Толкование на группу стихов: Иов: 36: 18-18
Стихи 18-21. Пусть гнев не преодолеет тебя, пусть он никого не угнетает, и пусть множество мест не нагибает тебя. Оставь свое величие без скорби и всю мощь в силе. Не продлевай ночь, дабы люди могли подняться к ним. Берегись того, что ты уменьшаешь не беззаконие, ибо ты начал следовать ему после несчастья. Иов. 36:18-21.
72. В большинстве рукописей мы находим слово «дары» лат. “donorum”, но в некоторых из них, более древних, мы находим слово «места» лат. “locorum”. Но, так как выражение «Пусть множество даров не свернет тебя с пути» не нуждается в объяснении, мы по праву полагаем, что это выражение должно быть в меру изложенным и может быть объяснено с некоторой долей сложности. Но гордыня, которая произнесла эти слова, показала, насколько высокомерными они являются. Но, так как мы сказали, что Елиуй представляет тип высокомерных людей, а благословенный Иов – избранных, если мы проанализируем их более детально, мы покажем, насколько они похожи на надменных людей внутри Церкви даже сейчас. Святые люди размышляют над деяниями других людей, даже если они пустяковые, и проливают свет на свои деяния, даже если они велики. Но высокомерные люди, с другой стороны, освещают деяния других людей, даже если они велики, и размышляют над своими деяниями, даже если они пустяковые и, в целом, они считают правильными даже свои собственные проступки, но не перестают считать плохими хорошие качества других. Ибо, пока они стремятся к своей собственной славе, они лукаво желают, дабы любая добродетель, которая совершается другими, должна быть названа беззаконием, а весомое доброе деяние они превращают в пятно вины. Ибо часто, когда они видят, что зло жестоко наказывается Церковью, они несправедливо заявляют, своего рода, жалобы, что страдают невинные, и они называют красоту этого порядка беззаконием. Когда Елиуй, представляя высокомерных, как будто убеждал Иова: Пусть гнев не преодолеет тебя, пусть он никого не угнетает. Ибо, что бы ни совершалось Святой Церковью с осуждением дисциплины, надменные люди считают это эмоцией гнева. И потому что из-за их желания похвалы людей, они всегда стремятся казаться добрыми, они считают, что никого нельзя исправлять со всей строгостью и серьезностью. А так же, как мы уже наблюдали ранее, они полагают, что те являются угнетенными, кого воздержали от греха против их воли, даже праведные правители.
73. Но Господь есть причина того, что Святая Церковь вознеслась на вершину религиозной власти во всех частях мира; а они нападают, они приписывают к греховной гордости эту самую светскую власть, которую Церковь вершит правильно. Когда Елиуй добавляет, говоря: и пусть множество мест не нагибает тебя. Как будто бы было сказано устами надменных людей Самой Святой Церкви, желающих сохранять ее смирение больше, чем процветание. Потому что ты повсюду рассматриваешься с почтением веры, будь готов к тому, что ты не будешь восхищаться этой властью “fascibus” или “fastibus” – лат. – близко, которая дарует почести. Ибо они видят некоторых людей, которые, под видом религии, возгордились грехом гордыни, и ту вину, в которой их справедливо обвиняют, они несправедливо возлагают против всех. Вовсе нет, учитывая в частности, что есть люди внутри Церкви, которые знают, как осуществлять временную власть правильно, хотя и презирая ее, и они любят и ждут с нетерпением вечных наград с огромным желанием – те, кто может выполнять свои обязанности на высоком посту, который был предназначен для них, а также тщательно выполнять свое призвание внутреннего смирения; поэтому они и не пренебрегают взятыми на себя обязанностями в своем внутреннем смирении, и, снова, их смирение не превращается в гордыню по причине их положения. И, если, все же, возможно, внутри Церкви есть люди, которые служат не Богу, а своей собственной славе, под прикрытием религии, Церковь пытается строго исправлять их, если возможно, или, в противном случае, выносить их с терпением. И, исправляя их, Она обнимает их, как своих детей или, через терпение, она преследует их, как Своих врагов. Ибо Она знает, что жизнь праведных поражается их гордостью; Она знает, что любой грех, совершаемый беззаконием таких людей, становится обвинением против Нее. Но Она меньше боится нести вину за чужие грехи, ибо Она знает, что даже Ее Глава вынес такие же неправедные деяния. Ибо написано о Нем: «И к злодеям причастен был» Ис. 53:12. И о Нем было сказано снова: «Но Он Сам взял на Себя наши немощи и Сам понес наши печали» Мк. 15:28; Ис. 53:4. Пусть тогда надменные люди продолжают свой путь и самим своим определением нечестивых осаждают жизнь невинных. Церковь избранных знает, как справляться с деяниями одних и со словами других, и как обращать разум нечестивых, справляясь с ними. И, даже если они не способны быть обращенными, Она терпеливо переносит их позор. Ибо Она полагает, что это обеспечит Ей двойную награду, если Она презирает внешние благодетели тех, из-за чьей жизни она страдает внутри.
