Книга пророка Иезекииля, Глава 5, стих 17. Толкования стиха

Что лютые звери посылаются на землю пустынную, опустошенную голодом, и мечом и язвою, это доказывают и настоящие времена, когда домашние животные, собаки с бешенством бросаются на тело господ своих и земля наполняется медведями и волками, и всякими другими родами зверей, а прохождение язвы и крови по ней означает болезнь и меч. Но и в ваш Иерусалим посылаются лютые звери, когда мы предаемся страстям и укоризнам совести и сознанию грехов, которые мучат и терзают дух наш. Раздоры, ереси, разделения, соревнование, зависть, уныние, злословия, худые пожелания, корыстолюбие, которое есть корень всех зол, — вот лютые звери. Когда они являются у нас, то мы заслуживаем того, чтобы услышать: „накажет тебя упорство твое“ (Иер.), и молимся и говорим: не предаждь зверем душу исповедующуюся Тебе (Пс. 73:19).

Голод и дикие звери. Эти два наказания упоминаются только как неотъемлемый элемент типичного набора наказаний, посылаемых богами (еще два — «язва и кровь» — упоминаются во второй половине стиха). Уже в месопотамской поэме о Гильгамеше бог Эа порицает Энлиля за то, что тот не бросил людей на растерзание львам, а использовал для их наказания такое стихийное бедствие, как потоп. Боги использовали диких животных наряду с болезнями, засухой и голодом для сокращения численности населения. Зловещими предзнаменованиями в ассирийскую эпоху считались предсказания о том, что львы и волки будут рыскать по земле. Аналогичным образом, наказание дикими зверями могло повлечь за собой нарушение договора (см. также: Втор. 32:24).

Дальнейшее развитие 15b; ст. 16а продолжает даже конструкцию 15 ст., которая затем анаколутически (без соблюдения закона о последовательности мыслей) обрывается. Угроза исчерпывается повторением еще раз указанных в 12 ст. наказаний, но с усилением выражений и добавлением одной новой кары, благодаря чему получается так знаменательное для данного случая число 4; ср. Иез. 14:21 и Иез. 1:5. Замечательно, что голод выступает в качестве наибольшего бедствия, перед которым отступает назад и меч неприятельский, что соответствовало действительности. Обращает внимание смена 3 л. мн. ч. сначала на 2 л. мн. ч., а затем на 2 л. ед. ч. То, что переписчики не смущались этим и не пытались исправить, Бертолет объясняет тем, что для них связь единичного с целым и олицетворение народа и общества лежало глубже в крови, чем мы в новейшее время можем понять; для них народ и общество построились гораздо менее из отдельных личностей, чем эти последние получали право на существование через свою принадлежность к народу и обществу. Об ужасе перед дикими зверями, являвшимися следствием военного опустошения, очень часто говорится (ср. особ. 4 Цар. 17:25; Исх. 23:29; Втор. 32:24; Лев. 26:22). “Доказательство, что культура св. земли во все времена оставалась относительной. Бросается в глаза сопоставление язвы и крови, так как последняя явно не есть проливаемая мечом (ср. Иез. 14:19, 17); между тем выражение едва ли имеет патологическую подкладку (“кровяной нарыв”), а скорее только аллитерация (постановка рядом слов с одинаковыми буквами в начале, по-евр.: девер - дам) и м. б. присловье” (Бертолет).

Многократно повторяет одно и тоже с намерением устрашить слышащих, чтобы страхом бедствий обратить их к благочестию и не подвергать испытанию угроз. Зверями же лютыми наименовал жестоких Халдеев, которые, подобно кровожадным зврям, нападали на них, и одних умерщвляли, а других ловили живымии и брали в плен.