Песнь песней Соломона, Глава 5, стих 6. Толкования стиха

67. Имеющая это миро, приобретает Христа; поэтому и говорила имевшая его: «отверзох, — говорит, — аз брату моему, брат мой прейде» . Каким же образом Он прейде? Это значит, что Он проник вглубь мысли подобно тому, как сказано было Марии: «и тебе самой оружие пройдет душу» (Лк. 2:35). Ибо живое Слово Божие, проникая как меч острый, испытует и препоны плотских помышлений, и внутренние (движения) сердца (Евр. 4:12). 74. Таковой (см. ст. 2) возжелал тебя Христос, таковой избрал тебя Он. Итак, Он входит в открытую дверь; ведь не может обманывать Тот, Который обещал прийти. Обними же Того, Кого ты искала; приступи к Нему, и Он просветит Тебя; удерживай Его, проси, чтобы Он не ушел; умоляй, чтобы не удалился; ибо Слово Божие отбегает, гордость Его не удержит, небрежение Его не уловит. Пусть душа твоя пребывает в Слове Его, и да последуешь ты по пути (этого) небесного Слова; ибо скоро Оно удаляется. 75. Далее, что говорит Она? «Я искала Его и не находила Его; звала Его и Он не отзывался мне». На том основании, что Он так скоро ушел, не думай, что Ему не угодна ты, которая призывала Его, умоляла Его и принимала Его: Он часто подвергает нас искушению. Вот что говорит Он в Евангелии на просьбу народа не уходить от него? «И другим городам благовествовать я должен Слово Божие; ибо на то я послан» (Лк. 4:43).
*** И так, словно из своих объятий, когда уже протянула она мысленные руки свои и персты, чтобы принять Слово, благочестивая душа говорит, что Оно перешло к ней, но, однако, до сих пор еще не прошло насквозь. И это обозначает движение вперед, когда Слово Божие преходит и прохо­дит через душу, потому что написано: И Тебе Самой оружие пройдет душу, да откроются помышления многих сердец (Лк. 2:35). Он до сих пор еще преходит, но не проходит, как позднее возможно пронзает Марию, когда как печать полагается на нее Господь Иисус. Наконец тотчас следует новое продвижение вперед гряду­щего Слова – потому что изошла душа в Слово Его, то есть, следуя за Словом Его, она вышла из тела, поднимаясь от обиталища своего и делая себя скиталицей Ему, чтобы быть вместе с Богом и быть согражданином святых (Еф. 2:19); ведь одновременно мы не можем быть домочадцами и плоти, и Бога. Следовательно, в том месте указывается на исход души, как я сказал, когда она выводит себя от телесных желаний. Так и написано: Выходи из Вавилона, беги от халдеев (Ис. 48:20). Не то чтобы еврей совершенно избегал преде­лов Вавилонских, по чтобы избегал их нравов, об этом напомина­ет пророческое слово, поскольку есть такие, которые и в Вавило­не остаются евреями и, выйдя из Вавилона, научаются их нравам. Потому что и те, о которых говорит пророк, сидели на реках Вави­лонских (Пс. 136:1), сидели они, следовательно, в пределах Вавилона, но не пребывали в его пороках и смешении¹. Потому что каким образом пребывали в том смешении пороков те, кто с плачем каялся, что они отпали от ковчега преданности и веры и от награды за добро­детель предков? Душа, которая в слове исходит, обретает Слово.

Поскольку справедливо, чтобы от видения Врача перешла к спасению та, которая от пламени желания Его носит в груди рану любви: то опять говорит: «души во мне не стало, когда он говорил». Ибо душа человека, не ищущего лица Своего Создателя, крайне груба, и потому остается в самой себе холодной. Но если она уже начала гореть желанием последовать Тому, Кого любит, то она бежит, будучи растопляема огнем любви. По желанию она делается жадной: все, что нравилось ей в мире, становится маловажным: ничто ей не нравится, кроме Создателя; и то, что прежде услаждало душу, после делается для нее чрезвычайно тягостным. Ничто не услаждает ее горести, доколе она не узрит Того, Кого желает. Дух скорбит, самый свет отвратителен; и этим-то огнем истребляется в духе ржавчина виновности, и душа растопляется как золото: потому что через употребление она потеряла вид, а через горение прояснела. Беседа 25, говоренная к народу в храме Св. Иоанна, именуемом Константиновым, в пятый день Праздника Пасхи.

