Толкование на группу стихов: Иов: 39: 16-16
Стих 16. он жесток к детям своим, как если бы они были не его Иов. 39:16.
17. Ибо тот, которого благодать милосердия не оросила слезами, смотрит на своего ближнего, как чужак, даже если он сам родил его к Богу. Без сомнения все лицемеры, в то время как они направлены на внешние объекты, становятся нечувствительными внутри, и в то время как они ищут своего, в каждой вещи, которую они делают, они не смягчаются любым состраданием милосердия к чувствам их ближнего. Как переполнен нежности был Павел, когда он с трепещущим о своих детях сердцем, с большим теплом любви, говорил: мы живы, когда вы стоите в Господе. И, Бог свидетель, как я хочу чтобы вы все были во Христе Иисусе 1 Фес. 3:8. Римлянам он также говорит: Бог свидетель, Которому служу духом моим в благовествовании Сына Его, что непрестанно о вас всегда в молитвах моих, прося, любым путем, но в ближайшее время, у меня сложилось бы путешествие по воле Божьей, чтобы прийти к вам; Я очень хочу увидеть вас Рим. 1:9-11. Он говорит также к Тимофею: я благодарю моего Бога, Которому служу от прародителей в чистой совести, что непрестанно вспоминаю о тебе в молитвах моих днем и ночью желая видеть Тебя 2 Тим. 1:3-4. Он говорит также, указывая свою любовь к Фессалоникийцам: Мы же, братия, быв разлучены с вами на короткое время лицем, а не сердцем, тем с большим желанием старались увидеть лице ваше 1 Фес. 2:17. Кто под тяжестью жестких гонений все же тревожился за безопасность своих детей, добавил: и послали Тимофея, брата нашего и служителя Божия и сотрудника нашего в благовествовании Христовом, чтобы утвердить вас и утешить в вере вашей, чтобы никто не поколебался в скорбях сих: ибо вы сами знаете, что так нам суждено 1 Фес. 3:2-3. Он говорит также к Ефесянам: я желаю, чтобы вы не унывали в моих ради вас скорбях, которые суть ваша слава Еф. 3:13. Вот, в разгар своих невзгод он увещевает других, и на примере того, что он сам выносит, он укрепляет других. Он не забыл своих детей, подобно страусу, но очень испугался, что его ученики, наблюдая так много уколов гонения на их проповедника, отнесутся с презрением к вере, против которой восстали бесчисленные страдания. И поэтому он чувствовал меньше боли в мучениях, но больше боялся за своих детей, боялся, что их отвернут его мучения. Его не сильно мучили раны его тела, в то время его гораздо сильнее мучили раны сердца в страхе за его детей. Он сам, терпеливо перенося раны мучений, и утешая своих детей, залечивал раны, нанесенные сердцу. Мы видим, следовательно, что милосердие приводит к страху за других, даже в разгар своих горестей. Мы видим, что благодаря милосердию в нем, он искал что-то на благо своих детей даже среди своих потерь, и охранял, даже сам находясь в крайнем состоянии, твердость духа в тех, кто был рядом с ним.
18. Но лицемеры не знают этих недр милосердия. Потому что, чем больше их ум освобождается от внешних субъектов по мирской похоти, тем более он становится закаленным в своем неимении внутренней привязанности. И это замороженное оцепенение не смягчается любовью; и не может изучить себя, потому что он стремится не думать о себе. Ибо разум не может думать о себе, когда он, как бы, вне дома. И он не в состоянии чувствовать себя как дома в себе, потому что многие похоти толкают его во вне, и многие объекты во вне отвлекают его от себя; и рассеивается он, и падает все ниже, хотя при собранной силе он мог бы вырасти, если бы пожелал, к самым большим высотам.
