Книга пророка Исаии, Глава 10, стих 18. Толкования стиха

После того как Господь Саваоф послет на честь князя ассирийского бесчестие и на главу его огнь горящий и после того как Свет Израилев будет во огнь ассириянину, чтобы он, как не освященный светлостью Света, очистился жжением огня, содействующего к очищению и, «яко сено», поядающего находящееся в нем вещество грехов, – после всего этого, по истреблении вещества, возжигающего карательный пламень, тогда, говорит Пророк, перестанут гореть горы, и холмы, и дубравы, и угаснет огнь запаления, все поядавший и пожиравший, начинавший с души и простиравшийся до плотей. Всякому известно обыкновение Писания – очень часто называть горами и холмами тех, которые пользуются некоторыми преимуществами и во внешнем обзаведении имеют у себя нечто большее пред многими другими. А бесплодных, случайно собравшихся между собой, ведущих жизнь, как бы не имеющую цели и несовершенную, и не руками истинного земледелателя насажденных именует оно дубравами. Но всех объемлет огонь, начавший с души и останавливающийся на плотях. Ибо грехи, возникшие в помышлениях, как, например, любодействовать в сердце своем, в душе служат веществом, достойным огненного поядения, а грехи, дошедшие до самого дела, когда они питаются уже плотскими действиями и нравственными поступками, почитаю грехами в подлинном смысле. Ибо лукавые помыслы, начавшись в душе, остановившись же в сердце, не ограничиваются им; но выходят из сердца и как бы вырастают из него, проникая плоть и являясь наружу. Ибо если замыслил кто совершить убийство, но не совершил, то убийство не вышло из сердца его; и воззревший на жену «во еже вожделети ея» (Мф. 5:28), но не растливший храм Божий и «уды Христовы» не сотворивший «уды блудничи» (1 Кор. 6:15) соделал сердце свое как бы пределом греха, так что из сердца его не вышло помышление лукавое. То же можно сказать и о татьбе, об идолослужении, об отравлении и о грехах всякого другого рода, когда они не прикрываются телом, но, как из дырявого сосуда вытекая, стремятся наружу.

Если идет речь о поражении Ассирийскаго войска, то под горами и холмами разумеются здесь высшие и низшие начальники этого войска, а под дубравою — простые воины, многочисленностию своею и плотностию строя напоминающие лесную чащу (дубраву). Все это от огненнаго дыхания гнева Божия испепелится и обратится в прах, — все это огнь пояст от души даже до тела, — все Ассирийское войско, состоящее из грубых масс (плоти) и из господствующих над ними, составляющих как бы душу их, начальников и распорядителей, потреблено будет гневом Божиим, как огнем пожирается солома. И если кто решится убежать от этого поражения, то он будет походить на того, кто старается спастись бегством из леса, охваченнаго пламенем, быстро настигающим бегущих. Мысль та, что разве очень немногим удается уцелеть среди всеобщаго поражения, грозящаго Ассирийскому войску под стенами Иерусалима.

And through these phrases he indicates the strength of one’s life. But instead of and it will devour the wood like grass, Symmachus says: and in one day it will devour all that had been stored up and reserved, and the 76 glory of his wood and of Mount Carmel will be wasted from soul until flesh. And he who flees will faint, and the trees that are left over from its woods will be for a cipher, and a child will write them down. It should be clear that he calls the multitude around him woods, and the rich and upper class he calls Mount Carmel. He definitely says that everything will be consumed by the punishing power of the aforementioned fire. And whenever these things might occur for him, he will flee, running away, and all those with him will do the same

И как лес и Кармил,— эта покрытая лесом гора Галилейская,— скоро сгорает, когда будет подложен огонь, так и вся слава Ассириянина будет уничтожена от души до тела. (Или)...Тогда он в ужасе, как извивающийся и трусливый змей, старается избежать грозящих казней... (LXX) И поставленное нами: и слава леса его и Кармила его, они перевели: угаснут горы и холмы и дубравы,— в том смысле, что весь блеск и гордость Ассириян, все их множество, угасши, будут унижены.

В той, говорит, день, то есть около того времени угаснут гори и холми, и дубрави, и пояст от души даже до плотей. Холмам же, лесам и горам хорошо уподобляет самое войско ассирийское и его военачальников, которые возвышались над другими подобно и горам и холмам. Но они угаснут, то есть некогда исполненные жизни и наводившие ужас, они против своей воли будут лишены жизни. На это указывает слово: угаснут; потому что пояст их смерть, как бы истребляющая и души и тела. А что вместе с телами погибнут и души, — это ясно всякому. Этими словами намекает на силу гнева (божественного).

лес его и сад. Образ ассирийского войска.

«Лес... и сад» – это указания на ассирийское войско. От этого войска так мало останется воинов, что маленькое дитя, которое умеет считать только до десятка или до двух, сумеет счесть всех оставшихся в живых ассирийских воинов. Конечно, здесь выражение гиперболическое (преувеличение).