Книга пророка Исаии, Глава 65, стих 18. Толкования стиха

Потому что преданы забвению прежния бедствия и потому что они сокрыты от очей Моих. Ибо вот Я творю новыя небеса и новую землю и прежния не будут воспоминаемы и не приидут на сердце. А вы будете радоваться и веселиться во веки о том, что Я творю. LXX: Потому что будет забыта прежняя скорбь и не прийдет на сердце их. Ибо будет новое небо и новая земля, и прежния не будут воспоминаемы, и не прийдет на сердце их, но радость и веселие найдут на ней. Причиною веселия и исповедания Бога истинного служит то, что за прежними вечными бедствиями последует забвение, и они не будут помнить идолов и прежнее заблуждение, но прийдут из мрака к свету, чтобы наслаждаться вечным блаженством. Ибо будут забыты прежние бедствия не по забвению памяти, но вследствие замены их благами, согласно с написанным: в день благих забвение злых (Сир. 11:25). И в другом месте: озлобление времене забитие творит сладости (Сир. 11:27); потому что находящиеся в бедствиях не наслаждаются в душе прежними удовольствиями по заблуждению Епикура. Впрочем можно и то сказать, что на новом небе и на новой земле изглаждается всякое памятование о прежнем образе жизни, чтобы самое воспоминание о прежнем бедствии не составляло часть зол. Что касается нового неба и новой земли, то те, по мнению которых все, видимое нами, погибает, истолковывают их свидетельством Евангелия: небо и земля мимоидет (Мф. 24:35), и апостола Павла: видимая бо временна, невидимая же вечна (2 Кор. 4:18). Затем те, которое новое считают за изменение в лучшее, а не за уничтожение элементов, пользуются оным примером: в началех Ты, Господи, землю основал еси, и дела руку Твоею суть небеса. Та погибнут, Ты же пребываеши, и вся яко риза обетшают, и яко одежду свиеши я, и изменятся (Пс. 101:26-27). Это ясно показывает, что погибель и истребление означают не полное уничтожение, а изменение в лучшее. Ибо и то, что в другом месте написано: будет свет луны аки свет солнца, и свет солнечный будет седмирицею (Ис. 30:26), означает не уничтожение прежнего, а изменение в лучшее. Чтобы можно было понять это, представим примеры из нашего состояния. Когда младенец вырaстет в отрока, и отрок в юношу, и юноша в мужа, и муж в старца, то он не погибает в каждом возрасте. Ибо остается тот же самый человек, который был прежде, но мало помалу он изменяется и называется погибшим для прежнего возраста. В этом смысле и апостол Павел говорил: преходит бо образ мира сего (1 Кор 7:31). Рассмотрим, что сказал он словами: преходит образ, а не существо. На это же самое указывает и Петр: таится им сие хотящим, яко небеса беша исперва, и земля от воды, и водою составлена Божиим словом. Тем же тогдашний мир водою потоплен быв погибе. А нынешняя небеса и земля темже словом сокровена суть (2 Пет. 3:5-7). В каком смысле следует понимать это, относительно этого он потом учит: „новыя же небеса и новую землю видим и обетование Его“ (2 Пет. 3:13). Он не сказал: увидим иные небеса и иную землю, но прежние и старые, изменившиеся в лучшие. Можем мы и то сказать, что обратившиеся от идолослужения и оставившие прежнее заблуждение видят новые небеса и новую землю, не почитая стихии и то, что родится из земли, за богов. Теперь мы исповедуем, что небо и земля — дела рук Божиих, а в то время мы оказывали божеское почитание рабам и твари; в этом смысле и Давид поет: узрю небеса, дела перст Твоих (Пс. 8:4), — не потому, что он не видел небес в то время, когда говорил это, но потому, что чрез постепенное возвышение добродетелей и ведение будущего он видит новыми те небеса, которые уже видел старыми (или стареющими). А что говорится в конце этого свидетельства: которыя Я творю, это Семьюдесятью опущено.

