Благодать даяния пред всяким живым (да будет), и над мертвецем не возбрани благодати. (Сир. 7:36).
Радоваться на кладбище, правда, не очень у места: однако я не колеблюсь признаться, что с радостию нахожусь ныне на сем месте, куда в продолжении многих лет множество людей ежедневно приносит свои печали.
Радуюсь, помышляя о снисхождении благодати Божией, которая сего новаго, верою ей предлагаемаго, жилища не отвергла; потому что благоволила совершиться освящению онаго по чину святыни.
Радуюсь, помышляя о сем храме, вместо ветхаго новом, вместо близкаго к разрушению увековеченном, вместо скуднаго и малоудобнаго благоустроенном и благолепном.
Радуюсь, воспоминая в вере и уповании преставльшагося раба Божия, который принес мне первую заботу о недостаточном устройстве бывшаго здесь храма, и еще двух подобных, и вверил нескудныя для каждаго из трех даяния, с такою при том строгою осторожностию, да «не увесть шуйца, что творит десница» (Мф. 6:3), – что и не означенное именем его собственноручное писание о сем деле истребовал от меня назад, чтобы почерк руки не обнаружил его пред человеками. Возлюбившая благолепие дому Бога своего, душа! Бог видит твое имя, котораго я не произношу, повинуясь твоему завещанию: и да сохранит оное в книге живота; да украсит оное на небеси славою, без сомнения лучшею, нежели та, от которой ты благоразумно скрывался на земли; да скажет тебе там, где ты у Него почиваешь, что добрая мысль твоя не осталась без дела, и что даяние твое встретилось и с добрыми руками, и с обилием других даяний, так что добрый плод превысил добрую надежду.
Радуюсь, помышляя о всяком рабе Божием, мало ли, много ли, по силе споспешествовавшем созданию и украшению сего храма и наипаче о понесшем все попечение и труд сего устроения. – И для чего же не сказать иногда что нибудь в Церкви о некоторых частных людях, если только не по человеческим видам сказать желается? – Незнатная женщина была та, которая помазала благовонным миром главу Господа Иисуса; и сие дело ея, по видимому, было простое, женскому образу мыслей свойственное: однако, за доброту ея намерения, Господь тогда же повелел о ней и деле ея говорить в Церквах всего мира. Можно говорить в Церкви о том, что делается для Бога и Церкви. – Что же радостно мне, при мысли о устроителе храма сего? – Не только то, что он щедро послужил здесь Богу стяжанием и трудом, но и в особенности, что вступил в сие дело тогда, как не был к оному привлекаем никакою нуждою, никакою обязанностию; – тогда, как имел уже на своем попечении другой храм; – тогда, как обнаруженная некоторыми холодность к сему делу представляла неблагоприятный пример, и мы, искавшие помощи оному, оказались было безпомощными. Не говорю о сем яснее потому, что ни на кого не только жаловаться, но и в мыслях моих сетовать не желаю: Бог да наставит на лучшее всех нас; Церкви же Своей Он верно не оставит без благопотребной во время помощи, как сказал я относительно к сему храму еще в минуты безпомощности, и как, по благости Божией, на деле оказалось.
Радуюсь, думая о бедных и безпомощных братиях наших, которые при сем храме обретают себе и жилища новоустроенныя, и средства к постоянному призрению оных уготованныя, с тем же свободным доброхотством, которое действовало в созидании храма.
Сказав сие, с моей стороны – по долгу благодарности, для других – в утешение и назидание, прибавлю для добродеющаго в Церкви: да не приложит он сердца своего к человеческой похвале, если слышит или услышит ее; да не восприимет мзды человеческой, суетной и ничтожной, за то, что делал для Бога, истиннаго и вечнаго Мздовоздаятеля; да возрадуется с нами, но не о себе, а о Господе, который благословил его и стяжанием, и намерением добраго употребления онаго, и благопоспешным исполнением намерения.
Наконец, радуюсь я теперь, думая и о усопших братиях наших, зде лежащих. Ибо если не напрасно благочестивая древность ввела в обычай, чтоб они полагаемы были при Церкви; если есть для них польза от приносимых здесь за них молитв и великой безкровной Жертвы: то мне мнится, что и они вместе с нами празднуют, когда здесь молитвы и жертвоприношения о них возобновлены, распространены на три олтаря, упрочены.
А что есть душам усопших польза от совершаемых за них молитв и жертвоприношений, о том не будет здесь неуместно сказать несколько слов, ради общаго нашего утешения и назидания.
Есть в Христианстве люди, которые сами себя лишают утешения молиться за усопших. Какие это люди? – Без сомнения те, которые, приметным или неприметным для себя образом, больше любят умствовать, нежели веровать. Почему не приемлют они молитв за усопших? – Не видно другой тому причины, кроме той, что не понятно, как действие молитвы простираться может так далеко, – даже из одного мира в другой, из видимаго в невидимый.
Человека, разсуждающаго таким образом, спросил бы я: понятно ли обыкновенному разуму действие молитвы человека живущаго за другаго живущаго, – особенно если молитва приносится за отсутствующаго, или же и за присутствующаго, но приносится для испрошения чего либо нравственнаго и духовнаго, как-то: прощения грехов, исправления от пороков, укрощения страстей, просвещения, утверждения в добродетелях? Две души, каждая с своим собственным умом, волею, склонностями, свободою, не суть ли одна для другой два отдельные мира, – отдельные тем более, что преграждены телами? Как же молитва одной простирает свое действие на другую?
Пусть отвечают на сии вопросы, как хотят. Если возмутся изъяснить, как отдельность существа и свободы не мешает действовать молитве за живых: сим самым изъяснится, как таже отдельность не мешает молитве за усопших. Если скажут, что действие молитвы за живых возможно, хотя неизъяснимо разумом; то я скажу: не отвергайте же и действия молитвы за усопших потому только, что оно неизъяснимо, или таковым кажется.
А по моему мнению, в предметах веры безопаснее то, чтобы меньше умствовать, а более верить, и утверждаться не на мудровании собственном, а на Слове Божием. Слово же Божие говорит: «о чесом помолимся, якоже подобает, не вемы». Следственно по разуму, без благодати, не знаем, можно ли молиться за кого нибудь. «Но сам Дух, – продолжает Апостольское слово, – «ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными» (Рим. 8:26), в молитве каждаго, по его состоянию особенной; и тот же Дух, для общаго руководства в молитвах, наипаче общественных, явственно изрекает, о чесом подобает молитися. Например: «молю убо прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки» (1 Тим. 2:1). Еще: «аще кто узрит брата своего согрешающа грех не к смерти; да просит, и даст ему живот, согрешающим не к смерти. Есть грех к смерти; не о том, глаголю, да молится» (1 Ин. 5:16). И еще: «молитеся друг за друга, яко да изцелеете. Много бо может молитва праведнаго поспешествуема» (Иак. 5:16). Послушаем еще, как Святый Апостол Павел и молится за других, и требует молитвы других. «Молимся всегда о вас, – пишет он к Солунянам, – да вы сподобит званию Бог наш и исполнит всяко благоволение благости, и дело веры в силе, яко да прославится имя Господа нашего Иисуса Христа в вас, и вы в Нем, по благодати Бога нашего и Господа Иисуса Христа» (2 Фес. 1:11-12). И далее в том же послании: «прочее, молитеся о нас, да слово Господне течет и славится, якоже и в вас» (2 Фес. 3:1). И в другом послании: «всякою молитвою и молением молящеся во всяко время духом, и в сие истое бдяще во всяком терпении и молитве о всех святых и о мне, да дастся ми слово во отверзение уст моих, с дерзновением сказати тайну благовествования, о немже посольствую во узах» (Еф. 6:18-20).
Не собирая более свидетельств Священнаго Писания о молитве вообще, как о деле известном, приложим к особенному предмету настоящаго размышления те свидетельства, которыя доселе приведены.
Если мы не знаем, о чем молиться; а для вразумления нашего незнания дано нам Священное Писание, «могущее умудрити во спасение», даже до того, что «совершен будет Божий человек на всякое дело благое уготован» (2 Тим. 3:15-17): то от премудрости и благости Духа Божия, изглаголавшаго сие Писание, надлежит ожидать, что оно не только удовлетворительно наставит нас, о чем молиться, но и предохранит запрещениями, чтобы нам не молиться о том, о чем молитва была бы не угодна Богу. Чаяние сие оправдывается самым делом. Теперь же видели мы, как Священное Писание, заповедуя молитву «за вся человеки», от молитвы, Богу не угодной и человекам не полезной, предохраняет верующаго запрещением: «есть грех к смерти; не о том, глаголю, да молится». Из сего следует, что если о молении за усопших и нет в Священном Писании особенной, определительной заповеди, а выводится оное только из понятий и заповедей о молитве, более общих; но если притом нет против сего моления в Священном Писании никакого запрещения, как и действительно нет: то самое сие незапрещение, самое молчание Священнаго Писания есть уже доказательство того, что моление за усопших Богу не противно, и человекам не безполезно.
Охотник до сомнений спросит: не излишне ли молиться о тех, которые умерли с верою и упованием? – Ответствую: не излишне ли, по видимому, молиться о Святых? Однако, Святый Павел велит молиться «о всех святых». Не излишне ли молиться о Апостолах, которые суть распространители благодати на всех прочих, и первые из Святых в Церкви: «положи Бог в Церкви первее Апостолов» (1 Кор. 12:28)? Однако Апостол Павел требует, чтобы молились о нем и не Апостолы, и притом тогда, как он уже приближался к венцу за подвиги Апостольства. Есть молитва в пользу самого Евангелия: «да слово Господне течет и славится», хотя Евангелие само есть «сила Божия во спасение всякому верующему» (Рим. 1:16): – можно ли бояться излишества в молитве за верующих?
Или, спросят, – не тщетна ли молитва за умерших во грехе? – Ответствую: тщетна – за умерших во грехе смертном, смертию духовною, и в сем состоянии постигнутых смертию телесною, – за тех, которые внутренно отпали от духовнаго тела Церкви Христовой и от жизни по вере, своим неверием, нераскаянностию, решительным и конечным противлением благодати Божией. Где просвещенному и безпристрастному оку явны признаки сей горькой смерти; там нет места утешению молитвы: «есть грех к смерти; не о том, глаголю, да молится». – Но что может сделать молитва «о брате, согрешающем грех не к смерти»? Может «дать ему живот». Неужели и умершему телесно? – Святый Иоанн, котораго словами теперь мы руководствуемся, не говорит: «да»; но не говорит и – «нет». Он не запрещает молиться о умершем, тогда как запрещает молиться о грешнике отчаянном и безнадежном.
Всепроницательная премудрость Божия, в Божественном Писании, не провозглашает довольно громко заповеди молиться за усопших, может быть для того, чтобы в надежде на сие В отд. изд. и в собр. 1835 и 1844 годов, здесь вставлено слово: поздное... пособие, не обленились живущие, ранее телесной смерти со страхом свое спасение соделовать. Но когда и не возбраняет сего рода молитв: не то ли сие значит, что еще позволяет бросать, хотя не всегда решительно надежную, но иногда, и может быть часто, благопомощную вервь, отторгшимся от брега жизни временной, но недостигшим вечнаго пристанища душам, которыя между смертию телесною и последним всемирным судом Христовым, зыблются над бездною В отд. изд. и в собр. 1835 и 1844 годов, вставлены слова: то возникая верою, то тяготея делами, ей несообразными... , то возвышаясь благодатию, то низводясь останками поврежденной природы, то восторгаясь Божественным желанием, то запутываясь в грубой, еще не совсем совлеченной, одежде земных помышлений?
И вот, может быть, почему моление за усопших издревле существовало и существует в Церкви, не как торжественно возвещенный, существенный член веры и строгая заповедь; но как благочестивое предание и обычай, всегда поддерживаемый свободным послушанием веры, и частными духовными опытами. Приведем на сие некоторыя свидетельства.
«Благодать даяния, – пишет Сын Сирахов, – пред всяким живым да будет, и над мертвецем не возбрани благодати» (Сир. 7:36). Что значит здесь «благодать даяния»? Если это дар олтарю; то слова: «над мертвецем не возбрани благодати», очевидно значат: принеси жертву по усопшем, или, что тоже, молись за усопшаго. Если же кто хочет признать более вероятным, что «благодать даяния» значит благотворение бедному; то слова: «над мертвецем не возбрани благодати», будут значить: подай милостыню в память усопшаго. Ту ли другую ли мысль имел Сын Сирахов: оне обе предлагают одно, им общее основание, – то, что живущий может и должен делать добрыя и душеполезныя дела ради усопшаго.
