Книга Судей Израилевых, Глава 11, стих 39. Толкования стиха

Поскольку Иеффай принес означенный обет Господу и одержал победу в битве и его дочь вышла первой ему навстречу, он выполнил свой обет. Это событие породило великий и весьма трудный для суждения вопрос как для исследующих это событие с благочестием и искренне интересующихся его истинным смыслом, так и для тех, кто из нечестивого невежества резко противопоставляют Ветхий Завет Новому и, расценивая описанное событие как ужасное злодеяние, доходят даже до таких утверждений, что Бог закона и пророки могли наслаждаться человечески-ми жертвами. Во-первых, позвольте нам ответить на их клеветнические обвинения, что всесожжения не доставляли удовольствие Богу закона и пророкам, или, как уж я предпочитаю выражаться, Богу Авраама, Исаака, Иакова. Что было угодно Богу в тех приношениях, так это то, что они исполнены смысла и знаменуют собой грядущее. Мы, как бы то ни было, располагаем самой сутью того, что предвещалось этими жертвованиями, которую Он желал передать для нас. Более того, имелась весомая причина, по которой эти жертвоприношения изменились настолько, что они не только более не требуются, но даже запрещены: и это всё здесь говорится к тому, чтобы мы не полагали, будто Богу угодны такие жертвы по плоти.

И она потребовала отсрочки но только на два месяца, пока, вошедши на гору, не оплачет своего девства. Когда затем два месяца прошло, она возвратилась к отцу. Тот исполнил обет: именно такими словами нужно выразиться, коль скоро Божественное Писание не поведало нам о самом исполнении обета и избегло упоминания об убийстве родного человека. Итак, что же? Одобрим ли мы это? Ни в каком случае. Но в то же время, хотя я и не одобряю убийства, однако замечаю в себе страх и опасение при мысли о нарушении обета. Тем более, что и Аврааму было сказано: Теперь я знаю, что ты любишь Господа Бога твоею, ибо ты не пожалел единственного сына своего (Быт. 22:12). Итак, ты имеешь свидетельство, которое научает тебя, что не следует выказывать опасения пред обещанием, которое все равно должно быть нарушено. Ведь в том же самом месте (Писания) с очевидностью утверждается, что убийство не угодно Богу; и вместо сына предлагается овен (Быт. 22:13), дабы он был принесен в жертву, а не сын. Следовательно, Иеффай имел пример, которому и мог последовать в том убеждении, что человеческая кровь не умилостивляет Господа. И в самом деле, в одном (и том же) изречении, обращенном к Аврааму, Господь научает, что на первом плане мы должны полагать религиозное послушание, а не жизнь (salutem) детей: родители должны предлагать (offerri) детей Богу, но в то же время не должны их закалать. И именно в том случае, когда дочь была столь сильно озабочена отцовским обетом, почему бы отцу не поколебаться в убиении дочери? Коль скоро она предотвратила отцовскую ложь, почему бы и отцу не предотвратить гибель такой дочери? Кто-нибудь скажет: с какою целью в одном случае Бог не дозволяет совершиться убийству, а в другом допускает его выполнение? Ужели Бог лицеприятен? Нет. Напротив, Он обращает внимание на заслуги и добродетели. Конечно, пока совет оставался неопределенным, Откровению следовало обозначить, как же нужно было поступить в данном случае и что должно служить примером в остальных (случаях). Но раз предшествовал пример, то Откровение не сочло уже нужным (давать разъяснения): пример прежнего события уже показал, как следовало поступить. Или, может быть, потому (это так произошло), что не один и тот же был характер заслуг, а отсюда и самых событий. Отец скорбел, дочь плакала; тот и другая сомневались в божественном милосердии. Авраам же не скорбел и не соображался с родительским чувством. Услыхав Божественное изречение, он не отложил жертвоприношения, а поспешил исполнить его. Не колебался и Исаак (Быт. 22:3 и след.), когда следовал за отцом, едва поспешая за ним; не плакал он, когда его связывали, и не требовал отсрочку, когда его полагали (на жертвенник). Где вера живее, там и милосердие поэтому обильнее. И хорошо, что Исаак не оплакал поступка отца, ибо он был смехом матери (Быт. 21:6). Ввиду такой пламенной решимости идти на заклание и было повелено вместо Исаака принести в жертву овна, так как и сам он не откладывал своего жертвоприношения; в божественном милосердии он не сомневался и о своем обречении в жертву не беспокоился. Итак, никого не нашлось, кто бы воспрепятствовал столь жестокому чувству отца, ведь каждый считал долгом исполнить возвещенное повеление. Итак, приносится кровавая жертва, и никто не препятствует этому; приносится в жертву целомудрие, и находятся люди, которые поставляют этому препятствие. Отец дает обещание совершить убийство родного человека, и исполняет его. Отец обрекает дочь на девство, и порыв к такому святому приношению встречается с недоброжелательством. Там дочь со скорбью проливает свою кровь во исполнение клятвы отца, а у нас столь благочестивому обещанию, (каким является девство), даже ввиду природного дара и ввиду собственной воли, не дается разрешения.
*** Иногда выполнение обещания или исполнение клятвы противоречит долгу. Как было в случае с Иродом, который поклялся дать дочери Иродиады все, чего она ни попросит, тем самым он разрешил предать смерти Иоанна, дабы не нарушить своего слова (См. Мф. 14:6). Что же я могу сказать об Иеффае, который предложил свою дочь в жертву, поскольку она была первой, кто встретил его, когда он вернулся домой с победой? Он и выполнил клятву о том, что принесет в жертву любого, кто встретит его первым. И лучше было бы совсем не давать обещания, чем выполнять его ценою смерти своей дочери.

