерием твоей жизни и проверяет ее. Это для того, чтобы ты сохранил мысль благую и уста твои сохранили знания. Пусть речь будет правильная и мысль благая».
Почему так говорит царь Соломон? Некоторые считают: «Пусть я говорю то, что кому-то не нравится, но на сердце у меня всегда доброе. Я ведь пошутил, а он принял за чистую монету». Такие люди не думают, что из-за них возникают скандалы. Люди, отошедшие от Бога и забывшие Господа своего, начинают прикрывать свое злодейство шуткой. Чуть позже царь Соломон скажет о таковых: «Как притворяющийся помешанным бросает огонь, стрелы и смерть, так – человек, который коварно вредит другу своему и потом говорит: "я только пошутил"» (Притч. 26:18–19. Это особая форма злобы. Царь Соломон наставляет: «Пусть у тебя будут благие мысли, но и уста твои пусть произносят слова знания». С точки зрения Бога, любое знание, противоречащее Богу, является невежеством и глупостью. По этой причине атеистическую науку иначе, чем сумасшествием, назвать нельзя. Бог запрещает вникать в темные дела.

Некогда родители его увещевали его самого к приобретению мудрости, как лучшаго украшения и ограждения жизни (3—13), и удерживали от пути нечестивых, потому что они, ненавидя ближних, ходят во тьме 

(14—19—1 Ин. 2:11); особенно же советовали ему -соблюдать, свое сердце от нечестия., потому что сердце источнику жизни (20— 23)— Мф. 12:35, Мф. 15:36); лживость уст, уклончивость в путях, говорили они, должны быть чужды ему(24—27), потому что (как прибавлено в.греч. ,,и лат. переводах}, Господь благоволит только в путям прямым (28. -29); и наконец,, родители его с особенною силою предостерегали, его .от. соблазнов прелюбодейной, жены (5. 1—6). 

уста твои сохранили знание. Смысл этого выражения может быть таков: бывают случаи, когда благоразумный человек должен хранить молчание или, что человек должен иметь нечто существенное, чтобы высказать это (Мал. 2:7).

Современная культура в большинстве своих проявлений демонстрирует ориентацию на чувства. Разум воспринимается как нечто су­хое, схоластичное и в итоге скучное и даже мертвящее. Рациональность оставлена на от­куп ученым или предпринимателям, которые должны исследовать материю или организовы­вать бизнес, в то время как взаимоотношения с людьми, как считается, должны основывать­ся на чувствах. По крайней мере такое впечат­ление может сложиться по современным филь­мам и литературным произведениям.

Ориентация на разум, на чувство долга... все это оказывается чем-то незначительным перед сильным чувством, особенно, конеч­но, чувством любви. Уж если герои влюбля­ются, их чувство практически всегда ока­зывается определяющим... Все остальные решения кажутся блеклыми и пошлыми перед всеохватывающим чувством. Если кто-то из них в браке, жизнь сразу представляется им жизнью во лжи, а все и вся, кто стоит на пути к «счастью», оказываются формалистами и ли­цемерами. Отсюда романтизация мимолетных чувств, супружеских измен, нарушения слова, пренебрежения обязанностями... Естественно, ведь перед нами самое прекрасное из чувств.

Конечно, люди научились влюбляться не только в наши дни, просто они по-разному от­носились к чувствам, которые возникали в их душе, да и в любви видели разные оттенки: страстный, дружеский, родственный, жерт­венный. Сравнивая эти картины мира бес­пристрастно, начинаешь понимать, что совре­менное сведение «настоящей любви» только к страстной влюбленности делает наш духов­ный мир примитивным и плоским.

Премудрый Соломон, автор замечательно­го произведения о любви, которое содержится в Ветхом Завете и называется «Песнь Песней», знал, что такое истинная любовь. Именно по­этому, обращаясь к своему сыну, он, прежде чем говорить о любви, говорит о рассудитель­ности.

Кто-то, услышав рядом слова «любовь» и «рассудительность», махнет рукой и скажет: как вообще можно сравнивать эти вещи! Что такое эта ваша рассудительность?