19. Потому ум в истине, ибо сдерживается охранником строгой дисциплины от скачков в желаниях всех видимых объектов, уплотняется в себе и собирается весь внутри; и только находясь внутри видит, как он должен вести себя по отношению к Богу или к своему ближнему, потому что не оставляет ничего себе. И чем больше он удаляется и удерживается от внешних объектов, тем больше он увеличивается и возгорается внутри; и чем больше он горит внутри, тем ярче он светит для обнаружения пороков. Потому, в свое время, умы святых людей, собираясь в себе, обнаруживают даже тайные пороки других замечательной и проникающей остротой зрения. Потому хорошо сказано пророком Иезекиилем: И простер Он как бы руку сверху, и взял меня за замок головы моей, и поднял меня дух между землею и небом, и принес меня в видениях Божиих в Иерусалим ко входу внутренних ворот, обращенных к северу, где поставлен был идол ревности, возбуждающий ревнование Иез. 8:3. Что представляет собой замок головы, если не мысли ума, собранные вместе, чтобы не рассыпаться и не разбегаться, но оставаться связанными дисциплиной? Рука поэтому простерлась сверху, и пророк был поднят за замок головы; потому что, когда наш ум собирает себя по бдительности, небесная сила поднимает нас вверх от низменных вещей. Поэтому он хорошо говорит, что он был вознесен между землей и небом; потому что каждый святой человек, когда живет в смертной плоти, не в состоянии еще действительно полностью принять небесные объекты, но уже отказывается от тех, которые низменные. Но он был перенесен в виденье Бога в Иерусалим, потому что на самом деле каждый, кто делает успехи через рвение милосердия, видит Церковь. Он также хорошо добавил: ко входу внутренних ворот, обращенных к северу: без сомнения, потому что, в то время как святые люди смотрят через внутреннее созерцание, они обнаруживают больше зла, чем добра, происходящих даже в Церкви. И они поворачивают свой взгляд на север, то есть, налево от солнца, потому что они греются в милосердии против морозов грехов. И он также истинно приобщает: где поставлен был идол ревности, возбуждающий ревнование. Ибо, когда они видят грабеж и беззаконие, совершенное в Святой Церкви, некоторые, кто верен только по внешнему виду, что еще они видят, если не кумира в Иерусалиме? И это называется идол ревнования, потому что это ревность небес восстает против нас: и поражает нечестивых так же сурово, как ласково Искупитель любит нас.
20. Лицемеры, поэтому, поскольку они не собирают свои мысли внутри, не поднимаются за замок головы. И когда было такое, чтобы те, кто не знает свои собственные ошибки, обнаруживали бы правильно недостатки тех, кто зависит от них? Поэтому они мертвы для небесных вещей, для которых они должны гореть, сжигая тревогу о земных объектах, к которым они намертво привязаны. Ибо часто, отбросив заботу о своих детях, они готовят себя к опасностям земного труда, пересекают моря, выступают с трибун, нападают на князей, врываются во дворцы, сражаются с другими людьми, и защищают с кропотливой бдительностью их земное достояние. И если кто-то случайно скажет им: зачем вы, которые оставили мир, действуете таким образом? они сразу ответят, что они боятся Бога, и что поэтому они трудятся с таким рвением в защите их вотчины. Отсюда хорошо добавлено еще больше о глупом труде этого страуса:
Стих 16. Он трудится напрасно; Нет страха, который бы заставил его Иов. 39:16.
21. Там они дрожали от страха, где нет страха Пс. 13:5. Ибо вот он, приказ голосом Бога: и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду;. Мф. 5:40. И снова: и от взявшего твое не требуй назад Лк. 6:30. Апостол Павел также, когда он желал своим ученикам презирать окружающий мир для того, чтобы иметь возможность сохранить тех, которые находятся внутри, увещевает их, говоря: И то уже весьма унизительно для вас, что вы имеете тяжбы между собою. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? для чего бы вам лучше не терпеть лишения? 1 Кор. 6:7. А лицемер, накинув одеяние святости, отказывается от увешивания своих детей, и стремится защитить, любыми путями, все его временные приобретения. Он не боится испортить сердца своим примером, но боится потерять свое земное достояние, как будто по неосторожности. Его ученик впадает в ошибку, и все же сердце лицемера не ранено скорбью. Он видит тех, кто зависит от него, погруженными в беззакония, и проходит мимо этих вещей, как будто он не слышит их. Но если он чувствует, любую временную потерю, слегка нанесенную ему, вдруг вырывается из сокровенных недр его души гнев мести. Его терпение тут же разбито; горе его сердца мгновенно выходит в словах. И он с невозмутимостью переживает потерю души, но спешит, в смятении чувств, чтобы отбить потери временных вещей, и он действительно показывает всем, этим свидетельством его эмоций, что он любит на самом деле. С большей серьезностью оборона осуществляется там, где сила любви сильнее. Чем более он любит земное, с тем большим усилием он боится быть лишенным земного. Мы проверяем силу чувств по отношению к любой вещи только тогда, когда мы теряем ее. То, чем мы обладаем без любви, теряется без боли. Но о тех вещах, которые мы горячо любим, когда обладаем ими, мы вздыхаем тяжело, когда теряем их. Но кто может не знать, что Господь создал земные вещи для нашего использования, но души людей для Него? Человек, таким образом, осужден любить себя больше, чем Бога, который защищает те вещи, которые принадлежат ему и пренебрегая теми, которые принадлежат Ему. Лицемеры не боятся потерять те вещи, которые принадлежат Богу, то есть, души людей, и, как будто собираясь отчитываться перед строгим судьей, боятся потерять те вещи, которые их собственные и проходящие вместе с миром. Как будто они обрадуют Его, сохраняя бессмысленные и ненужные вещи, потеряв те, которые необходимы в вечной жизни. Мы хотим иметь в этом мире, но вот Истина восклицает: Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником Лк. 14:33.