Ибо сим поучает нас, что в рассуждении силы, превышающей всякий ум, один есть способ постижения: ни на чем постигнутом не останавливаться, но, ища всегда большего, нежели что постигнуто, ничем не удовлетворяться. Ибо соделавшаяся полною смирны, всеми предначинаниями жизни (которые в переносном смысле именует перстами), давая видеть свое омертвение для зла, и добровольное рачение о добродетели показавшая тем, что «руце» сами из себя «искапаша смирну», говорит, что руки ее коснулись ключа, то есть извещает, что дела ее близки к тому узкому и тесному входу, ключ от которого Слово вручает подобным Петру. Посему тем и другим отверзает себе дверь царствия – и руками, которыми означаются дела, и ключом веры. Ибо при посредстве того и другого, разумею дела и веру, уготовляется нам Словом ключ царствия. Посему, когда надеялась, подобно Моисею, что лице Царя откроется ей явственно, тогда Желанный превзошел ее постижение. Ибо говорит: «Брат мой прейде», не оставляя последующую за Ним душу, но привлекая ее к Себе. Ибо «душа моя изыде в слово Его». Блаженно это исшествие, которым исходит душа, последующая Слову! «Господь сохранит исхождение твое и вхождение твое», говорит Пророк (Пс. 120:8). Ибо вот действительно исхождение и вхождение, сохраняемое Богом для достойных! Исхождение из того, в чем пребываем, делается вхождением в превысшие блага. Сим-то исхождением «изыде душа», прияв вождем Слово, изрекшее: «Аз есмь дверь и путь», – и: «Мною аще кто внидет, и внидет, и изыдет», никогда не прекращая вхождения и не переставая исходить, но непрестанно преспеянием входя в превысшее и всегда позади себя оставляя постигнутое. Так и мимо Моисея прошло тогда оное желанное лице Господа; так душа законодателя, последуя за предшествующим Словом, всегда оказывалась вне того, в чем была дотоле. Ибо кто не знает оных восхождений, какими восходил Моисей, всегда делавшийся великим и никогда не останавливавшийся в возрастании в большее? Возрастал он в начале, когда выше египетского царства поставил «поношение Христово», избрав «паче» злострадать «с людьми Божиими, нежели имети временную греха сладость» (Евр. 11:25-26). Возрастал еще, когда видя, что египтянин притесняет еврея и, подвизаясь за израильтянина, предает смерти иноплеменника. Конечно же, уразумеешь в этом способ возрастания, подведя историю под иносказательный взгляд. И еще Моисей стал выше себя самого, любомудрием в пустыне долгое время сохраняя жизнь неоглашенною, потом просвещается огнем в купине. Прежде сего обнажает стопы свои от мертвой обуви, истребляет жезлом египетских змиев, избавляет соплеменников от фараонова мучительства, путеводится облаком, разделяет море, потопляет мучительство, услаждает Мерру, утучняет камень, насыщается ангельскою пищею. Слышит глас труб, отваживается идти на горящую гору, достигает вершины, входит в облако, проникает во мрак, в котором был Бог, приемлет Завет, делается неприступным солнцем для приближающихся, осиявая светом лица. И как изобразить кто словом все его восхождения и многоразличные ему Богоявления? Однако же при столь великих и многих дарованиях, после стольких опытов, на столько возвысившись к Богу, имеет еще ненасытимое вожделение большего и умоляет Бога дозволить увидеть Его лицом к лицу. И хотя засвидетельствовало уже Слово, что сподобился личного собеседования с Богом, однако ж и то, что говорит с Ним как с другом, и бывшая у Моисея «усты ко устом» (Чис. 12:8) беседа с Богом, не останавливают в нем пожелания еще высших даров. Напротив того, говорит: «аще обретох благодать у Тебе», покажи мне Себя ведомо; и Обещавший даровать просимую благодать, Сказавший: «вем тя паче всех» (Исх. 33:16-17), проходит мимо его, покрытого Божественною рукою на божественном месте в камне, чтобы по прошествии Бога увидел только «задняя» (Исх. 33:23). А сим, как думаю, научает слово, что вожделевающий видеть Бога, всегда последуя Ему, видит желаемое, и зрение лица Божия есть непрестанное шествие к Богу, успешно