Книга пророка Даниила, Глава 2, стих 25. Толкования стиха

Есть тайны, которые выше умов всех существ, не только людей, но и ангелов. И поэтому падшие ангелы не могут их открыть. Например, тайны будущего сокрыты от бесов, поэтому при гадании точно узнать будущее невозможно. Это не под силу ни мудрецам, ни обаятелям. Обаяние — это состояние обворожения, когда человека при помощи колдовства начинает обвораживать так, что он привораживается к другому человеку. Обаятель — это тот, кто занимается ворожбой, это приворожение одного человека к другому. «Но есть на небесах Бог, открывающий тайны», Он за пределами всех человеческих возможностей находится. Но Он сам и открывает тайны, когда ему угодно. «И Он открыл царю Навуходоносору, что будет в последние дни». Здесь он употребил специальный термин, означающий «времена действия спасения, время действия искупления». Дело в том, что последние дни начинаются с прихода Христа Спасителя. Вот это приближение последних дней и наступление их было указано царю Навуходоносору. Вавилон к тому времени являлся сильнейшим государством, и Навуходоносор как бы олицетворял падшее человечество. Вот причина, по которой ему и было это открыто Богом в сновидении.

Я нашел из пленных сынов Иудиних человека, который возвестить царю объяснение сна. Милость Божию он ¹ приписывает своему старанию и говорит, что он нашел Даниила, между тем как тот сам предложил ввести его к царю. Этим указывается на ηθος (обычай) вестников, которые желают показать, что приносимые ими добрые известия принадлежат им. Но кто обещает объяснение сна, тот наперед, конечно, и расскажет сон. Заметь также, что Даниил происходит из сынов Иудиных, а не священник, как говорится в конце сказания о Виле.

Тогда Ариох, говорится, немедленно привел Даниила к царю и сказал ему: я нашел из пленных сынов Иудеи человека, который может открыть царю значение сна. Я нашел, говорит, из пленных сынов Иудеи человека. Не постыдился его происхождения, потому что при затруднительных обстоятельствах ни о чем подобном не спрашивают, и всякая гордость, обычная в счастье, подавляется. Так больной никогда не станет спрашивать о происхождении врача, и находящийся в какой-нибудь другой опасности не бу­дет исследовать, к высшему ли или низшему сословию принадлежит тот, кто намерен избавить его от опасностей, но желает только одного — избавления. Кто не постыдился бы, кто не посрамился бы, видя, что всех мудрецов отечества уби­вают, а пленников возвышают и превозносят? Ничего та­кого он не подумал, но поспешно повел (к царю), а тот спросил, уже не с прежнею гордостью.

Отсрочив на время смертную казнь (ст. 13-15), Ариох совсем не должен приводить в исполнение царское приказание: Даниилу открыто содержание виденного Навуходоносором сна. По восточному обычаю, воспрещающему доступ и вход к царю без предварительного доклада (Есф. 4:11), пророк вводится к Навуходоносору Ариохом, как лицом заинтересованным в таком или ином исходе всего дела. Он, приостановивший смертную казнь, как бы оправдывает данный поступок: приводит к царю человека, могущего открыть значение сна.

«Ариох, же, выслушав слова cии, «с потщанием введе Даниила пред царя, и рече ему:» «обретох мужа» от сынов плена Иудейского, «иже сказание царю возвестит». И из сего опять ясно видим, что царь не видел еще опытов добродетели Данииловой. А если бы знал он Даниила, то Ариох не сказал бы неопределенно: «обретох мужа» от сынов плена Иудейского, «иже сказание царю возвестит».