Яко се, аз творю веселие Иерусалиму и людем моим радость. И возвеселюся о Иерусалиме и возрадуюся о людех моих, и ксему не услышится в немъ глас вопля¹, ниже будет тамо младенец ни старец, иже не исполнит лет своих: будет бо юный ста лет, умираяй же грешник ста лет и проклятъ будет. Начало ст. 18: см. Ис. 65:15 Глубоко содержание и весьма невразумителен смысл предлежащего нам пророчества, однако попытаюсь изъяснить (его) насколько можно. Именно: Иерусалимом здесь, по-видимому, именует не тот древний (Иерусалим), но скорее церковь из Иудеев и язычников. Ее то обещает озарить веселием и радостью. Истинность этого подтверждается и самым опытом: в христианской Церкви нет никакого уныния, она богата упованием на жизнь бесконечную и славу неотъемлемую, — имеет много блеска и в этом мире. Или иначе, положу, говорит, для Себя Иерусалим радостью и веселием, ибо возрадуюся о людех моих; затем приводит и причины веселия, говоря: ксему не услышится в нем глас плача, ни глас вопля. Так сказать, из обличении прежних деяний Бог слагает похвалу церкви. Древле начальники иудейской синагоги судили за дары, не хотели знать об оправдании сироты или вдовы, и так как они стали любителями постыдной корысти, то обвиняли невинного и праведного; но потерпевшим это вполне естественно источать слезы и рыдать с воплем как обиженным. Так, в одном месте сказано об Иерусалиме устами Иеремии: о, граде лживый, всякое насильство в нем! Якоже студену творит кладязь воду свою, тако студену творит ю злоба ея: нечестие и пакости услышатся в нем над лицем его всегда (Иер. 6:6—7). Сказал и другой некто из святых пророков: и бияху пястию во главы убогих, и путь смиренных совращаху (Ам. 2:7). Итак, возрадуюся, говорит, о людех моих, видя вних делателей правды истинной: никто у них не заплачет, т. е. как обиженный, и никто не возрыдает, как оскорбленный: ниже будет, говорит, тамо младенец ни старец, иже не исполнит лет своих: будет бо юный ста лет, умираяй же грешник ста лет и проклят будет. По моему мнению, смысл пророчества таков: младенцем, кажется, называет юный еще народ (обращенных) из язычников, о котором Давид говорит: и людие зиждемии восхвалят Господа (Пс. 101:19); им и ученик Христов говорит в послании: яко новорождени младенцы словесное и нелестное млеко возлюбите (1 Пет. 2:2). Значит, младенец — это юный народ, а старец — народ от обрезания или от крови Израиля, как упредивший в призвании своем к духовной церкви; но в призвании, говорит, чрез Христа и во времена пришествия (Его) не будет в этом различаться друг от друга ни младенец, ни старец: все будут совершенны, все исполнят лета, т. е. достигнут в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4:13). Ибо юный народ, т. е. народ из язычников, будет сталет, вместо: будет совершенным, убеленным сединами по мыслям, достигнет предела возраста духовного; а сто лет есть знак или символ совершенства. Затем же говорит, что и умираяй грешник ста лет, и проклят будет. Этим показывает, что даже совершенство по закону бесполезно имеющим его, если они не приняли веры от Христа и искупления святым крещением, благодаря которому только мы изглаживаем греховные помышления. Итак, хотя бы кто, говорит, и имел сто лет, т. е. совершенство по закону, и потом умер бы грешником, т. е. не прияв оправдания верою, тот и проклят будет, вместо: окажется причастным преодолениям закона. Действительно, между Иудеями не было никого, кто бы не преткнулся каким бы то ни было образом: вси бо согрешиша, и лишени суть славы Божия: оправдаеми туне благодатию его (Рим. 3:23—24). А что бесплодно в этом случае и старание даже для совершенных по закону, если не принята благодать Христова, — об этом весьма ясно свидетельствует премудрый Павел, написавший некоторым, что он все, относящееся к закону, вменял уметы быти, да Христа приобрящу и обрящуся в нем, не имый своея правды, т. е. яже от закона, но яже верою Иисус Христовою (Флп. 3:8-9). А Иудеев он обличает как бы в неразумии, говоря так: не разумеюще бо Божия правды и свою правду ищуще поставити, правде Божией не повинушася. Кончина бо закона Христос, в правду всякому верующему (Рим. 10:3—4). Сказал и из другом месте: мы естеством иудее, а не от язык грешницы: уведевше же, яко не оправдится человек от дел закона, но токмо верою Иисус Христовою, и мы во Христа Иисуса веровахом (Гал. 2:15—16). Посему и Христос был клятвою (Гал. 3:13), чтобы бывших под клятвою законною избавить от нее, ибо написано: проклят всяк человек, иже не пребудет во всех написанных в законе книги сей, еже, творити я (Втор. 27:26).

Все во Христе стало новым — и служение, и жизнь, и закон: мы более не прилепляемся к бесполезным сеням и образам, но совершаем поклонение и служение Всевышнему Богу в духе и истине (Ин. 4:23), носим имя не как Израильтяне по патриархам или отцам, Ефрему, Манассии, или по какому другому колену, не следуем стезею книжников и фарисеев, ценя выше всего ветхую букву, но в обновлении жизни (Рим. 4) евангельской шествуем ко Христу и, украшаясь званием от Него как бы венцем, именуемся Христианами. Вот славное и благословенное имя по всей поднебесной. Но так как мы благословлены Христом, то и с своей стороны стараемся благоугодить Ему благословениями и славословиями. Прежде, (т. е. принятия) веры в Него, мы по справедливости были смешны, слагая песни мнимых богам, когда же познали истинного Бога, то Его воспеваем, Ему приносим плод устен (Евр. 13:15) и языка, приводя на память славословия ему. Если же окажется нужда или необходимость т. подтверждении чего-либо клятвою, то клянутся Богом истинным: идолослужители имели обыкновение клясться небом или каким другим находящимся на нем предметом, а принявшие веру и поспешно оставляющие свои прегрешения в этом (т. е. в клятве) клянутся одним только Богом всего, являя, что Он есть подлинно и истинно Владыка, и кроме Его нет. Так повелел и закон Моисеев: Господу Богу Твоему, говорил, покланяйся, и Ему одному служи, и именем Его клянись (Втор. 6:13). Затем говорит, что забудут печаль свою первую, и не взыдет им на сердце. Печалью, по-видимому, называет здесь бедствие, которому они подвергались, когда, не зная Богa истинного, стали работать лукавым демонам; они приказывали закалать для них но только овец и волов, но даже исчадия чрева своего, как написано (напр. Ис. 48:19); — и действительно, некоторые приносили в жертву сыновей и дочерей. В ином смысле, бедствием было и то, что они служили бесчисленным богам и принуждены были чтить неведомых; естественно, что некоторые по нерадению подверглись и козням, ибо нет ничего удивительного, если обладавшие ими губительные и злобные демоны могли нанести вред тем, которые не имели защиты от Бога. Забудут, говорит, эту печаль свою: будет бо небо ново и земля нова. Как или каким образом? — Прежде думали, что боги — это земля и небо, а прияв в умы божественный свет от Спасителя всех нас Христа, будут иметь об этом как бы новые понятия, именно: узнают, что они — не боги, но творения Зиждителя и Создателя всего. В таком случае, говорит, не помянут прежних: отвергнут язычество, и вместе с ним и те мнения, которые они имели и о стихиях, и о демонах, или людях, издревле вводивших в заблуждение, которые увлекали языки их к согласию с обманом. Вместо же прежней печали, говорит, радость и веселие обрящут на ней (или в ней). В ком — «в ней?» — Конечно, в церкви Христовой, следует заметить, что некоторые из толкователей прилагают это не ко времени пришествия, но скорее ко времени грядущему за настоящим веком: будут, говорит, праведники пребывать в радости и веселии, и в бесконечных наслаждениях духовных, когда, то есть, и сама тварь совершенно изменится. Действительно, один из святых апостолов сказал: приидет же день Господень яко тать¹, в он же небеса убо с шумом мимо идут, стихии же сжигаемы разорятся, земля же и яже на ней дела сгорят; нова же небесеи новы земли по обетованиям² его чаем (2 Пет. 3:10, 13). Пусть — кто имеет смысл, — избирает то или другое из мнений, какое заблагорассудится. A отвергать полезное никак не следует.

Я творю Иерусалим. Речь идет о духовном Иерусалиме.

«Я творю Иерусалим веселием и... радостью... и не у слышится в нем более голос плача и голос вопля.» Под Иерусалимом блаженный Феодорит разумеет тот вышний Иерусалим, который, по апостолу, 16: «он – матерь всем нам». (Гал. 4:26. – Ком. СПб. Ак). Следовательно, Иерусалим – центр прежнего, исторического Израиля, берется здесь, в качестве центра и нового, духовно возрожденного Израиля, т. е. новозаветной церкви.

Новый мир

И стало новое небо и новая земля для тех, которые однажды сбились с пути, обожествив их: ибо постиг­ли их Творца и поняли, что они не божества, но творения Бога. Поэ­тому они новые для тех, кто видит их совершенно иначе, ибо положен конец заблуждению: творение - то, что создано, а Творец - тот, кто создает.