И хотя он из благочестивого страха исполнил свое жестокое решение, однако учредил для потомков ежегодный траур и завещал им оплакивать ее. Жестокий обет, еще более жестоко исполнение его, и оплакивал обет даже тот, кто сам дал его. В Израиле было принято постановление на все дни: Ежегодно дочери Израилевы ходили оплакивать дочь Иеффая Галаадитянина четыре дня в году (Суд. 11:40). Я не могу обвинять человека, который посчитал необходимым исполнить то, в чем поклялся, однако это очень печальное обязательство, за него расплачиваются убийством близкого человека. 

Наконец, как на пример человеческого жертвоприношения, по требованию религии Иеговы, сторонники этой гипотезы указывают на историю Иеффая. Один из судей Израильских – Иеффай – пред своим походом на Аммонитян, угнетавших Израиля, дал обет Господу-Иегове: в случае победы над Аммонитянами, принести Ему во всесожжение то, что при возвращении Иеффая домой выйдет из ворот дома его навстречу ему. Когда Иеффай, после поражения Аммонитян, возвращался домой, то навстречу ему вышла его единственная дочь. Убитый горем отец поведал ей о своем обете; дочь ответила отцу: «делай со мною то, что произнесли уста твои», и лишь попросила себе два месяца отсрочки, чтобы с подругами своими оплакать девство свое. «По прошествии двух месяцев, она возвратилась к отцу своему», говорит писатель книги Судей, «и он совершил над нею обет свой, который дал, и она не познала мужа. И вошло в обычай у Израиля, что ежегодно дочери Израилевы ходили оплакивать дочь Иеффая Галаадитянина четыре дня в году». Не входя в рассмотрение весьма темного и спорного вопроса, как понимать исполнение Иеффаем его обета, допустим, что Иеффай действительно принес свою дочь во всесожжение; то уже установление обычая ежегодно оплакивать это прискорбное событие должно указывать на его необычайность, из ряда вон выходящую исключительность. Вместе с тем, и сам обет Иеффая и допускаемое нами буквальное его исполнение не имеют для себя точек опоры в религии Иеговы и представляются деяниями совершенно языческого характера. Сообщаемый книгой Судей сведения о происхождении, месте и образ жизни Иеффая дают нам полное право полагать, что он не только не принадлежал к числу правоверных израильтян, но, вероятно, имел весьма слабые представления об истинной религии Иеговы.

В Священном Писании указываются два человека, которые приносили в жертву Богу своих детей. Это Авраам и Иеффай, вождь израильского воинства и судья израильский. Один приносил в жертву сына, а другой дочь. Последний, идя на войну против аммонитян, обещал Богу. «Если Ты, Господи, — говорил он, — дашь мне победу над неприятелем и я возвращусь домой здоровым, то я принесу Тебе в жертву то, что выйдет из ворот моего дома навстречу мне, то будет Господу, и вознесу сие на всесожжение (Суд. 11:31). Kогда Господь дал ему покорить неприятеля и он с триумфом возвращался в свой дом, то из ворот навстречу ему вышла его единственная дочь, которую он очень любил, ибо не имел другого потомства: И вот, дочь его выходит навстречу ему с тимпанами и ликами (Суд. 11:34). Ее-то он с немалым сожалением и заклал на жертву Богу. Вот событие, достойное удивления и уважения. Kогда Авраам вознес на жертвенник Исаака, сына своего, и уже занес руку для заклания его, то Господь Бог тотчас послал Своего Ангела, который удержал руку Авраамову с ножом, говоря: не поднимай руки твоей на отрока, — и не дал заколоть Исаака (Быт. 22:12). Kогда же Иеффай принес в жертву свою дочь тому же Господу Богу, то в этом случае Бог не послал Ангела, не удержал руку Иеффая и не избавил той госпожи от смерти. Почему же в одном случае Ангел избавил Исаака от заклания, а девицы не избавил? Может быть, причина этого заключается в том, что Иеффай хотя и был человеком храбрым, военным, как пишется о нем, был человек храбрый (Суд. 11:1), — но имел укоризну на своем рождении, ибо произошел от неблагословенного ложа, был сыном жены-блудницы, а Авраам был человек благородный и знатного рода? Быть может, Ангел и пощадил потомка его, Исаака, и избавил его от смерти, как сына из знатного рода, чтобы добрые больше размножались, а Иеффаевой дочери не избавил от смерти, не желая щадить плохого рода, чтобы та госпожа, придя в возраст, не пожелала стать такой же, как и ее бабушка — жена-блудница? Но не гнушается Господь Бог потомством и от неблагословенного ложа, не отвращается от него, ибо и в роде Христовом можно найти много таковых. Тогда, быть может, причина в том, что Исаак был мужчина, а та — женщина? Быть может, мужчина находится в большем почете у Бога, нежели женщина, и потому Он мужчину избавляет от смерти, а женщину не избавляет? Но у Господа Бога все души, как мужские, так и женские, в одной цене и достоинстве: Он равно сотворил как ту, так и другую, почему апостол и говорит: нет мужеского пола, ни женского (Гал. 3:28). Нет у Бога особенного почтения мужчине перед женщиной, все у Него равны. Что же за причина тому? Если мы сами не додумаемся, то нам скажет эту причину святой Амвросий, который рассуждает так: «Так как у обоих была не одинаковая степень усердия к Богу, то и защита была не одинаковой. А раз не одинакова заслуга, то не одинакова и награда. Kак же неодинакова их заслуга? Родитель Иеффай скорбел своим сердцем и плакал о своей дочери, родитель же Авраам не скорбел и не плакал». Вот в этом и заключается ясная причина того, что Ангел Исаака избавил, а дочери Иеффаевой не защитил. Иеффай жалел свою дочь, скорбел и плакал, а Авраам не жалел сына, не скорбел и не плакал. Авраам с охотой вознес Исаака, а Иеффай вознес свою дочь не с охотой, а как бы по принуждению. За это ты, Исаак Авраамов, будь живым, а ты, Иеффаева дочь, умри. Не одинакова была степень усердия у обоих, потому не одинакова и защита.

Но так как у него было одно детище, и он подвергал смерти человека, а не животное, то Бог смиловался над ним, хотя тот сделал это вследствие бедствия, а не из любви. И если бы Иеффаю встретился кто-либо из слуг его, то он немедленно бы убил его, но в целях предостережения, дабы человек не убивал человека, Бог выслал навстречу ему дочь, чтобы и других поразить страхом, дабы не приносили людей в жертву Богу. Толкование на Четвероевангелие, 10

Дьявол... замышлял и детоубийство, подготовлял это издалека, и силился вооружить саму природу против себя; и, что сделал некогда с Иеффаем, то же надеялся сделать с Ионафаном, 1 Цар. 14. И тот, дав Богу обет заклать первого вышедшего на встречу ему после победы на войне, впал в детоубийство, потому что, как первая встретила его дочь, он и принес ее в жертву, а Бог не остановил этого. Знаю, что из-за этой жертвы многие из неверных обвиняют нас в жестокости и бесчеловечии; но я могу сказать, что попущение этой жертвы есть доказательство великой попечительности и человеколюбия (Божия), и что, заботясь о нашем роде, Бог не остановил этого заклания. Если бы Он, после того обета и обречения, остановил жертву, многие и после Иеффая, в надежде, что Бог не примет, стали бы делать множество таких обетов и таким путем доходили бы до детоубийства. Но теперь, попустив детоубийству совершиться на деле, Он отвел от него всех людей последующего времени. И что это правда, так — после заклания дочери Иеффая, дабы это событие всегда было памятно и несчастие не предалось забвению, у иудеев стало законом, чтобы девы, сходясь в известное время, сорок дней оплакивали сделанное убийство, и плачем этим возобновляя память о жертве, вразумляли всех потомков и научали, что оно сделано не по воле Божией. Иначе Бог и не попустил бы девам скорбеть и плакать. И что говорю это не по догадке, показало последствие. После этой жертвы никто уже не давал подобного обета Богу. Для того Он этой жертвы не остановил, а ту, которую сам заповедал, — жертву Исаака, остановил, чтобы тем и другим показать, что не услаждается Он такими жертвами.

Исполнение обета. Некоторые исследователи полагают, что дочь Иеффая была не принесена в жертву, а посвящена на служение в скинию по обету безбрачия. В Библии имеются примеры пожизненного посвящения на служение Господу (Самуил в 1 Цар. 1:28) и служения женщин при скинии (1 Цар. 2:22), но о том, чтобы женщина служила в скинии по обету безбрачия или была посвящена на пожизненное служение Господу, ничего неизвестно. Вообще говоря, на древнем Ближнем Востоке посвящение в святилище подразумевало проституцию, а не безбрачие (см. коммент. к Втор. 23:17,18). Посвящение такого рода было сопоставимо с жертвоприношением сына. В этом отношении наиболее показательна категория женщин, именовавшихся в старовавилонский период (1800–1600 гг. до н. э.) naditu. Они принадлежали храму как «невесты бога», и потому им было запрещено выходить замуж, хотя и не предписывалось хранить целомудрие.

А что мы обязаны делом исполнить свои обеты, кои мы добровольно даем Богу, учит нас... также и Иеффай, судья и воевода Из­раильский, собираясь идти на иноплеменников, помолился Богу, обещаясь: если Бог поможет ему поразить ино­племенников, принести в жертву того, кто первый встретит его, когда он возвратится с войны в дом свой. И когда увидел дочь свою, которая была у него единственная, торжественно встречающую отца своего, как победителя, то, хотя и против своей воли, с ве­ликою скорбью, заклал ее (по изъяснению отцов — обрек на вечное девство) Слово 11. О том, что следует нам делом исполнять наши обеты

Иеффай приносит на жертву дщерь свою. И сотвори Иеффай на дщери своей обет, им же обещася. Приношение в жертву людей ненавистно Богу и мерзостно есть, как изображено во Втор. 12:31 Да не сотвориши Господу Богу твоему тако: мерзостна бо Господеви, яже возненавиде, сотвориша богом своим, яко сыны своя и дщери своя жгут огнем богом своим. ИЗЪЯСНЕНИЕ. Иеффай клялся с разсмотрением принести в жертву Господу такое животное, которое ему прежде вего выйдет навстречу из дому его, дабы сим жертвоприношением доказать Свое к Высочайшему Существу почтенне. Знал он, что не всякое животное можно посвящать в жертву. А понеже сверх чаяния его любезная его дочь при сем случае была ему первою встречею - для того, не хотя нарушить обета своего, даннаго с клятвою, в скорости обещанное исполнил, и своею дщерию, которая, будучи посвящена Богу, мужа уже не познала, и следовательно, девство свое сохранила до конца жизни своея, во святилище жертвовать не укоснел. Но сия поспешность во исполнении даннаго обета Иеффая не извиняет, что пространнее объясняется в следующих положениях.
*** В повествовании о делах Судей Израилевых находим действие безпримерное и неслыханное, сиречь: Иеффай по обещанию своему принес в жертву Господу единородную дщерь свою. О дщи моя: аз отверзох уста моя на тя ко Господу, и не возмогу вспять возвратити: и сотвори на ней обет свой, имже обещася (35, 39). В книге Второзакония приношение в жертву людей было запрещено от Бога и было мерзостию пред Господем, Втор. 12:31 Да не сотвориши Господу Богу твоему тако: мерзостна бо Господеви, яже возненавиде, сотвориша богом своим, яко сыны своя и дщери своя жгут огнем богом своим. ИЗЪЯСНЕНИЕ. Повесть о Иеффаевой жертве подает нам случай разсмотреть здесь, согрешил ли Иеффай, Израильский полководец, обетом своим пред Богом? И положенный им обет заключал ли в себе какую произвольность греха? или происходил от непроизвольности? 1) Разсуждающему о различности грехов, как смертных, так и простительных, во-первых, разсмотреть предлежит произвольность и непроизвольность греха, которую понимать надобно в разсуждении Закона Божия: сиречь, когда челвоек что-либо содевает в противность Закону Божию не самопроизвольно, то надобно толковать так, что оный человек не хотел и не помышлял преступать Закон Божий, хотя оное дело и добровольно сотворил. Сие утвердя, 2) Обратим внимание наше на Иеффая: он положил обет за одержание победы, принести Господу Богу во всесожжение, что бы ни попалося ему на встречу первое при возвращении его в дом. Не можно сказать, что сие обещание его не было произвольное. Неужели обещания наши не в нашей воле состоят? Но таковый Иеффаев обет по намерению его самого не одних токмо безсловесных животных, но и человеков касался, как явствует из плача Иеффаева, когда он узрел дочь свою, на сретение ему изшедшую. И бысть, егда увиде ю сам, растерза ризы своя, и рече: О дщи моя, смущающи смутила мя еси: аз бо отверзох уста моя на тя ко Господу (ст. 35). 3) И хотя таковое обещание было запрещено от Бога, а следовательно, и приношение в жертву людей было мерзость пред Господем: однако Иеффак, положив сей обет, не согрешил смертно. Ибо он, исходя на сражение с неприятелями, имел спасительную веру, как утверждает Павлово Послание ко Евреом, Евр. 11:32. А с таковою спасительною верою смертный грех совокупно стояти не может. 4) Каким же образом Иеффай, обещав принести законом запрещенную жертву, и притом обещав добровольно, не согрешил смертно? Инако сего согласити не можно, как токмо простительность греха изъясня по предложенному правилу. Сиречь: Иеффаево обещание было совершенно произвольное в разсуждении дела его; а не в разсуждении Закона Божия, жертвоприношение людей запрещающаго. Сие можно еще предложить яснейшим выражением: представлялося на мысль Иеффаю, что предприемлемое им обещание есть доброе, могущее изобразить чувствительную его пред Богом благодарность: но по неведению, забвению и неразсудливости его, не вообразилося ему то, что таковыя обеты Богу противны и Законом запрещены. 5) Из сего разсуждения всякому должно понимать, сколь важно есть преступление закона произвольное; и с коликою тяжестию соединены смертные грехи? Сиречь: когда мы и в самом малейшем деле согрешаем, презирая закон Создателя нашего: тогда содеваем грех произвольных в разсуждении Закона Божия и потому смертный. А когда и в важном деле согрешаем, но по неведениею или неразсудливости: тогда, хотя и произвольный грех содеваем, но токмо в разсуждении самаго действия, а не от презрения к закону Божию; и потому несмертно согрешаем.
*** Иеффай, давши Богу такое обещане, что он перваго ему на встречу идущаго принесет на жертву, не пощадел и самыя своея дщери: ибо первую ее, навстречу себе попадшуюся, заклал. Что ж? Таковое Иеффаево жертвоприношение приятно ли было, или неприятно? Ежели было угодно и приятно, то для чего Бог, повелевши Аврааму закласти Исаака, удержал исполнение повеления сего, Быт. 22:12: А ежели Иеффаева жертва Богу была противна, то для чего Бог Иеффаю в сем действии не препятствовал, как учинил со Авраамом? ИЗЪЯСНЕНИЕ. Презрители благочестия, укорители веры, из сего толь жестокаго и безчеловечнаго жертвоприношения проитв Святаго Писания уничижительныя делают поношения, и на Святое Православие составляют укоризны: но мы здесь потщимся доказать, что допущение быть такому жертвоприношению последовало чрез особливое провидение Божие и благость, в соедующих предложениях. 1) Бог, особливое имея о роде человеческом попечение, не воспрепятствовал сему убийству, и не удержал Иеффая от заклания дщери его. Ибо ежели бы Бог после толикаго Иеффаева обета и усердия жертвы его не принял, то многие после сего, думая, что и их толь малое жертвоприношение не будет Богу приятно, несравненно опаснейшия делали бы обещания; а имянно: они, воображая себе, что чрез принесение на жертву во едино время двоих или трех своих чад будет действительнейшее грехов их прощение, и мня, якобы Бог скорее умилостивится, мало-помалу предприяли бы истребить совсем детей своих. 2) А что Бог допустил учинить Иеффаю таковое жертвоприношение, и не сделал ему никакого препятствия в заклании дщере его, из сего научиться можем следующей неоспоримой истине: пекущийся о спасении нашем Господь чрез сие премудрое допущение дал знать всем будущим племенам и народам, что убийство сие допущено не для жертвоприношения, но для показания несправедливыя клятвы. 3) Бог действительно не желал и не требовал таковых беззаконных обетов. Истина сия утверждается наипаче тем, что после невиннаго заклания Иеффаевой дщери, дабы навсегда сие печальное приключение у всех потомков было известно и не пришло бы в забвение, учрежден был у Иудеев такой закон, чтобы, сошедшися в странах их все девы, оплакивали смерть Иеффаевой дщери чрез четыредесять дней. - Сему последуя обычаю, Еврейскаго рода девицы обновляли плачем память невиннаго ея убиения, с таковым благоразумным намерением, дабы всех прочих потомков сделать во обетах благоразумнейшими и осторожнейшими: а чрез сие явственно хотели внушить и другим племенам, что Бог никогда желания не имел, чтобы сие убийственное учинилося приключение. На сей утвердившися истине, следует справедливо заключить и другую, сиречь: ежели бы жертвоприношение Иеффаево благоугодно было Богу, то Бог не допустил бы никогда, чтобы Еврейския девы смерть Иеффаевой дочери, неповинно закланныя, оплакивали. 4) И сие утверждается не догадкою, но показывается самым следствием произшествий. Самый опыт последующих веков ясно доказал, что сия жертва, закланием неповинныя дщери совершившаяся, не могла быть приятна Богу потому наипаче, что после сего жертвоприношения никто уже таковых и столь беззаконных обетов Богу не делал. Из сего разсуждения довольно показывается оная главная причина, ради которыя не воспрепятствовал Бог действие таковаго жертвоприношения. 5) Напротив того, хотя Бог и повелел было Аврааму заклати Исаака и принести его во всесожжение: однако исполнение сего повеления Сам же Господь и удержал. Быт. 22:12 И рече Бог: да не возложиши руки твоея на отрочища, ниже да сотвориши ему что: ныне бо познах, яко боишися ты Бога и не пощадел еси сына твоего возлюбленнаго Мене ради. И как чрез повеление, так и чрез удержание, явственно показал Бог, что Он в таковых жертвоприношениях благоугодности не имеет.

