Книга пророка Даниила, Глава 7, стих 3. Толкования стиха

Итак, после этого зверя, после царства вавилонского, которое включило в себя сирийскую (ассирийскую) военную машину, царство хеттов, наследие шумеров (Вавилон собрал все послепотопные цивилизации), наступает время второго зверя.

Видел я в видении моем ночью, и вот четыре ветра небесных боролись на великом море, и четыре больших зверя выходили из моря, отличные один от другого. Под четырьмя небесными ветрами я разумею ангельские силы, которым поручены главные царства согласно с тем, что мы читаем в Второзаконии: егда разделяше Вышний языки, яко рассея сыны Адамовы, постави пределы языков по числу ангел Божиих. Часть же Господня людие Его: Иаков уже наследия Его(Втор. 32:8–9). Море же означает мир и век сей, изобилующий горькими и солеными волнами, как изъясняет Господь в притче о неводе, закинутом в море. Поэтому и дракон называется царем всего, находящегося в водах (Иов. 41:26), и головы его, по Давиду, сокрушаются в море (Пс. 73:13). И у Амоса читаем: аще погрузится во глубинах морских, то повелю змиеви, и угрызет его (Ам. 9:3). О четырех же зверях, которые выходили из моря и были непохожи один на другого, мы можем узнать из слов ангела: эти четыре больших зверя, говорит он, означают, что четыре царства восстанут от земли (ниже ст. 17). Четыре ветра, боровшихся на великом море, называются небесными ветрами потому, что каждый ангел действует в пользу того царства, которое ему вверено. И то нужно заметить, что именем зверей указывается лютость и жестокость царств.

Фантастические звери. В вавилонской серии предзнаменований, известной под названием Shumma Izbu (с которыми Даниил, по–видимому, был хорошо знаком из курса своего обучения), описываются всевозможные врожденные уродства и события, которые они предвещают. Возможно, некоторые подробности описания «четырех зверей» Даниил заимствовал из серии Shumma Izbu. Часто повторяющиеся детали этих описаний включают необычность появления подобных существ и наличие нескольких голов или рогов. Уродства наблюдались главным образом у домашних животных, особенно у овец и коз. Некоторые отклонения от нормы описываются путем сопоставления с различными дикими животными. Так, например, упоминаются овцы, чьи ягнята имели определенное сходство с волком, лисицей, тигром, львом, медведем или леопардом. В данном случае Даниил видит эти отклонения не наяву, а во сне, получая тем самым сочетание двух важнейших механизмов предсказания (сны и врожденные уродства). Сонники обычно содержали информацию о знамениях (небесных или полученных в результате исследования внутренностей жертвенных животных), увиденных во сне, как если бы они были явлены наяву. По–видимому, Даниил тяготел к толкованию своего видения в ключе, предлагаемом серией предзнаменований Izbu. Толкования предзнаменований часто затрагивали политические события, например: «князь захватит землю своего врага». Однако видение Даниила выходит далеко за рамки предзнаменований, описанных в серии Izbu. Из описания явствует, что он действительно видит чудовищ, порожденных хаосом, а не обычных животных с аномальными признаками. Кроме того, такие особенности зверей из видения Даниила, как крылья или железные зубы, никогда не упоминаются, да и не могли упоминаться в серии Izbu. Вот почему, читая эту главу, следует попытаться понять природу некоторых мифологических образов, имеющих отношение к видению Даниила. Видение Даниила и ближневосточная мифология. Образы зверей из видения Даниила находят параллели в целом ряде различных мифологических источников. В аккадском тексте «Видение преисподней» фигурирует пятнадцать сверхъестественных существ, в облике которых сочетаются черты различных животных, а Нергал, царь подземного мира, восседает на троне и называет себя сыном царя богов. Несмотря на существенные различия между аккадским текстом и видением Даниила, полезно учитывать сходство положенной в их основу символики. Из моря. В Библии, как и на древнем Ближнем Востоке, море и обитавшие в нем чудовища олицетворяли первозданный хаос. Космогонические мифы древнего Ближнего Востока были вызваны к жизни наблюдениями за реально происходившей борьбой моря и суши, а также яростной, кажущейся неукротимой энергией разбушевавшейся морской стихии. В вавилонском эпосе о творении «Энума элиш» Мардук побеждает Тиамат, богиню первозданного водного хаоса, изображенную в виде морского чудовища. Множество мифов из угаритского цикла о Ваале посвящено борьбе Ваала с Йамму, богом моря. В угаритском эпосе о Ваале и Анат эти боги поражают семиглавого дракона Литана и тем самым добиваются господства над морем. В Пс. 103:26 Яхве назван создателем левиафана, который «играет» в море, а в Иов. 40:20 — 41:1—3 Бог заставляет Иова задуматься об ограниченности человеческих возможностей, приводя в пример левиафана, подчиняющегося только Его власти. Таким образом, царства, представленные этими зверями, ассоциируются с силами хаоса, нарушающими порядок мироздания и потому подлежащими уничтожению.