74. Но, следует отметить, что он не говорит: Пусть множество мест не вознесут тебя, а: Пусть множество мест не нагибает тебя. Ибо каждый, кто возвышается в этом мире, сходит с пути этим самым своим возвышением, потому что, когда он возвышает себя внешне, он падает внутри. Поэтому, Елиуй, видя падение сердца в гордости, говорит: Пусть множество мест не нагибает тебя. Как будто бы он говорил Святой Церкви голосом надменных людей: Берегись! Не отвлекайся от Своего внутреннего намерения, если Ты возвысилась почитанием целого мира.
...
МОРАЛЬНОЕ ТОЛКОВАНИЕ
78. Каждый, от кого требуется исправлять пороки других, должен, в первую очередь, внимательно посмотреть на себя, дабы, наказывая прегрешения других, он сам должен преодолеть свое стремление к наказанию. Ибо яростный гнев, под видом правосудия, часто разрушает разум; и, пока он кажется рвущимся к справедливости, он получает ярость своего гнева и считает, что поступает справедливо, чтобы его злой гнев не диктовал. Также он часто преступает пределы наказания, потому что он не сдерживается мерой правосудия. Ибо это правильно, когда мы исправляем пороки других, мы вначале должны измерить свои собственные; что разум должен сначала прекратить светиться своим собственным теплом, ему следует контролировать в себе импульс своего рвения со спокойной уверенностью “aquitate” – лат. - несомненно, дабы мы сами не грешили в исправлении грехов, если мы поспешили с безрассудной яростью наказывать пороки, и пусть мы – те, кто решают об одном пороке, наказывая его неумеренно. Ибо затем следует не исправление, а, скорее, угнетение преступника, если в наказании наш гнев простирается дальше, чем виновный того заслуживает. Ибо, в исправлении ошибок, гнев должен находиться под контролем разума, а не его хозяина, дабы не взять на себя инициативу в совершении правосудия, как будто бы подавая направление; и следовать за ним, как будто бы повинуясь направлению; и исполнять, как исполнитель, тот приговор, который был оглашен, а не идти первым, как оглашающий его. Таким образом, по праву было сказано: Пусть гнев не преодолевает тебя, дабы никого не угнетать. Потому что, именно, тот, кто стремится исправить, одолеваемый гневом, угнетает до того, как исправляет. Ибо, пока он более воспален, чем он должен быть, он бросается в огромную жестокость, под предлогом справедливого наказания. И так часто случается по той причине, потому что в сердцах правителей очень мало намерений любви только к одному их Создателю. Ибо, пока они желают многого в этой жизни, их отвлекают бесчисленные мысли. И, когда они внезапно обнаруживают недостатки своих подданных, они не способны судить их справедливо, в соответствии с Богом, потому что они не могут быстро вернуться на высоту строгости, их сердца рассеиваются в переходных заботах. Таким образом, они обнаруживают тем менее охотно, когда они в состоянии отвлечения, тот баланс умеренности для наказания грехов, чем меньше они ищут его во времена их спокойствия. Поэтому, когда Елиуй говорил: Пусть гнев не преодолевает тебя, дабы никого не угнетать, и, дабы выражения причины несправедливости и пересиливания гнева были одинаковыми, он сразу же добавил: Пусть множество мест не нагибает тебя.
