Откровение ап. Иоанна Богослова, Глава 7, стих 16. Толкования стиха

Открываемый в речи старца смысл приведенного видения множества белоризцев указывает на то, что все они суть подвижники-крестоносцы, понесшие иго Христово в своей жизни, несомненно, как и сказали мы, во все времена и из всех народов. Но выражение великая скорбь, конечно, больше соответствует скорби последних времен, в применении к коим употребил слова эти Господь в Своей эсхатологической беседе. «Под омытием одежд всего естественнее понимать отнятие, по милости Божией, всякой греховной скверны с души таких терпеливцев, а под убелением - достижение чистоты и добродетельного совершенства. Они, спасенные, находятся пред Престолом Бога и служат Ему день и ночь» (символ непрерывности и постоянства, по Андрею Кесарийскому), осеняемые любовью и полнотою благ Его.

Однако такое состояние совершенных христиан после их смерти прот. Орлов справедливо называет не полным блаженством, а лишь предначатием его, ибо угодники эти еще не имеют восполняющих их боготварную природу воскресших тел и самое время их блаженства еще переходное, время незаконченного еще духовно-нравственного развития их в утверждении их в добре, как и неполного общения Бога с ними, почему на небе есть еще храм, где они служат, тогда как в конце всего (21-22-я гл.) храма этого не будет, ибо его заменит нечто более полное - совершеннейшее и лучшее. Источником и причиною их блаженства и теперь будет их непосредственная близость к Агнцу - близость, уподобляемая близости заботливого пастыря к его овцам (ср.: Ин. 10:1-16).

И отрет Бог всякую слезу с очей их. Это образное выражение дает больше того, что обычно под ним разумеют (см., например, толкование этого места у Орлова). Да, совершенно верно, что там, на небе, не будут плакать те, кто много плакал при жизни (во исполнение второй заповеди блаженства). Но этого мало: сказано - Господь отрет всякую слезу с очей их. А ведь отирают то, что до того было, так что плач имеется тут в виду уже и прежний, тому предшествовавший, очевидно - в пору земной жизни их. И таким образом, в словах этих дается тот жизненно важный, еще более утешительный и отрадный оттенок, что заглажены и стерты будут Отчею любовию Всемогущего и самые следы земных скорбей, некогда воспринятая острота их. Итак, самые эти скорби, все эти, так ранившие неутомимою болью земные страдания и печали, сами предстанут там как источник радости, как необходимая изнанка будущих вечных наслаждений, носившая их как бы во чреве в земные дни таких терпеливцев. Так что и сюда относятся эти, утешающие нас в земных наших испытаниях и скорбях, слова ап. Павла, которые должны утверждать нас в победе над унынием: ведь если внешний наш человек и тлеет (что бывает только в особо сильных и тяжелых испытаниях), то внутренний со дня на день обновляется. Ибо кратковременное легкое страдание наше (а таковым нужно признать в этом случае хотя бы и смерть на костре) производит в безмерном преизбытке вечную славу (2 Кор. 4:16-17). А отсюда и самые муки и слезы земные нужно признать только семенем, из которого вырастает для загробного бытия пшеница радости, славы и вечного блаженства.

Подлинно так, говорит Андрей Кесарийский в своем толковании, потому что будут иметь хлеб небесный и воду жизни: Откр. 22:17. И от искушений, которые обозначаются солнцем и зноем, не будут уже терпеть скорби, потому что прошло время борьбы: Откр. 21:3-4.