22. Как тогда может истинный христианин в споре защищать эти земные блага, которыми он не может обладать? Когда мы теряем, поэтому, наши земные вещи, мы облегчаем великое бремя в этом путешествии по жизни, если хотим следовать за Богом. Но когда необходимость этого же путешествия накладывает на нас заботу о владениях, некоторые лица с радостью отдают их, как только кто-то хочет их захватить, но другие, стараются их защитить, и даже без милосердия, стараются захватить то, что им не принадлежит. Мы должны больше бояться за тех и сочувствовать тем, кто грабит нас, чем быть готовы к защите ненужных вещей. Из-за этих вещей мы теряем жизнь вечную и умираем, если они не были у нас забраны. И кто может не знать, что мы должны любить вещи, которые мы используем, меньше, а то, что мы сами есть, больше. Итак, если мы говорим с грабителем, мы теперь не станем отстаивать для себя те вещи, которые временны, а, в милосердии, будем говорить для него о тех вещах, которые вечны.
23. Но мы должны тщательно следить, чтобы алчность не развивалась в нас от страха необходимости, и чтобы запрет на нее возгорелся ревностью, и не вносил ненавистного раздора. Ибо в то время, как мир с нашим ближним рвется в наших сердцах ради земного блага, оказывается явно, что нашу собственность мы любим больше, чем нашего ближнего. Ибо если у нас нет милосердия даже к нашим ближним, которые ограбили нас, мы обкрадываем себя сами больше, чем любой вор, и опустошаем себя более смертельно, чем любой другой может сделать; потому, отказавшись, по собственному желанию, от благословения любви, мы теряем для себя то, что внутри. А через кого-то другого мы можем потерять только то, что внешнее. Но лицемер не знает эту форму милосердия; он предпочитает земное небесным владениям, он воспламеняет себя с бешеной ненавистью в глубине его души, против того, кто посягает на его временные владения.
24. Но это должно быть известно, что есть некоторые, которых мать Церковь терпит, вскармливая их в лоне милосердия, и которых она будет нести в духовном возрастании, несмотря на то, что они иногда одевают одеяние святости, но еще не могут достичь ее совершенства. Их рост не от духовных даров, и они помогают тем, кто связан с ними, в сохранении земных благ, а иногда в гневе защищают эти блага. Но мы не должны верить, что эти люди попадают в число лицемеров, ибо одно дело грешить от немощи, а другое от злобы. Существует поэтому разница между этими людьми и лицемерами: одни, в сознании собственной немощи, предпочитают быть обличаемы всеми за их ошибки тому, чтобы их хвалили за притворную святость. Но есть другие, которые уверены, что делают неправильно, и все же от суждений людей гордятся в мнимой святости. Одни не боятся показаться нечестивыми, не совершая добродетельного действия, пока не будут уверены, что на такое действие есть Воля Небес; но другие никогда не размышляют, что они делают, и пекутся только о том, как благодаря действию они могут понравиться людям. Одни, по мере их понимания, борются за мотивы и причины Божьих законов даже в вещах мира; но другие переносят причины и мотивы мира даже в служение Богу, потому что в самый разгар святых дел, которые они делают самовольно, они стремятся не к своему преобразованию, а к дыханию аплодисментов окружающих.
25. Когда же мы видим людей защищающих мирские интересы страстно или неумеренно, мы должны порицать эту вину милосердно, и, ни в коем случае, не доводя до отчаяния их своим порицанием. Потому что часто существуют в одном и том же человеке определенные точки порицания, которые являются очевидными, и хорошие качества, которые лежат скрытые. А в нас самих наши хорошие качества часто исходят открыто, а те, которые являются предосудительными, скрыты. Следовательно, таким образом, наша гордость ума должна быть унижена, потому что их слабость всем известна, а наша - секрет. И снова, их сильные стороны скрыты, а наши – разглашены и обнародованы. Поэтому те, кого мы порицаем в их открытой слабости, пусть также сразу получат и поклон от нас за их скрытые достоинства, и если наше собственное сознание приподнимется, видя их открытую слабость, пусть мы заставим себя сразу склониться в смирении, помня о собственной скрытой немощи. Некоторые люди часто повинуются многим заповедям, и не могут выполнить только несколько; мы же проходим мимо многих, а выполняем только некоторые. И часто бывает, что, когда мы видим, как другие пренебрегают заповедью, которую мы сами чтим, наш ум сразу возвышает себя с гордостью, забывая, сколько заповедей он не выполняет, в то время как чтит только некоторые. Поэтому необходимо для нас в тех случаях, когда мы обличили других, сразу сбить гордость нашей тревожной мысли. Ибо если наш ум решает, что он более возвышен, чем другие, руководствуясь, как это было, примером обличения других, он смертельно падает вниз. Но чтобы объяснить, почему лицемер оставляет небесные вещи и труды ради этой земли, к описанию страуса приобщается:
