Книга пророка Исаии, Глава 9, стих 18. Толкования стиха

Но сия угроза имеет некоторый вид благодеяния, потому что «разгорится яко огнь беззаконие». Ибо Благий Владыка, благодетельствуя людям, устрояет, что уготованное беззаконием вещество предается уничтожению. «И яко троскот¹ сухий», – говорит Пророк, – «пояден будет огнем, и разгорится в чащах дубравных». Пока душа бывает подавлена земными страстями, дотоле страсти ее, поражаемые плотским мудрованием, расстилаются, как «троскот», взаимно одна другой служа началом и одна от другой рождаясь. Ибо как «троскот» самое плодущее из былий и рождение его никогда не прекращается, но окончание первого рождения всегда бывает началом следующего, так подобно сему и свойство грехов: один грех следует за другим. От блуда рождается блуд, привычка ко лжи делается матерью лжи, и искусившийся в воровстве легко отваживается на неправое дело, потому что предшествующий грех делается поводом к новому греху. Посему если обнажим грех исповедью, то сделаем его сухим троскотом, достойным того, чтобы «пояден» был очистительным огнем. Но он разгорается «в чащах дубравных». Заметь, что сказано о дубравах в Первой книге Царств. Все люди, бывшие в сражении, взошли в дубраву и изнемогали, не ядя². Но и Авессалом во время сражения входит в дубраву (2 Цар. 18:9). Посему если грех наш не сделается, как «троскот сухий», то не будет пояден огнем и не разгорится. И чащами дубравными Пророк называет людей притворных, имеющих ум скрытный, в тайне сердца своего соблюдающих много злого.

Сила беззакония, овладевшаго всем народом, сравнивается здесь с действием огня, тем сильнее свирепствующаго, чем больше охватывает он горючих веществ. В среде народа нет противодействия разливу беззакония, оттого никто не стыдится и не боится предаваться всякому беззаконию, — это пожар, который некому гасить. Один Господь, ревнитель правды и святости, может обуздать беззаконие. Силен огнь беззакония, но сильнее его огнь суда Божия или, как сказано в следующем стихе, ярость гнева Господня. Сим огнем, как сухий хворост поядено, потреблено будет беззаконие, — т.-е. доведено будет до безсилия губить народ. И возгорится этот огонь в чащах дубравных, т.-е. будет действовать в отношении к неисправимым грешникам с разрушительною силою, подобною силе леснаго пожара, — и пояст, яже окрест холмов вся. Как лесной пожар, ничем и никем не останавливаемый, истребляет весь лес, пока не дойдет до холмов обнаженных от растительности, так и кара Божия поразит всех и остановится только тогда, когда уже некого будет поражать.

«И разгорится яко огнь беззаконие, – гнев раздраженного Господа подвергнет их наказанию, – И разгорится в чащах дубравных». Пророк дубравой называет весь народ, а чащей – юношей и мужей, сильных во бранях.

И так как они это сделали, то нечестие загорится как огонь, так что алчное пламя пожрет не возделанное поле, а терновник и колючий кустарник, и истребит не плодовыя деревья, а безплодный лес, в котором живут звери; почему и говорится, что когда подложен будет огонь, то чаща леса покроется гордым и высоким дымом, ибо все высокое и выдающееся вверх может быть названо гордым. Вместо этого, не знаю что имея в виду, LXX перевели: и пожрет в окружности холмов все. <...> За это Бог простирает руку свою для наказания, и все беззакония их, как колючий кустарник, истребит пожирающее пламя. И слова без добродетелей, уподобляемыя безплодному лесу, будут покрыты высоким дымом.

Видишь ли, какую пищу огню дал гнев Божий? Это — подобно тому, как искра, когда упадет туда, где находится много сухой травы, становится большим пожаром, а если ничего не найдет такого, что возбуждало бы его, тотчас ослабляется и погасает.

И разгорится беззаконие яко огнь. Беззаконием же называет не самое дело (ибо так мыслить или выражаться неудобно), но тех, которые отягчены беззакониями и дошли до такого развращения нравов, что их следовало назвать не беззаконными, но скорее беззаконием. Итак такие люди, говорит, будут гореть, как огонь, то есть они сами будут огнем; ибо не другой кто-нибудь возжет пламя в них но они сами по себе будут способны на это, будут же гореть они как сухая трава и как кустарник лесной. Ибо они свирепствуют как пламя, упавшее на удобовоспламеняемое вещество, то есть, на сухую траву и на деревья в лесу. Я думаю, что на это именно и хочет указать нам пророческое слово этим выражением. Ибо когда Веспасиан и Тит, как я сказал уже прежде, опустошали Иудею и осаждали в ней города; то в каждом из них было весьма большое смятение отчасти потому, что голод изнурял их, отчасти потому, что мятежники в каждом из них расхищали дома, нападали на тех, которые казались знатнейшими, так что междоусобия, производимые жителями, были тяжелее внешней войны. Об этом подробно рассказывает Иосиф (Флавий). Итак, говорит, разгорится в чащах дубравних, называя, думаю, сухою травою и чащами дубравными мятежную толпу. Ибо чернь разделилась между собою на толки и партии. А что бедствие постигнет тех, которые кажутся имеющими какое-либо значение, — ото он объясняет, говоря: и пояст яже окрест холмов вся. Холмами, думаю, называет тех, которые стоят выше других и отличаются или славою, или богатством, или иным чем-нибудь. Я сказал уже, что на тех, которые казались знаменитыми, ужасно нападали производившие обыкновенно мятеж в каждом городе, так что в отчаянии делали то, чего не делала некогда рука самих врагов.

«Беззаконие» Израиля пророк уподобляет лесному пожару, который, при сухости деревьев в Палестине, быстро распространяется. С 18 по 21 ст. – третья строфа, где речь идет о междоусобиях между коленами Израильского царства и их вражде к Иудейскому царству (3+2+2).