совершаемое хождением в след Слова. Посему так и теперь, когда душа восстала смертно, когда стала полна смирны, когда делами подвигла руки к ключу и надеялась уже Желанного ввести к себе в дом, тогда Желанный проходит мимо, душа же исходит, не оставаясь более, где была, но последуя Слову, ведущему вперед. Последующая же речь еще более подтверждает усмотренный нами смысл, а именно, что величие естества Божия познается не из того, что о нем постигается, но из того, что оно превосходит всякое представление и всю силу постижения. Ибо душа, выступая уже из естества, чтобы ни в чем обычном не встречать препятствия к ведению невидимого, не останавливается, ища необретаемое, и не умолкает, призывая невыразимое. Она говорит: «взысках Его, и не обретох Его». Да и как может быть обретено, что не показывает в себе ничего познаваемого: ни вида, ни цвета, ни очертания, ни количества, ни места, ни наружности, ни повода к догадке, ни подобия, ни сходства, но, обретаясь всегда вне всякого пути к постижению, всячески избегает уловления ищущих? Посему невеста говорит: «взысках Его» изобретательными силами души, в умозаключениях и понятиях; и непременно оказывался вне их, убегая от приближения мысли. Но кто оказывается всегда не имеющим такой отличительной черты, по которой может быть познан, тот может ли быть заключен в какое-либо именовательное означение? Посему то невеста примышляет всевозможной силы имена к означению неизреченного блага; но препобеждается всякая выразительная сила слова и оказывается малою пред истиною. Посему продолжает: призывала я, сколько могла, примышляя речения, указывающая на неизреченное блаженство, но Он всегда был выше того, на что указывалось означаемыми Так, например, поступает и великий Давид, многократно тысячами имен призывая Божество и признавая себя препобежденным истиною. Ибо говорит: «щедр Ты, Боже, и милостив, долготерпелив и многомилостив» (Пс. 102:8) и истинен, «крепосте моя, утверждение, прибежище и сила, помощник, защититель, рог спасения» (Пс. 17:2-3), – и подобное сему. И потом исповедует не то, что имя Его по всей земли познается, но что все Ему удивляются. Ибо говорит: «яко чудно имя Твое по всей земли» (Пс. 8:2). Так и Маною Ангел, предрекший о сыне его, когда был спрошен об имени, отвечал: «то есть чудно» (Суд. 13:18) и выше того, что может вместиться в человеческом слухе. Посему и душа зовет Слово, сколько может, но может не столько, как ей желательно; ибо желалось бы ей большего, нежели сколько возможно. Впрочем, и пожелает сего не столько, сколько оно вожделенно, но сколько у произволения сил пожелать. Посему, так как призываемый не достижим стремлению зовущего, то по этой причине говорит: «звах Его, и не послуша мене». *** Она говорит: Я искала его и не находила его (Песн. 5:6). Да и как может быть обретено То, что не показывает в себе ничего познаваемого: ни вида, ни цвета, ни очертания, ни количества, ни места, ни наружности, ни повода к догадке, ни подобия, ни сходства - но, находясь всегда вне всякого пути к достижению, всячески избегает уловления ищущих. Потому невеста говорит: искала Его изобретательными силами души в умозаключениях и понятиях, - и Он непременно оказывался вне их, убегая от приближения мысли. Но кто оказывается всегда не имеющим такой отличительной черты, по которой он может быть опознан, тот может ли быть заключен в какое-либо именовательное значение? Потому-то невеста примышляет всевозможной силы имена к означению неизреченного блага. Но предупреждается всякая выразительная сила слова и оказывается малою пред истиной. <...> Потому и душа зовет Слово, сколько может, но может не столько, сколько ей желательно. Ибо желалось бы ей большего, нежели сколько возможно. Впрочем, и пожелает этого не настолько, насколько оно вожделенно, но насколько у произволения есть сил пожелать. Потому, так как Призываемый не достижим для стремления зовущего, то по этой причине невеста говорит: Звала его, и он не отзывался мне.

