Послание ап. Иакова, Глава 5, стих 13. Толкования стиха

Ап. Иаков располагает христиан к целебной силе молитв в злострадании и к пению псалмов в веселии сердца.

Эти стихи дали основание таинству елеосвящения (соборования).

Взгляд Иакова на болезнь отличается от ортодоксального иудейского. У евреев болезнь — прямое следствие греха. По Иак. болезнь — не обязательно следствие греха. Прощение грехов — одно из действий таинства.

Таинство соборования дает духовное и телесное исцеление. На Западе долгое время (до 2-го Ватиканского собора) на это таинство смотрели как на «экстрэма ункцио» — последнее, предсмертное помазание, как на таинство над умирающим («эксэунциум»). Католические взгляды проникли и в Россию, ибо все богословские учебники копировались с западных прототипов. Лишь в середине XIX в. митр. Филарет (Дроздов) удалил из священнической присяги термин «последнее помазание».

Под «созин» («исцелением болящего») (Иак. 5: 15) на Западе понимали укрепление духа во время предсмертной агонии. Но еще в Евангелии от Марка говорится об исцеляющем действии елеопомазания в руках Апостолов, которые «...мазаху маслом многи недужныя, и изцелеваху» (Мк. 6: 13).

В Иак. 5: 14 под «болящим» («асфэнин» — «болеть») на Западе понимали смертельно больного, лежащего на смертном одре. Однако и у Матфея (Мф. 10: 8) - «больных исцеляйте, прокаженных очищайте...», и у Павла Евр. 12: 3 — «...не изнемочь и не ослабеть...». Т. е. этот глагол говорит о тяжести болезни, а не о ее безнадежности.

Иак. 5: 15 — «...и аще грехи сотворил есть, отпустятся ему». Это главное в таинстве, ибо причина всякой болезни — грех. А дальше — продолжение Иак. 5: 16 - «Исповедуйте убо (поэтому) друг другу согрешения и молитеся друг за друга, яко да изцелеете». Частица «убо» говорит о продолжении слов о таинстве елеосвящения и распространении их на таинство исповеди. В апостольские времена два таинства — елеосвящение и исповедь - соединялись в одно.

Нередко в наши дни встречаешь людей, даже и монашествующих, которые открыто говорят, что больше не «молятся», но только «медитируют». Богатая литература на тему «медитации», как и всякого рода вводные курсы и руководства к ней, говорит о том, что молитва в христианской среде явно находится в кризисе. Несколько лучше дело обстоит с псалмопением, или «молитвой по псалмам», которая сегодня особенно в почете, и не только во многих монашеских общинах, ибо она занимает существенную часть «молитвы часов» всей Церкви, мирян и духовенства.

Псалмопение, молитва и медитация с древних времен являются неизменной частью духовной жизни «человека Библии». Но что об этом думает Предание? Начнем с псалмопения и молитвы.

«Если ты не получил еще благодатного дара молитвы и псалмопения, будь настойчив и получишь!»Евагрий. Слово о молитве, 87 (Цит. изд. С. 86).

Ясно выраженное здесь различие между псалмопением и молитвой, которое было очевидным для ранних отцов, представляется странным современному человеку. Если псалмопение и молитва — это не одно и то же, тогда как же можно по праву говорить «молитва псалмов» или «молиться псалмами»? И разве Псалтирь — это не «молитвослов Церкви», воспринятый ею от синагоги? Отцы на это должны были бы ответить: и да и нет, «петь псалмы — это еще не значит молиться», ибо то и другое принадлежит к различным (хотя и неразделимым!) вещам.

«Псалмопение относится к многоразличной премудростиСм. Еф. 3:10., молитва же есть введение в нематериальное и немногоразличное ведение»Евагрий. Слово о молитве, 85 (Цит. изд. С. 86)..

Что подразумевается под этим утверждением? Посмотрим же, что говорит Писание, прежде всего Псалтирь, о псалмопении и молитве.