четыре больших зверя. Четыре зверя - это четыре царства, связь которых с четырьмя царствами из видения Навуходоносора в гл. 2 очевидна. О том, какие именно царства имеются в виду, см. Введение: Трудности истолкования.

Сообразно с словами 23 ст. данной главы (Дан. 7:23): «зверь четвертый — четвертое царство будет на земле, отличное от всех царств», каждый из четырех виденных пророком зверей является символом известного царства. Представление их под образом животных соответствует как библейской ветхозаветной символике, в которой предводители войск, князья, верховные правители народов изображаются под видом животных (Ис. 34:6-8; Иез. 39:18), так и внебиблейской. В Зендавесте, напр., дух хранитель персидского царства представляется под образом барана с заостренными рогами. Звери выходят из моря, — царства возникают из недр языческого мира.

Навуходоносор видит тело, научаемый суетности настоящего и тому, что это – более образы, как говорит божественный Апостол (1 Кор. 7:32), а не действительные вещи; потому что нет в настоящем ничего постоянного и твердого, но все течет, тлеет«,» увядает. Блаженный же Даниил видит море, научаемый треволнению настоящей жизни. Поелику, став пленником, принужден был видеть чужую сторону; то по необходимости научается треволнению и бурям жизни. И как царь, высоко думающий о золоте, серебре, меди и железе, в образе сих веществ приемлет иносказательные указания о царствах, дознает преемство царей, научается не высоко думать о царской власти, подлежащей быстрым переменам: так Пророк, пренебрегающий все это, видит четырех зверей, научаемый, что и самые страшные царства, приводящие в боязнь всех людей, будут также иметь конец, пребудет, же одно, единственно нескончаемое, царство, которое святым уготовал Бог святых. Посему жизнь сию, как имеющую тысячи треволнений, называет морем, а превратность дел человеческих – ветрами, налегающими на море. Как при дуновении южного ветра волны стремятся к северу, а, как скоро подвигнет море северный ветер, шумное волнение гонится опять к югу: так, когда Ассирияне правили кормилом вселенной, они влекли всех в подданство к себе; а как скоро царство перешло к Персам, к ним немедленно началось и стремление подданных; и опять, по приятии скипетра Македонянами, все, оставив тех, кому повиновались прежде, к ним понесли обычную дань; когда же Римляне присвоили себе владычество над всеми, все, ни во что ставя Македонян, устремляются к западу; потому что и сами Македоняне вступают в число римских подданных. Посему Пророк перевороты дел человеческих справедливо уподобил ветрам, которые, то туда, то сюда, гонят волны морские. Посему-то упомянул о четырех ветрах, так как четыре были преемства царств. Показывает же нам, какое различи между собою имели звери. Ибо говорит: