Книга пророка Иеремии, Глава 13, стих 23. Толкования стиха

«Спасая спасайся» и «потщися спастися» (Быт. 19:17, 22). Укрывайся, но как можно скорее, не теряй времени и не оборачивайся назад.    Так говорит Божия благодать. Но воля человеческая не слушается, не идет прямо по пути божественных заповедей, пребывает в нерадении и озирается к злу. И как только воля обратится к нему, зло уловляет ее, и она остается в нем. Обернулась посмотреть на то лицо — в ней уже возгорелась похоть плоти; взглянуть на прибыль — ее уже объяло сребролюбие; обернулась увидеть суетную славу — ее уловило тщеславие; обратилась к злу, взглянула на зло — и уже охвачена им. Как жена Лота, она стала соляным столбом, твердой и неподвижной в зле. Воля превратилась в привычку, которая в делах гражданских стала вторым законом, а в нравственных — второй природой, и природой и законом для воли. Она делается, наконец, необходимостью и с неуклонной силой руководит ходом нашей природы. Сколько раз мы делаем по привычке то, чего бы не сделали по природе? Она становится тираном, который подавляет законы нашей свободы. Сколько раз мы делаем что-нибудь не потому, что так хотим, а потому, что так привыкли?    В тесном царстве «малого мира» (как называют человека) воля со свободой, как бы самодержавный государь, обладающий господственной властью над человеческими действиями; привычка с необходимостью есть как бы насилующий деспот, который как будто берет власть на один раз, а на самом деле удерживает ее навсегда. Неразумный христианин, ты думал, пусть во мне царствует грех один день, час, хоть один только раз. Но получив от твоей свободы позволение и власть, он день превратил в целю жизнь. Ты, например, один раз протянул руки на воровство. Исчисли, сколько уже раз это повторилось до сего дня. Твои владения уже распространились по владениям соседей, твои дома наполнились чужими вещами; ты утучнел от крови бедных; рост на рост, обида за обидой образовали длинную цепь, крепко связывающую твою совесть. Тебя не трогают слезы сирот, стоны бедных, стыд перед людьми и страх перед Богом. Те не думаешь о душе, не вспоминаешь о смерти, не хочешь и упомянуть о суде, не боишься мук. Ты жаждешь крови бедных, и чем больше пьешь ее, тем больше возгорается пламя твоего сребролюбия. Это сегодня, то же будет и завтра; что началось однажды, продлится навсегда. Вот теперь ты хочешь покаяться, а твоя воля утвердилась в зле, ее охватила царящая привычка. Ты хочешь, но только одной мыслью, шаткой и нетвердой; хочешь, но с намерением не оставлять прежнего греха. Хочешь исповедаться, но не хочешь исправиться, а в таком случае безразлично, хочешь ты или нет. Это знак, что держащие тебя узы немного ослабляются, но не рвутся. Сейчас, пока ты слушаешь поучение, несколько смягчается твое сердце, изливается в слезах. Но как только ты вышел из церкви, сердце тотчас ожесточается в зле. До Святой Пасхи ты раскаиваешься в том, что согрешил, а после Пасхи — в том, что раскаялся. Еще со Святыми Тайнами в устах ты опять обращаешься к прежней своей грязи. Что тебя влечет туда? Привычка. А что же воля? Она идет за привычкой. Итак, когда же ты изменишь свой характер? Никогда. — Послушай, что сказал Святой Дух устами пророка Иеремии: Аще пременит ефиоплянин кожу свою, и рысь пестроты своя, и вы можете благотворити научившеся злу. О, раз научившись злу, сильно ли хочет человек отвыкнуть от него? Привычка с одного раза начинает господствовать над волей, и однодневное делается постоянным, один день превращается в целую жизнь, один раз повторяется всегда. Полностью - см. комм. к Быт. 19:17

Аще пременит ефиоплянин кожу свою. Зачем же обвиняешь? Для чего посылаешь пророков? Для чего говоришь: не хотели послушать Меня? Если зло свойственно природе, то почему осуждаешь? Видишь неуместность? Но эта неуместность — от нашего безумия. Что хочет сказать, состоит в том, что зло из возможности вы перевели почти в самое дело. Учиться — не дело природы. Учащийся прежде находился в (состоянии) незнания, (почему) и учится. Не по природе (человек) бывает злым, так как то, что вложено в природу, не нуждается в обучении. Мы не учимся тому, что нужно спать, ни — тому, что нужно смотреть на свет. Это вложено в природу и мы не нуждаемся в учителе; хотим или не хотим, это делается. А там, где нужно учиться, бывает незнание и вследствие незнания (требуется) научение. Что же значит? Говорит гиперболически, как и мы говорим: не может этот мальчик быть полезным, худая природа. (Говорит так) для того, чтобы они, хотя таким образом устыдившись, переменились. * * * Так, когда кто говорит: я не могу полюбить такого–то, то под возможностью разумеет особенную силу хотения; точно также такой–то не может быть добрым. Да и пророк как говорит? «Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс — пятна свои», и народ сей возможет ли «делать доброе, привыкнув делать злое». Не то разумеет он, будто совершение добродетели для этих людей невозможно; но что они не хотят того, потому и не могут. Беседа 68 на Евангелие от Иоанна

Ефиоплянин. В египетском «Наставлении Анкшешонги» сходное выражение («Может ли нубиец переменить свою кожу?») фигурирует в ряде примеров невозможных событий.

Может ли Ефиоплянин... пятна свои? Этот риторический вопрос обнаруживает присущую пророчеству в целом уверенность в том, что Иудея неспособна к покаянию и послушанию Богу (31,31-34 и ком.).

Барс или леопард с пятнами и доселе ещё водится в Палестине, на Ливанских горах. — Можете ли?. Грех так овладевает человеком, что становится для него необходимостью, как бы второю природою. См. также Толкование на Иер. 13:15

Аще пременит Эфиоплянин кожу свою, и «рысь пестроты своя, и вы можете благотворити научисшеся злу.» Справедливо это слово, что при­вычка вторая природа. От долговременнаго навыка и все произвольное сравнялось у меня с естественным. Поэтому угрожает Бог, что расточить их, как стебли повсюду развеваемые бурею. Перечисляет же и множество грехов Иерусалима, непо­требство, дерзость, служение идолам. Называет его (Иер. 13:27). «отчуждением блуда,» и потому присовокуп­ляет: «на горах и на селах видех мерзости твоя.» Потом, как бы оплакивая, говорит: