Иов, Глава 4, стих 13. Толкования стиха

Жалобы Иова на свою судьбу вызывают друзей его На воз­ражения и долгия прения о причине страданий Иова. Первым возражателем выступает Елифаз .—Испросив себе позволение го­ворить, он обнаруживает свое изумление, что муж, который так часто успокоивал и утешал страждущих, мог теперь из­рыгнуть такия бурныя жалобы, когда уже сознание своих добро­детелей ручается ему за счастливую будущность (1-6). Он ссылается на опыт и указывает, что невинность всегда спасает человека от гибели; напротив, сила и насилие не могут защитить от гнева Господня. Это дает ему повод заключать, что, если бы Иов, был действительно праведен, то его пс постигли бы такия несчастия (7—12). В подтверждение этой мысли Елифаз ссылается на особенное откровение бывшее ему ночью, из кото­раго он узнал, что пред Богом, который замечает недо­статки даже в ангелах), нет невиннаго человека (13—18), и что бренные люди могли бы так же легко погибнуть от гнева Божия, как червь от дуновения ветра (19—21).

В пылу спора Елифаз, кажется, забыл, что все твари, каждая в своем чине, были добры зело, и ангелы обладают относительным со­вершенством. След., сделанное им заключение, что и ангелы не чужды недостатков, неправильно и вовсе не подтверждает той мысли, что Иов грешен, по самому несовершенству своей природы.—Впрочем Отцы Церкви (Афанасий В., Златоуст) объясняют это о падении ангелов.

Далее Елифаз описывает само это «сонное видение», которого он сподобился от Бога:

Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои. И дух прошел надо мною; дыбом стали волосы на мне. Он стал, – но я не распознал вида его, – только облик был пред глазами моими; тихое веяние, – и я слышу голос: человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего? (Иов. 4:13-17).

Святитель Григорий решительно продолжает обвинять здесь Елифаза в неискренности, развивая сравнение друзей Иова с еретиками. Все сказанное здесь, по убеждению Двоеслова, просто выдумка Елифаза, стремящегося таким образом сильнее воздействовать на Иова. Так, комментируя 14-й стих в версии Вульгаты: Страх объял меня и ужас, и все кости мои содрогнулись, Двоеслов пишет: еретики, «так как они стремятся казаться в своих учениях необыкновенными перед другими, прикидываются, что они как будто страшатся того, что измышляют» Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. V. 47. PL. 75. Col. 704C.. Поясняя стихи 15-й и 16-й (вновь в редакции Вульгаты): И когда дух прошел в моем присутствии, взъерошились волосы плоти моей; кто-то стоял, чье лицо я не узнал, Двоеслов также настаивает на том, что еретики, лишь ради того, «чтобы показать, что они познали непостижимое... говорят, что дух не останавливался в их присутствии, но проходил мимо; они прикидываются, что видели неизвестное лицо, для того чтобы они могли утверждать, что познали того, кого не может познать человеческий ум» Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. V. 48. PL. 75. Col. 704D..

Вместе с тем еретики, по убеждению святителя Григория, все же бывают способны говорить о Боге также и истинное, и возвышенное. Он не забывает и о том, что, будучи прообразами еретиков, Елифаз, Вилдад и Софар «не были бы друзьями такого мужа, если бы не узнали явно нечто от истины, так как они, хотя и ошибаются в оскорбительных нападках, однако в познании истины в целом они не колеблются» Там же. V. 49. PL. 75. Col. 705A.. Кроме того, даже и еретики, по свидетельству святителя Григория, зачастую «говорят кое-что истинное и возвышенное, но не потому, что они приняли это по вдохновению свыше, а потому, что они узнали это из своего состязания со Святой Церковью. Они приобретают их эти истины не для совершенствования совести, но для похвальбы знанием. Поэтому в большинстве случаев бывает, что они знают, как сказать возвышенное, но не знают, как жить по сказанному. Следовательно... из характера друзей Иова... очевидно, что они имеют не опытное ведение жизни в Боге, но ведение только самих слов истины» Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. V. 49. PL. 75. Col. 705B..

Помимо этого, по убеждению святителя Григория, из речи Елифаза делается очевидным, насколько же «большим было его знание о Божественном» – пусть даже горделивое, а отнюдь не святое и смиренное, пусть и не подкрепленное личным духовным опытом богообщения Там же. V. 49. PL. 75. Col. 705BC..

Именно поэтому святитель Григорий Великий считает необходимым предложить своим читателям возвышенное духовное изъяснение содержания речи Елифаза как прообразовательного ветхозаветного свидетельства о новозаветном опыте полноты богообщения христианских подвижников.

Позволю себе здесь достаточно подробное цитирование этих текстов святителя Григория, ибо они, по моему убеждению, являются одним из самых ярких и замечательных примеров древнего святоотеческого мистического богословия.

Прежде всего святитель Григорий обращается к содержанию 12-го стиха: «Дальше говорили мне тайное слово». Он поясняет его смысл так: «...Слышать скрытое слово означает сердцем принимать речения Святого Духа... Это дыхание Святого Духа... есть скрытое слово, так как его можно чувствовать, но оно не может быть выражено звуками речи. Когда же Божественное дыхание бесшумно возвышает ум, скрытое слово слышится, ибо слово Духа тихо звучит в ушах сердца» Там же. V. 50. PL. 75. Col. 705D-706B.. Именно в связи с этим, по убеждению Двоеслова, Елифаз и добавляет фразу, завершающую 12-й стих 4-й главы: И подобно вору ухо мое приняло потоки шепота его (Вульгата). Из образа этого тихого слова Духа Святого, Который, наполняя сердце христианского подвижника Своим животворным дыханием, бесшумно, даже как бы «молчаливо» глаголет, обращаясь к его внутреннему уху, у святителя Григория рождается очень яркий мистический образ «потоков Божественного шепота». Двоеслов пишет: «Ухо сердца принимает поток небесного шепота подобно вору, потому что вдыхающий его ум действуя скоро и скрытно – как будто вор, – познает утонченность внутренней речи Духа. Ибо если он не скрывается от внешних желаний, то не достигнет и внутренних. И он скрывается, чтобы слышать, и слышит, чтобы скрываться; и удаляется от видимого, чтобы видеть невидимое, и, исполняясь невидимого, совершенно презирает видимое. Должно заметить, что он Елифаз не говорит: «Подобно вору ухо мое приняло шепот его», но: потоки шепота его. Здесь подразумевается, что этот «шепот» «скрытого слова» является речениями внутреннего Божественного вдохновения. Выражение же потоки шепота, относится к первопричинам того, каким образом это вдохновение подается уму. Ибо Бог, когда тайно проникает внутрь нас, словно открывает потоки Своего шепота и таким образом достигает уха нашего восприятия. Иногда Он воздействует любовью, иногда страхом. Иногда Он показывает, насколько незначительно настоящее, и этим возбуждает любовь к желанию вечного. Иногда Он сначала открывает вечное, чтобы временное по сравнению с ним казалось ничтожным. Иногда показывает нам наши грехи и этим приводит нас к тому, чтобы мы скорбели даже о грехах других людей. Иногда представляет нашему взору грехи других и раскаянием чудесно исправляет нас от нашей испорченности. Итак, слышать «подобно вору потоки Божественного шепота» означает тонко и тайно познавать образы сокрытого Божественного веяния» Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. V. 51. PL. 75. Col. 706BD..

«Шепотом» святитель Григорий именует обращенное к христианам Божественное слово еще и потому, что – в рамках этого временного мира – знание о Боге неизбежно остается для человека ограниченным и прикровенным. По выражению Двоеслова, «Бог шепчет, так как не полностью себя открывает» Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. V. 52. PL. 75. Col. 706D.. И тем не менее христианин призван услышать, различить этот Божественный шепот, настойчиво вслушиваясь в его свидетельства о Промыслительной деятельности Бога в отношении мира и человека. Такое «вслушивание» осуществляется в том числе и посредством естественного Богосозерцания – через видение христианином славы Божией, зримо являемой как свидетельство о Создателе вселенной, в вещах и предметах тварного мира.

Почему же Бог именно «шепчет» нам о Себе, а не свидетельствует громко и прямо? Ныне Бог лишь чуть-чуть, лишь понемногу приоткрывает Себя нам в нашей земной жизни как раз по причине того, что человек – в его теперешнем состоянии падшести – попросту не способен встретиться с Ним лицом к Лицу, не в силах перенести мощи Его сияния, ибо свет Его превосходит возможность восприятия плотских существ. Некогда – в эсхатологической перспективе – слово Божие, обращенное к человеку, перестанет быть «шепотом» и преложится во властное и громкое слово, обращенное к жителям Небесного Иерусалима; именно тогда нам и откроется Сам Божественный Лик. Пока же это еще тихий шепот тайны, лишь прикровенное явление Божественного присутствия, воспринимаемое подвижником через некую «щель» богосозерцания. Святитель Григорий пишет обо всем этом так: «Доколе мы отягощены превратностью плоти, до той поры мы и не можем созерцать сияния Божественного могущества, пребывающего в неизменности собственной славы. Ведь взор нашей немощи не может вынести того, как луч Его вечности невыносимо сияет над нами. Ибо, когда Всемогущий Бог являет Себя нам как бы через щель созерцания, Он никоим образом не говорит, но шепчет, потому что Он хотя и не являет Себя полностью, однако все же открывает человеческому разуму нечто о Себе. Тогда же, когда откроется истинное явление Его нам, Он уже совсем не будет шептать, но будет говорить. Ибо это есть то, о чем в Евангелии глаголет Истина: Увидим Его, как Он есть (1 Ин. 3:2). Это же и Павел говорит: Тогда познаю, как и я познан (1 Кор. 13:12). Но ныне же до нас доносится Божественный шепот столь великими потоками, насколько многочисленны дела творения, которыми управляет Провидение. Ибо когда мы познаём все сотворенное, мы восхищаемся Творцом. Подобно тому как неторопливо стекающая вода стремится найти для себя русло, чтобы сойтись в единый большой поток, и, сходясь в нем, увеличивается настолько, насколько находит широкое русло, так и мы, в то время как усердно собираем воедино плоды познания Промысла посредством созерцания творений Его, словно открываем для себя потоки шепота Его. Так как посредством этого мы познаем то, что сотворено, мы восхищаемся могуществом Создателя; и посредством того, что нам становится известным, нам открывается то, что сокрыто. Ибо Он открылся нам как будто через звук: когда Он показывает нам Свои дела, которые мы призваны рассматривать и в которых Он тем или иным образом являет Себя. И, в то же время, Он открывает нам и то, насколько Он непостижим: ибо мы не можем созерцать Его так, как Он того заслуживает, не слышим голос Его, но едва слышим лишь только шепот. Ибо, так как мы не в состоянии совершенно исследовать то, что Им создано, справедливо сказано: Подобно вору ухо мое приняло потоки шепота его (Иов. 4:12; Вульгата). Лишенные радостей рая и подвергнутые наказанию слепоты, мы с трудом улавливаем потоки шепота, потому что даже удивительные дела Его мы оцениваем поспешно и поверхностно» Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. V. 52. PL. 75. Col. 707AC..

Однако центральной темой для святителя Григория – в его истолковании библейского рассказа о видении Елифаза – является все же не тема путей естественного богопознания христианина. Для Двоеслова здесь в первую очередь содержится ясное свидетельство о внутреннем таинственном опыте богообщения святых подвижников: опыте, которого они сподобляются в своих тесных кельях и в богопросвещенных сердцах. Такой опыт встречи с Господом, уподобляемый святителем Григорием «потокам Божественного шепота», в соответствии со словами Елифаза, приходит к подвижнику именно в страхе ночного видения, когда глубокий сон обычно охватывает людей (Иов. 4:13; Вульгата). Под состоянием сна святитель Григорий понимает здесь сон страстного начала в человеке, бездействие в нем любых земных устремлений и желаний, отступающих перед готовностью к возвышающему аскета внутреннему созерцанию – к восприятию Божественного, небесного См.: Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. V. 55. PL. 75. Col. 709C-710B..