Толкование на группу стихов: Иов: 31: 28-28
Стих 26-28. Если я смотрел на солнце, когда оно сияет, или на луну, как она шествует в яркости, и радовалось сердце мое тайно, и если поцеловал я свою руку своими устами; что было бы большое беззаконие и отрицание Всевышнего Бога Иов. 31:26-2811.
6. Не существует никаких сомнений, что оба эти светила, которые должны служить человеку, называются «хозяева неба». И в поклонении которым, мы знаем, многие пали, о чем и Писание свидетельствует: а где это написано, и поклонялись всему воинству небесному 4 Цар. 17:1612, и потому, что солнце и луна видны и для того, чтобы одним путем приносить пользу, но по-другому служат объектом поклонения, и потому, что их приверженцы действительно поклоняются им, благословенный Иов рассказывает, что никогда «смотря на солнце и луну», его сердце не радовалось. Он также не целовал руку свою устами. В действии «целовать», что еще, показано, если не благодарность обожания? И которое, если бы он когда-либо его делал, он называет «большое беззаконие и отрицание Всевышнего Бога». Но после того, как он явил себя удостоенным таких великих высот добродетельных качеств, почему он теперь говорит так странно, специально показывая, что он не «обожал солнце и луну?» Потому это заслуживает особого внимания, что после того как он свидетельствует о том, что он не полагался на золото, и не радовался великим богатствам, он еще переходит к вещам более высоким, чтобы он мог научить нас тем более, чем более точно он говорит вещи, касающиеся себя. Потому он говорит: Если я смотрел на солнце, когда оно сияет, или на луну, как она шествует в яркости, и радовалось сердце мое тайно. Что обозначает слово «смотрел» в этом отрывке, если не «смотреть с желанием»? Потому псалмопевец говорит: если бы я видел беззаконие в сердце моем, Господь не услышит Пс. 65:1813, это же беззаконие, безусловно, никогда не могло попасть в уста, если бы не было сначала «рассмотрено в сердце». Но одно дело видеть в смысле решения, а другое дело видеть в смысле желания. Таким образом, благословенный Иов, рассказывая, что на солнце, когда оно сияет, или на луну, как она шествует, он никогда не смотрел, показывает нам, что он не стремился за внешним светом теперешней жизни. Как будто после презрения к своему земному изобилию, он ясно сказал нам: «я должен сказать, что я никогда не только вовсе не радовался золоту, но и телесному свету сам по себе никогда не радовался». Ибо святые, после того, как они сводят на нет все наслаждения настоящей жизни, от сладости света внутреннего, отрывают ум от света внешнего, как будто от темноты; и они стремятся внутрь себя, чтобы не увлекаться прелестями этого света, который светит внешне. Ибо, если видимый свет будет неосторожно восхвален, сердце ослепнет для невидимого света, потому что в той мере, в какой душа изливается, глядя во внешнее, в тем большей мере она отходит от внутренних отношений. Потому, все мудрые сердцем, чтобы их телесные чувства не могли слишком пасть на вещи внешние, постоянными усилиями собирают себя во внутреннем тайной дисциплиной собственной охраны, чтобы они могли находиться тем более внутри, чем менее они изливают себя на внешнее. Таким образом, такой сильной дисциплиной он связал себя в глубине своего сердца, который избегал желаний внешней жизни, и сказал: дня человеческого я не желал, Ты знаешь Иер. 17:1614. То же самое, что пророк выразил словами: дня человеческого я не желал, Ты знаешь, благословенный Иов объявляет в отношении самого себя, другими словами, говоря: Если я смотрел на солнце, когда оно сияет, или на луну, как она шествует в яркости, и что не «радовалось сердце его тайно», безусловно, потому что он не мог «радоваться» тем вещам, которые он «видел» без желания радости.