* * *

«Псалом» — это «песнь», которая как таковая может иметь различное содержание. И потому библейская наука относит 150 псалмов к различным литературным жанрам. Как можно понять из многих пояснений к псалмам, подобная «песнь» часто имела музыкальное сопровождение, например, пелась под аккомпанемент десятиструнной «псалтири» (psaltérion). Такое исполнение называлось «пением псалмов», а исполнитель — psaltodós или psáltes, то есть «псалмопевец». Древняя Церковь собрала «песни Израиля» — народа Ветхого Завета — в пяти книгах и с течением времени сделала неотъемлемой частью своего богослужения. Однако Церковь стала читать «Книгу псалмов» по-своему.

Псалтирь недаром была названа «суммой» всего Писания Ветхого Завета, выраженной в форме гимнов. С самого начала Церковь читала Псалтирь, как и все ветхозаветные книги в целом, как пророческое слово Духа Святого, что должно исполниться во ХристеСм. Лк. 24:44.. Это частично объясняет мысль Евагрия, когда он относит псалмопение к «многоразличной премудрости»: он усматривает в нем свидетельство той «премудрости», что отражается в творении и в истории спасения, о чем свидетельствует весь Ветхий Завет.

Для христиан, таким образом, Псалтирь — это прежде всего Писание, и автор его, Давид — пророк. Как открытое пророческое слово Божие, обращенное к людям и свидетельствующее о Христе и Его Церкви, Псалтирь, более чем какая-либо иная книга Ветхого Завета, цитируется в Новом.

Что касается молитвы, а также гимна и хваления (doxologhía), то это разговор человека с Богом или, согласно определению Климента Александрийского, «диалог с Богом»Klemens von Alex., Strom. VII, 39,6..

Для этого «разговора с Богом», как и для «гимна», и «хваления», в Псалтири можно найти немало образцов, которые могут быть немедленно включены в христианскую молитву. Однако достаточно много частей Псалтири, с формальной точки зрения, не имеют ничего общего с «молитвой». Наряду с пространными размышлениями о переменчивой судьбе Израиля можно встретить немало псалмов или частей их, в которых отношение к «врагам» предстает для современного читателя прямой противоположностью христианской молитве! Чтобы суметь усвоить всю Псалтирь и трансформировать в подлинно христианскую молитву даже все эти, не слишком любимые, ее части, необходимы усиленные упражнения в «медитации».

Под словом «медитация» (meléte) отцы, как и сам псалмопевец, разумели постоянное повторение вполголоса (Пс. 34:38, Пс. 36:30, Пс. 70:24) определенных стихов или целых отрывков из Священного Писания с целью постижения их внутреннего сокровенного смысла. Поэтому Евагрий один раз переводит «медитация» просто как «созерцание» (theoría)Evagrios, In Ps. 118,92 pa.. Да и в Писании вместо «размышлять» говорится «обдумывать» или «вспоминать». Евагрий, вслед за псалмом 137:1, называет такое созерцающее «размышление» о псалмах «пением перед ангелами», поскольку главное дело ангелов — это созерцание Бога и Его деянийEvagrios, Kephalaia Gnostika. Ill, 4 (Guillaumont)..

«Хочу петь Тебе перед ангеламиВ синодальном переводе «пред богами пою Тебе». — Пер.:

Петь перед ангелами означает петь, не отвлекаясь, когда наш ум либо несет в себе только образы, вдохновленные псалмами, либо не несет никаких образов. Или же, может быть, тот поет „перед ангелами", кто разумеет содержание псалмов»Evagrios, In Ps. 137,1 а., не давая себя «отвлечь» ни множественностью их образов, ни многообразием предметов познания. Это вовсе не так просто, и потому Евагрий считает, что «петь псалмы нерассеянно» много важнее, чем «молиться нерассеянно»Евагрий. Слово о духовном делании, 69 (Цит. изд. С. 107)., хотя, как мы видели выше, молитва — это прелюдия к «нематериальному и немногоразличному ведению» единого Бога.

* * *

Предмет этой «медитации» — ГосподьСм. Пс. 62:7., то, как Он во множестве Своих дел (Пс. 67:12 и след. 142:5) открывается из вечности (Пс. 76:6). Эти дела свидетельствуют о Его премудрости (Пс 36: 30), о Его правде (Пс. 70:16, 24), о Его уставах (Пс. 118:16, 23, 48, 117), о Его судах (Пс. 118:52), которые все суть выражения «многоразличной премудрости», о которой говорил Евагрий.

Молящийся находит эти откровения (Пс. 118:24, 99), вложенные в слово (Пс. 118:148) Божие, то есть в Его закон (Пс. 1:2,118: 70, 77, 92, 97) и в Его заповеди (Пс. 118:15,47, 78, 143), в текстах Ветхого Завета, которые свидетельствуют о Его чудесах (Пс. 104:5,118: 27).

Сокровенный смысл Писания открывается молящемуся только тогда, когда Сам Господь — и вслед за Ним и в подражание Ему апостолы и отцы — открывает ему глаза.

«И сказал им (воскресший Господь):

вот то, о чем Я говорил вам, еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному о Мне в Законе Моисеевом и в Пророках и Псалмах. Тогда отверз им ум к уразумению Писаний. И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день. И проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима. Вы же свидетели сему (Лк. 24:44–48)».

* * *

Библейская «медитация» по преимуществу следует за объективными событиями истории спасения, в которой Бог открывает Свое «имя»См. Пс. 118:55.. «Размышление» о таинственной истории избранного народаСм. Пс. 77., как и о собственном пути, на котором повторяется эта история, никоим образом не самоцель, ибо оно должно вести к «воспоминанию о Боге»См. Пс. 62:7,76:4., а вместе с тем и к «молитве» в собственном смысле. Потому что в молитве человек отвечает на спасительное действие Божие, отвечает мольбой, гимном или хвалой.

«Уста мои произнесут хвалу, когда Ты научишь меня уставам Твоим:

Тому, кто радуется, подобает петь псалмы, как сказано: Весел ли кто? пусть поет псалмы (Иак. 5:13), так и петь гимны подобает тем, кто созерцает правоту „уставов“.

Но если петь псалмы надлежит людям, петь гимны подобает скорее ангелам или тем, кто уже уподобился им. Так и пастухи, что проводили ночь под открытым небом, не слышали, чтобы ангелы пели псалмы, но слышали, как они пели гимн и восклицали: Слава в вышних Богу и на земле мир, в человеках благоволение! (Лк. 2:14).

Ныне же „веселие духа“ состоит в бесстрастии души, которое достигается благодаря хранению заповедей Божиих и истинных учений, а „гимн“ — это хвала, проистекающая из благоговейного удивления перед видением вещей, сотворенных Богом»Evagrios,InPs. 118,171 об..

* * *

Таким образом, для святых отцов псалмопение, молитва и медитация были совершенно различными, хотя и взаимосвязанными вещами.

«Рассказывали, что авва Иоанн Колов, когда он возвращался с жатвы, то ходил сперва к старцам для молитвы и назидания; потом упражнялся в псалмопении; после этого переходил уже к молитве. Такую постепенность в занятиях находил он нужною для приведения ума в то состояние, в котором он находился до выхода из кельи»Иоанн Колов, 13 (Цит. по изд.: Отечник. Брюссель: Фототип. изд. «Жизнь с Богом», 1963. С. 288)..

Если теперь мы вновь усвоим это различение, несомненно являющееся сокровищем, то станут малозначащими многие проблемы, которые возникают сегодня по отношению к псалмопению, всегда составлявшему основу «молитвы часов». Псалмопение — это прежде всего чтение Священного Писания, даже если в данном случае «Писание» и «чтение» имеют совершенно особый характер. Псалом — это ветхозаветное слово Божие, которое именно как таковое и должно приниматься, то есть полностью и без искажений, включая и те части, что бросают вызов современной чувствительности.

Не следует заниматься «спиритуализацией» этого ветхозаветного слова Божия, то есть попытками раскрыть его в Духе Святом, относя это слово ко Христу и Его Церкви, ни посредством смягчающих переводов, ни прибегая, как это часто делается сегодня, к усечениям текста! Только вдохновенная «медитация» в состоянии осуществить эту «спиритуализацию», необходимую и для понимания всего Писания Ветхого Завета. Христианин находит ключ к такому раскрытию в отношении ко Христу и Его Церкви в том, как Новый Завет, а вслед за ним и святые отцы прочитывают слово Божие Ветхого Завета — «типологически».

В личной «молитве», которая первоначально следовала за каждым псалмом «молитвы часов», круг замыкается: человек в процессе «диалога», исполненного доверия, обращается к Тому, Кто во Христе через бесчисленные поколения и превратности истории привел к окончательному завершению Свое дело спасения, несмотря на человеческие трагедии и греховные немощи.

Злостраждет ли кто из вас (Κακοπαθεῖ τις ἐν ὑμῖν) – страдает ли кто среди вас от зла, от несчастий, скорбей, разного рода проблем – пусть молится (προσευχέσθω) – это слово означает молитву в самом широком смысле этого слова. Молитва должна быть немедленной и естественной реакцией на злострадания. Христианин должен обращаться в любых скорбях или проблемах ко Господу и Господа же благодарить за все – в каком бы положении он не находился: или печальном, или радостным – весел ли кто (εὐθυμεῖ τις – так же: благодушествовать, чувствовать себя счастливым) – пусть поет псалмы Ср.: 1 Кор. 6:20, 14:15; Еф. 5:19. .

Но что делать, если и самая молитва нейдет на уста? Конечно, это бывает в случаях самых тяжких и внезапных скорбей, но бывает главным образом вследствие предварительной разъединенности души человеческой с Богом, при отсутствии в ней страха Божия и всяких семян благочестия. И потому, чтобы молитва могла быть целебным средством для скорбящей души нашей, надобно предварительно заботиться, чтобы совсем не умерло в нас религиозное чувство от нашего непрерывного погружения в мирские и чувственные интересы. Самую скорбь иногда Господь посылает затем именно, чтобы душа несколько сосредоточилась от своего обычного разъяснения и устремилась к небу. И потому, дав место угнетающим нас скорбям по человеческой нашей немощи, ко Господу, внегда скорбети нам, будем взывать, как внушает и псалмопевец, – и Господь услышит нас! (Пс. 119:1).

В обратных случаях веселия душевного Апостол заповедует петь: «благодушествует ли кто, да поет!» Не простое, конечно, и веселое пение разумеет Апостол, но пение духовных песен и псалмов, как самое лучшее выражение благодарственных и благоговейных чувств человеческой души. Но не следует их сего конечно и того, чтобы всякое недуховное пение, хотя бы совершенно приличное и целомудренное, было грешно и богопротивно в радостных случаях.

+++Послания апостольские и Апокалипсис. Истолковательное обозрение, составленное протоиереем Михаилом Херасковым. Владимир-на-Клязьме, 1907. С. 21++

Здесь апостол указывает некоторые еще другие дела благочестия: молитву и псалмопения как особенно благотворные для отогнания уныния и возбуждения благодушия и радости о Господе. Относительно пения псалмов в святой радости Василий Великий говорит: «Это самое мудрое изобретение учителя, чтобы мы пели и вместе учились полезному, ибо усвояемое с удовольствием и приятностью укрепляется в душах тверже». Далее же апостол говорит о потребности прибегать к Таинству Елеосвящения в случаях болезни, указывая при этом, что таинство это имеет благотворное значение как для тела, так и для души, потому что через него подается прощение грехов и исцеление болезней. Так как апостол повелевает совершать Таинство Елеосвящения для исцеления от болезни, то понятно, что оно должно совершаться не только над такими больными, которые совершенно близки к смерти и не подают никаких надежд на выздоровление. Напротив, по точному смыслу подлинного текста это таинство должно совершать над больными, которые могут иметь силы позвать пресвитеров церковных. Числа пресвитеров не указывает апостол, «но обычаем предано, — говорит Симеон Солунский, — призывать семерых, в соответствие седмеричному числу Даров Духа, исчисляемых у пророка Исаии; иные призывают троих ради силы Троицы, а в случае нужды и менее троих, но при этом все должно быть произносимо, что преподано произносить». Еще апостолы многих больных мазали маслом и исцеляли (Мк. 6:13). Вот почему апостол Иаков говорит о Таинстве Елеосвящения как деле известном и касающемся всех мест и времен. Кроме молитвы и елеопомазания, здесь еще бывает и руковозложение, о котором сказал Иисус Христос апостолам, а через них и преемникам их: возложат руки на больных, и они будут здоровы (Мк. 16:18). Таким образом, должно думать, что Таинство это установлено Самим Иисусом Христом. Чтобы совершение Таинства было действительным, апостол требует молитвы, исполненной живой веры, как со стороны совершителя Таинства, так и от того, над кем оно совершается. Упоминая о пресвитерах, он показывает, что христиане рассеяния составляли из себя тогда отдельные церковные общества, управляемые несколькими пресвитерами, которым, как пастырям Церкви, принадлежало по преемству от апостолов право прощения грехов (см. Ин. 20:23).

И этими словами, утешает божественный Иаков, скорбящих христиан, от каждого вида скорби и искушения. Злостраданием назвал обще и всецело, каждую скорбь последующую, сколько телу, столько и душе. Поскольку эти злострадания и скорби, может человек изгнать от себя, прилежной и горячей молитвой к Богу, и через молитву ходатайствует он великое утешение в душу, «Помянух Бога и возвеселихся» (Пс. 76:4). Но чтобы не сказал какой христианин, что не имеет скорби и злострадания, и поэтому не нуждается в молитве, освобождающей его от горечи, то к таковому обращается брат Божий говоря «благодушствует ли кто? да поет», как бы говоря, брат христианин, если ты не имеешь никакого злострадания или скорби тела и души, но здравствуешь и в обоих имеешь крепость, и по видимому имеешь всякий человеческий успех, то и тогда не должно тебе удаляться от любви и сыновства Божия, но да поёшь Богу песни духовные, божественные псалмы, священные славословия, говоря с Давидом: «Благословлю Господа на всякое время, выну хвала Его во устех моих» (Пс. 33:1). Сими псалмопениями, во-первых, благодаришь Бога, Который избавил тебя от всякой скорби и недуга телесного. Во-вторых, воссылаешь прошения к Нему, чтобы и дальше хранил, здоровье и отраду дарованные тебе. И в-третьих, так ты сохраняешь в душе твоей тишину, безмятежную и радостотворную духовную радость и веселие, которую рождают священные песни и гимны. Как сказал Великий Василий: «радостное и утешительное состояние душе, дают священные песнопения» (Письмо 1). Внимай же, ради любви Божией, не вдавай себя в сообщества и игры и песни дьявольские, потому что ими, не только удаляешь себя от Бога и показываешь свою неблагодарность к твоему Владыке, оказывающему тебе столько благодеяний, но ко всему прочему, ты сам становишься причиной, потери тех благ и здоровья, которые тебе даровал Господь. 

Т. е., в постигающих вас скорбях, утешения, поддержки ищите в молитве. Если в жизни своей вы спокойны, радостны, то возблагодарите за это Господа и радость, восторги вашей души излейте, воспойте, пред Господом Богом в благодарственной молитве.