Не говори: совлекохся ризы моея, како облекуся в ню ? Умых нозе мои, како оскверню их? (Песн. 5:3). Тотчас встань и отвори, чтобы во время твоего промедления жених не ушел, и чтобы не пришлось тебе после искать и говорить: отверзох аз брату моему, брат мой прейде (там же, 5:6). Ибо что хорошего, если двери сердца твоего будут заключены для жениха? Пусть они будут отверсты Христу и заключены для дьaвoлa, согласно следующему изречению: аще дух владеющего взыдет на тя, места твоего не остави (Еккл. 10:4)

Господь ищет нас, и Он говорит: Я искала его и не находила его; звала его, и он не отзывался мне. И Его Самого ищет Его невеста, которая скорбит, рыдая: По ночам я искала на ложе моем того, кого возлюбила душа моя, искала его и не находила его (Песн. 3:1), звала его и он не слышал меня (Песн. 5:6).

То, что далее говорится: 1) о медлительности и как бы неохоте невесты отпереть двери стучащемуся с ночного холода в дверь ее жениху (ст. 3) и 2) о внезапном исчезновении его после того, как она отперла двери (ст. 6, сн. 5), является не вполне понятным в области человеческих отношений взаимной любви. Поэтому не лишено интереса и значения разъяснение этого места проф. Олесницким в духе своей, известной нам уже, теории. «Ранним утром, когда Палестина еще спит, восходящее солнце уже стучится в ее дверь своими лучами, еще как бы влажными от ночной свежести и обильной летней росы. Но теперь оно встречает уже не весеннюю легкую и подвижную жизнь, но жизнь, уже прельщенную продолжительным ликованием и лениво отвечающую на зов дневного светила. Солнце оскорбилось и, когда земля наконец проснулась, сокрылось в серой песчаной мгле, наступило частое в Палестине в это время года явление самума, поэтически изображенное в стихе 7-м. Землю встречают некие стражи, которые бьют ее и насильственно срывают с нее прекрасное покрывало ее растительности: разумеются те созвездия, которые, по древней космогонии, служат причиною бурь и волнений на поверхности земли… Хотя и выше, в весенней песне (Песн. 3:3), Палестина встречалась с подобными же стражами, но тогда они не причиняли ей такого вреда, как теперь, среди лета, и прошли мимо молча (раннею весною явления самума бывают слабы)… Среди неожиданной бури, изменившей и обнажавшей лицо всей страны, невеста с сожалением мечтает о сокрывшемся мирном и прекрасном солнце и изображает его в поэтическом образе Песн. 5:10-16, черты и краски которого наглядно обозначают блеск солнца и чистоту его лучей… Где же теперь твой жених – солнце? спрашивают Палестину. Он сошел в свои эфирные сады, но он все-таки мой, и я принадлежу ему по преимуществу» (с. 375–376).

Когда она не восхотела тотчас отверсть ударяющему, то Он сотрясает ее через некоторое чувство, названное Им скважней, простирая руку, то есть силу Свою. Возжигает в ней любовь, что видно из сиз слов – «чрево мое вострепета от него». Она, будучи упоена любовью, восстает и, притекая к двери, говорит: Руки мои, взявшись за заклеп, дабы отверсть, искапали смирну и персты мои смирну полную. Ибо я даже до крайних частиц совершенному подверглась умерщвлению страстей. Но отверзши дверь, не вижу Брата моего. Он «прейде», удалился. Побуждаемая любовью, ищу Его, не престаю вопиять, зояв Его, но Он не слушает, не удостаивает Меня ответа. Итак, я, крича и ища возлюбленного Моего, попадаю к стрегущим град, которые не только утеснили меня и били, но и покрыли всю ранами и отняли верхнюю одежду мою. Мне кажется, Невеста стрегущими град называает здесь начала, власти и тиранов, ибо если они вооружались некогда на Церковь и победоносных мучеников, уязвивши и отделив тело их от души, так, как верхнюю одежду, умерщвляли.