79. Мы уклоняемся в стороны и уходим в другие места так часто, как много забот нас отвлекают. Ибо, как тело занимает место в физическом пространстве, так каждое намерение мысли занимает место в разуме. И если, в то время как приятная мысль забегала туда-сюда, и разум оказался приятно занят какой-либо своей восхитительной мыслью, он, как бы, ложится отдыхать в этом определенном месте. Или, как часто бывает, как бы охваченные усталостью, мы бежим от мысли к мысли, и мы переносимся усталым умом от места к месту. И как много мыслей возникает и рассеивает единство добрых намерений, столько же и мест появляется, в которых спотыкается и падает возвышенность ума. Ибо ум будет стоять в праведности, только если он уцепится всеми силами за одну мысль, за которую он должен. Ум будет стоять в праведности, если он не будет от своих бесчисленных движений падать вниз, в зыбкую изменчивость. Но если он сейчас вбирает эти вещи, и тянется за следующими, он уклоняется в стороны через множество мест от своего состояния устойчивости в праведности; и, хотя он, как бы, расширяет себя через многое другое, он тем самым отделяет себя от той одной единственной цели, которой он должен придерживаться. Но эта привычка изменчивости стала природной для нас со времен вины первородного греха. Ибо, когда ум стремится стоять сам по себе, он, так или иначе, уходит от себя, не зная этого. Душа человека отталкивается импульсом отвращения от каждого объекта, к которому она направляет свои мысли. Сначала она охотно ищет предметы, чтобы думать о них, и, находя, вдруг начинает чувствовать отвращение от тех предметов, которые она искала, и это, как бы, приучает ее, что, где бы она ни оказалась, пребывание в покое все равно зависит от чего-то другого в другом месте. Но на самом деле, это зависит только от Него, Того, Кем она была создана. Она была создана искать Бога, а любая вещь, которую она находит под Ним, меньше, чем Он; и потому то, что не есть Бог, справедливо не удовлетворяет ее. Поэтому разум рассеивается туда и сюда, и отворачивается, как мы уже говорили, под импульсом отвращения, от других объектов, за то, что с нетерпением желая удовлетворения, он ищет то место, где можно отдохнуть; но он теряет, таким образом Того Единственного, Кто его бы удовлетворил. И душа потому бредет через многие объекты, чтобы, по крайней мере, хоть как-то пресытиться их количеством, поскольку их качеством она удовлетвориться не может.
80. Но святые люди, тщательно наблюдая, следят за собой, чтобы не отделиться через изменчивость от объекта своих мыслей; и, поскольку они хотят быть вечно неизменными, они тщательно ограничиваются только мыслями любви к Богу. Ибо, в созерцании своего Творца, они надеются получить такую же неизменчивость ума, чтобы потом никакая изменчивость не рассеивала их мысли, чтобы их мысли всегда продолжались без каких-либо различий в себе. И поэтому они стараются в настоящее время, с трудом, подражать этому, чтобы впоследствии они получили эту радость, как дар. К этому неизменчивому состоянию пророк пришел в добродетели любви, когда говорил: Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем Пс. 26:4. Этого единства Павел придерживался в своем намерении, когда говорил: Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе. Флп. 3:13-14. Ибо, если есть какие-либо человеческие слабости в их сердцах, суровый осмотр быстро выявляет их, и когда их мысль начинает блуждать, еще как будто играючи, они сразу же берут ее в узду мужественного управления. Потому они сразу собирают их рассеивающийся ум и направляют его, насколько они способны, в одну мысль. Потому, когда положение ума склоняется к изменчивости мыслей, справедливо сказано Елиуем: пусть множество мест не повернут тебя в сторону Иов. 36:18.
81. Но часто бывает так, что разум праведника стоит твердо в крепости своей решительности, пока он восстанавливается от разных изменений и подавляет все ненужное, что возникает внутри; он поражен той самой славой своей собственной правоты, и возвышается гордостью, рассматривая себя. Ибо тот, кто совершает великие деяния, хоть и может смиренно о себе думать, все же знает, что его деяния велики. Ибо, если он не знает, что они велики, он, несомненно, мало следит за ними. И, пока он пренебрегает тем, что за ними нужно следить, он, либо достигает в них меньшего успеха, либо теряет их в целом. Поэтому, необходимо знать наши добрые дела, дабы охранять их; от самого знания о них открывается путь к нашей гордыни, и рука греха, чьим разрушением они вырываются и падают в сердце того, кто совершает их. Но это все происходит по чудесному устроению, когда наш Творец страдает из-за разума человека, который возвысился процветанием и он будет сражен внезапным искушением, дабы он смог в немощи рассмотреть себя более справедливо, и мог бы спуститься уже улучшенным с высокомерия гордости, со своими добродетелями. Далее по праву приобщается:
