Книга Премудрости Соломона, Глава 5, стих 3. Толкования стиха

В нечестивых, при виде торжества праведника, пробудится раскаяние в несправедливостях, какие они делали ему в продолжение земной жизни, – но раскаяние позднее, как раскаяние Исава (Евр. 11:17), Антиоха Епифана (2 Мак. 9:13), Иуды. Оно сначала явится в душе их (в себе), и потом от избытка скорби, из глубины души, угнетаемой скорбью (в тесноте духа), выразится в стенаниях (воздохнут) и в словах самообвинения. Как это согли мы, скажут они, дойти до такого безумия (безумнии), что был он у нас предметом посмеяния и притчею поношения! Т. е. мы не только поносили его, но самое имя его сделалось ругательным (притчею), так что вместо того, чтобы сказать кому-нибудь: ты глуп и безчестен, мы говорили: ты похож на того-то, или будь ты проклят, как он. В этом смысле Иудеи, по словам их, сделались притчею для народов (Пс. 43:15), т. е. вместо того, чтобы сказать кому: несчастный, иноплеменники говорили: ты Иудей.

Но по преставлении отсюда на суд дознают, какая страшная там ответственность за содеянное здесь, увидят, что обижаемый ими праведный нищий имеет великое дерзновение пред Судиею, и с раскаянием начнут иную болезненную песнь. Ибо, как сказано, «рекут в себе кающеся... сей бе, егоже имехом в посмех и в притчу поношения». Мы, «безумнии, житие его вменихом неистово и кончину его безчестну: како вменися в сынех Божиих, и во святых жребий его?» (ср. Прем. 5:3—5).    Так говорящими представило их Божественное Писание, сим и последователей их вразумляя и научая иметь великое попечение о нищих как о праведных. Ибо надобно убедиться, что подлинно праведны те, которых Господь не не удостоил признать равночестными Ему, может быть, и для того, чтобы, приведя сим в стыд горделивых, преклонить их к состраданию, когда не склонила их к милосердию однородность. «Если, — говорит Господь, — не милуешь его по естеству как сродственного тебе, то услужи Мне по достоинству». Так досточтимостию собственного лица делает досточестным и униженного нищего, побуждает к усердию в благотворительности, оказываемой не кому-нибудь неизвестному и неславному, но благородному, достойному уважения, другу Его Самого. Как жалкий вид просящего не побуждает к скорому подаянию или делает, что оно бывает скудно и соразмерно с состоянием принимающего, так признанное по наружности достойным уважения вызывает на щедрую милость, чтобы несоответственною малостию дара не оскорбилось оказавшееся достойным внимания. Обличение пишущих завещания. 6

3-13. В этом отделе писатель художественно передает собственную речь нечестивцев (хотя 9–12 стихи являются несколько растянутыми и нагроможденными), в которой изображается их пробудившаяся в том мире совесть, их внутреннее смущение и раскаяние, равно как их удивление неожиданному счастью праведных. Эта речь является прямой противоположностью той высокомерной речи, какую в уста тех же людей писатель вложил во II гл. «Воздыхая от стеснения духа», дух захватило, они не могут поэтому свободно говорить, а только могут стонать и вздыхать. Этим изображением писатель пользуется, чтобы выразить противоположность прежнему надменному смеху нечестивых (Иак. 4:9 234a). «Был у нас… притчею поругания», предметом насмешки, издевательства, злорадства. (См. Пс. 43:15; Иер. 24:9; 2 Пар. 7:20).