На самом деле все просто: рассудитель­ность — это то же, что трезвенность, адекват­ность и вообще разумность, опора на знание, а не только на ощущение. В сегодняшнем чте­нии Соломон говорит, что, «чтобы соблюсти рассудительность», нужна премудрость. То есть рассудительность есть не просто знание добра и зла, но способность к рассуждению о том, как сделать добро и не сделать зла. Эта способность настолько важна, что древние по­движники называли рассудительность высшей добродетелью. Это не значит, конечно, что она выше любви, но благодаря ей мы учимся про­являть любовь наилучшим образом.

Каково же место чувствам в человеке с точ­ки зрения вероучения Церкви? Разве не Бог вло­жил в нас чувства, разве не Он дал нам разум?

Конечно, именно Бог сотворил нас разум­ными и чувствующими существами. В раю, до грехопадения человека, в нем господство­вал дух, и все остальное было подчинено это­му духу. В человеке были чувства, но они не были омрачены грехом, не были собственни­ческими, эгоистичными, обесценивающими другого... Когда был совершен грех — чувства осквернились и в этом искаженном состоянии стали господствовать.

В нас много прекрасных чувств, но если мы обратим на них пристальное внимание, то увидим, что все они в той или иной мере пораже­ны грехом. К примеру, влюбленность, которую сегодня все принимают за единственно настоя­щую любовь, — действительно может быть тем возвышенным даром Божиим, благодаря кото­рому мы оказываемся способны к тому, чтобы трепетно, бережно, благоговейно воспринять ближнего, быть готовым к верности и жертвен­ности в любой момент... Влюбленность может вырасти до подлинной, сердечной любви, кото­рая не подвластна переменам и никогда не мо­жет причинить боли ближнему. Но если эта же влюбленность становится кумиром, если ее счи­тают высшей ценностью, на которую надо ори­ентироваться, она может стать и хищнической, и потребительской, и безжалостной. Вся возвы­шенность и чистота может померкнуть.

Что же позволит нам правильно вести се­бя? Именно рассудительность, то есть способ­ность трезво, с ориентацией на заповеди Бо­жии, разобраться в себе и, верно оценив свои чувства, удержаться от греха, устремившись к истинной добродетели.

Однажды я отпевал в нашем храме одного еще не очень старого мужчину. Ближе к концу от­певания, чтобы узнать о том, где будет прохо­дить прощание с усопшим, я принялся искать ближайших родственников покойного. Таким родственником оказалась молодая женщина, которая все время стояла в некотором отдале­нии, — она была единственной дочерью умер­шего мужчины. Эта женщина имела совершен­но спокойный вид и не проявляла никакого интереса ко всему происходящему. По всем ор­ганизационным вопросам она отсылала меня к «вон той женщине». «Вон та женщина», на­против, не отходила от тела и видимым обра­зом скорбела об ушедшем.

Не надо обладать дедуктивными способ­ностями Шерлока Холмса, чтобы представить себе предысторию всей этой картины. «Вон та женщина», конечно же, не мать единственной дочери умершего. Это та, о ком сегодня гово­рит Книга Притчей: «Держи дальше от нее путь твой и не подходи близко к дверям до­ма ее, чтобы здоровья твоего не отдать другим и лет твоих мучителю; чтобы не насыщались силою твоею чужие, и труды твои не были для чужого дома».

Конечно, мы не можем никого винить, мо­жем лишь сочувствовать и молиться, чтобы по­добная участь нас не постигла, ведь, если су­дить по статистике разводов и по основной их причине — супружеской неверности, вероят­ность подобного очень велика. Судя по всему, почивший мужчина отдавал предпочтение не своему дому, его труды были не для своего, а для чужого. Финал трагичен: смерть отца не произвела ровным счетом никакого впечатле­ния на единственного ребенка. Конечно, мы не знаем всех подробностей, в истории может быть много подводных камней и оговорок, но конечный результат слишком очевиден, чтобы брать во внимание оговорки.

Премудрый Соломон не вдается в нрав­ственные последствия и ничего не говорит о Богом установленном институте брака, о Са­мом Боге он тоже не говорит, Соломон не вы­ходит за пределы житейской мудрости, и его наставление находится в рамках понятных для любого человека категорий «свое-чужое». Для него супружеская неверность подобна бесплат­ному труду на поле соседа. На такой труд мо­жет согласиться только крайне недалекий че­ловек, у которого помрачен в первую очередь разум. Всемилостивый Господь да избавит нас от этого безумия!