он совершил над нею. Иеффай, по примеру язычников, принес свою дочь в жертву всесожжения. Человеческие жертвоприношения у израильтян считались грехом (Втор. 12,31; Пс. 105,38). не познала мужа. См. ст. 37 и ком.

Возвратившись после поражения аммонитян, Иеффай исполнил обет свой, данный Богу. О способе исполнения обета Иеффаева думают различно. Многие древние толкователи утверждали, что Иеффай в самом деле принес свою дочь, вышедшую к нему первой на встречу после победы над аммонитянами, во всесожжение (ср. Св. И. Злат., Обозрение Книги Судей, Твор. св. И, Злат., т. 6, с. 637; Бес. к антиох. нар. (XIV) т. 2, с. 160-161). Другие же, особенно позднейшие (Генгстенберг, Рейнке, Кассель, Келер и др.), полагают, что дочь Иеффая осталась в девстве и была посвящена скинии для некоторого служения, сообразного с ее полом. Св. Ап. Павел видит в Иеффае пример лиц, победивших своей верой (Евр. 11:32).

См. комм. к Суд. 11:31

Кажется... исполнение его (обета) жестоким и противным закону Божию. Но для предупреждения всякого невыгодного суждения о Иеффае и о его обете должно заметить:.. из той же книги Судей можно заключить, что Иеффай не принес свою дочь во всесожжение, что противно было Закону Божию, а только посвятил на служение Богу, с тем, чтобы она всю жизнь пребывала девой - и сотвори на ней обет свой, им же обещася; и сия не позна мужа.