В истории Маккавеев находим именно жертву и молитву за усопших. Иуда принес оную за воинов, умерших во грехе взятия военной добычи «от даров идольских», которыми благочестивый не должен был осквернять рук своих (2 Мак. 12:39-46).
С тех пор, как образовалось общественное Богослужение Христианское, моление за усопших пошло в оное, как часть, постоянно к составу онаго принадлежащая. Свидетельствуют о сем все древния чиноположения Божественной Литургии, начиная от литургии Святаго Иакова, брата Господня. Посему нет никакого сомнения, что моление за усопших есть предание Апостольское.
«Аще и грешен отъиде, – говорит Святый Златоуст, – елико возможно есть, помогати достоит: обаче не слезами, но молитвами, и мольбами, и милостынями и приношениями. Не просто бо сия умышлена Быша, ниже всуе творим, память о отшедших в Божественных тайнах, и о них приступаем, молящеся Агнцу лежащему, вземшему грех мира, но да отсюду будет им некая утеха. Ниже всуе предстояй жертвеннику, страшным тайнам совершаемым, вопиет: о всех во Христе усопших и памяти о них совершающих» (на 1 Посл. к Кор. бесед. 41). И далее говорит: «не ленимся убо отшедшим помогающе, и приносяще о них молитвы. Ибо общее лежит вселенныя очищение. Сего ради благонадежно о вселенней молимся тогда, и с мучениками, со исповедниками, со священниками именуем их. Ибо едино тело есмы вси, аще и светлейшия суть уды удов. И возможно есть отвсюду прощение им собрати, яко то от молитв, от приносимых за них даров, от святых с ними именуемых».
«Благочестивейший Государь, – пишет Евсевий о Константине Великом, – избрал местом своего погребения Церковь Апостолов, созданную им в Константинополе, в надежде участия в молитвах, совершаемых там в честь сих Святых, и для того, чтобы соединясь в Церкви с народом Божиим, сподобиться иметь участие в Божественной службе, в таинственной жертве, в молитвах верующих, даже и после смерти своей» (О жизн. Конст. кн. 4. гл. 71). –
«Не должно отрицать, – говорит блаженный Августин, – что души усопших, от благочестия ближних живущих получают отраду, когда за оных приносится жертва Ходатая, или творима бывает милостыня в Церкви: но сие полезно только тем, которые в жизни заслужили то, чтобы им сие после было полезно» (О вер. над. и люб. гл. 110).
Святый Григорий Двоеслов По Турк. сборн.: в беседах своих... представляет примечательный опыт действия молитвы и жертвоприношений за усопшаго, случившийся в его монастыре. Один брат за нарушение обета нестяжания, в страх другим, лишен был по смерти Церковнаго погребения и молитвы в продолжении тридцати дней; а потом из сострадания к его душе, тридцать дней приносима была безкровная Жертва с молитвою за него. В последний из сих дней усопший явился в видении оставшемуся в живых родному брату своему, и сказал: «доселе худо было мне, а теперь уже я благополучен; ибо сего дня получил приобщение///» (Бесед. кн. 4. гл. 55).
Но остережемся, чтоб после некраткаго священнослужения, не продлить слова до утомления. Для внимательных довольно сказаннаго, чтобы каждый подтвердил себе следующия, не незнакомыя, но нередко забываемыя правила:
Первое: молись за усопших с верою и надеждою милосердия Божия.
Второе: не живи сам небрежно, а старайся чистою верою и неотлагательным исправлением от грехов, упрочить себе надежду, что и за тебя, по твоей кончине, молитвы принесут душе твоей отраду, и помогут ей в достижении вечнаго покоя и блаженства в Боге, присно блаженном и препрославленном во веки. Аминь.
Источник
97. Слово по освящении храма Святаго Духа на Московском Даниловском кладбище
(Говорено сентября 25 дня; напечатано в Христианском Чтении 1832 года и в собраниях 1835, 1844 и 1848 г.)
1832 год
