Книга Премудрости изображает премудрость следующими главными чертами: «целомудрию и разуму учит, правде и мужеству, ихже потребнее ничтоже есть в житии человеком» (Прем. 8:7). И вот черты премудрости, которыя прекрасно и величественно светят в словах, деяниях и страданиях мучеников Христианских.
Не высокий ли «разум», или благоразсуждение, является у них, когда они, вопреки наследственным предразсудкам, уразумели нелепость многобожия, познали единаго истиннаго Бога, усмотрели неудовлетворительность внешняго Иудейскаго закона, открыли потребность благодати Христовой и ея Божественную силу и действительность; и достоинство сего новаго ведения определили для себя так решительно и твердо Павловою оценкою: «вменяю вся тщету быти за превосходящее разумение Христа Иисуса Господа» (Флп. 3:8)?
Как совершенно их «целомудрие», или воздержание, когда они отреклись не только от всех страстных чувственных удовольствий, но большею частию и от невинных; и не только не искали удовольствий, но решались на жесточайшия страдания, чтобы сохранить чистыми мысль, совесть, сердце, душу, тело, и «прославлять Бога в телесех и в душах, яже суть Божия» (1 Кор. 6:20)!
Как строга их «правда» или праведность, когда от них требовали только слова или знака, благоприятнаго язычеству, а думать оставляли их, как хотят; и когда словом: «я не христианин», или даже одним молчанием, они могли бы избавиться от страданий и смерти, но они не хотели ослабить правды ниже словом, ниже молчанием; – или когда, например, один из них, которому вложили в руку фимиам, и насильно наднесли ее над языческий алтарь, допустил жечь сию руку См. Слово св. Василия Великаго о св. мученике Варлааме. Ноябр. 19 д. , но не разжал перстов, чтобы фимиам не упал на алтарь, что удовлетворило бы истязателей, и избавило бы его от мучения; – или, когда, перенося несправедливыя и жестокия оскорбления, лишения, истязания, не только не помышляли они об отмщении, но и оказывали гражданской и государственной власти гонителей точное повиновение во всем, что не противно закону Божию и нравственному!
Как величественно их «мужество», когда они, будучи «предаваемы на сонмища», и «ведомы к царем и владыкам», за «имя» Христово, зная, что встретят страдания и смерть, шли неуклонно, спокойно, и некоторые даже с радостию; – когда язычество сражалось с ними угрозами, хулениями, бичами, разными орудиями пытки, огнем, раскаленным железом, кипящим маслом, мечем, но победа доставалась никого не уязвляющему оружию веры и любви Божией и терпения; – когда, например, святый Лаврентий, лежа одним боком на раскаленной сковраде, сказал мучителям: «сожжено; оборотите на другой бок» – или когда святый Иаков Персиянин, которому отсекали члены один по другом, при отсечении каждаго члена произносил славословие Богу, как свойственно победителю!
Я сказал, и повторяю: жребий мученичества не для всех: но мученическая мудрость не для одних мучеников. Она спасла и прославила их, и светит всем на пути истины и спасения.
Кто не хочет блуждать на удачу, тот хорошо поступит, если при сем свете осмотрится, находится ли он на сем пути, или, может быть, не слишком ли от него удалился.
К «разуму» истины Божественной, Христовой, спасительной, прилепились ли мы умом и сердцем так, что она сделалась нашим сокровищем, нашим утешением, и что знания низшия по предметам и целям уступают ей преимущество в нашем внимании, в нашей привязанности? – Это разум, которому учит премудрость. Или, напротив, более книг священных и назидательных нас привлекают книги любопытныя и забавныя, и учение, которое обещает похвалу или выгоду, занимает более, нежели учение, ведущее к вечному спасению? – Это не тот разум, которому премудрость учит.
«Целомудрие» и воздержание так ли обладают нами, чтобы удерживать нас от чувственных удовольствий, по крайней мере незаконных, страстных, излишних, от зрения и слышания, неодобряемаго скромностию? Или, напротив, произвольно усиленная жажда чувственных удовольствий кажется требованием природы; привычкою к чувственным удовольствиям заглушается вкус к удовольствиям духовным; стыд не стоит на страже против нескромных зрелищ и нецеломудренных слов? – Это совсем не то, чему учит премудрость. Она учит целомудрию и воздержанию.
«Правда» наша не в том ли только состоит, чтобы не обижать не обидевшаго нас? – Это еще не премудрость. Внимательно наблюдать и ревностно исполнять наши обязанности к Богу и ближнему, быть до самопожертвования послушными законной власти, всегда быть готову, по возможности, сделать ближнему добро, и отстранить от него зло, хранить прямодушие, верность в слове, нельстивость, – такова правда и праведность, которой учит премудрость.
«Мужество» мы знаем и охотно прославляем в жизни военной. А думаем ли о мужестве в жизни нравственной? Решусь ли спросить: как перенесли бы мы за веру и правду то, что переносили мученики? – Ограничусь вопросом легким, как переносим мы уязвление насекомаго, – малую обиду, несправедливый упрек, колкое слово, причиненный вещественный урон? Не раздражаемся ли? Не готовы ли отмстить? – Как далеко сие от премудрости, можно судить потому, что раздражаться, и, по движению одной ярости, чуждой ума, мстительно нападать на раздражающаго, свойственно и зверям. Мужество и возвышенность духа, достойныя человека и премудрости, должны оказаться в том, чтобы оскорбление малое или великое принять великодушно, оскорбившаго простить, и, поколику возможно, благоразсуждением и доброжелательством возвести его на лучший путь. Бывает потребность в мужестве не только в отношении к людям, которые против нас, но и в отношении к тем, которые, по видимому, за нас. Есть приятные враги, которые делают нападения не с острым оружием, но с мягкими сетями. Есть люди, которые силою приязни и дружбы влекут к делам неблагородным и неблагонравным, и мысль о приязни и дружбе может ослаблять силу противоборства пороку. Кто станет твердо, и силою благочестиваго и нравственнаго чувства расторгнет сеть, и отразит соблазн, тот сын мудрости, и ему принадлежит венец мужества. Уступить лукавому соблазну, значит малодушно изменить премудрости.
Христе, «Божия сила и Божия премудрость» (1 Кор. 1:24)! Молитвами и примерами святых Твоих мучеников поучай, и научи нас премудрости, не той, которую Ты «обуил» (1 Кор. 1:25) и осуждаешь В рукописи автора: «и обуеваешь». за ея гордость и суету, но той, которая «первее убо чиста есть, потом же мирна, кротка, благопокорлива, исполнь милости и плодов благих, несумненна и нелицемерна» (Иак. 3:17). Аминь.
Источник
263. Слово в день мученицы Татианы
(Говорено в храме святыя мученицы Татианы, при Императорском Московском университете, января 12-го; напечатано в Моск. Вед. 1851 г., в Твор. Св. Отц. 1851 г. и в собр. 1861 г.)
1851 год 
