Иов, Глава 27, стих 3. Толкования стиха

Когда друзья Иова замолчали, Иов стал возвышать свою речь и стал клясться пред друзь­ями, что пазывая себя невинным, он говорил сущую правду, тогда как они неправы, подозревая его в тайных грехах (27, 1—7). Они могут убедиться в этом и из того, что он обращается к Богу с молитвой и от Него ждет себе облегчения, чего, конечно, не сделал бы тайный преступник (8—12). Иов согласен с друзьями, что жребий нечестиваго несчастен, что как его семейству, так и его имуществу, и наконец ему самому угрожает гибель (13—23); но он убеж­ден, что судьбы людей представляют много недоведомаго

С 13 ст. и до конца этой главы речь Иова заключает мысли со­вершенно несходныя с прежними его мыслями. Как но содержанию, так и но выражению, это скорее мысли Софара, чем его (Ср. 27,13=20,,29 и всю главу). Поэтому некоторые толкователи думают, что здесь идет речь Софара до конца 28-й гл.; этой речи у Софара по нынешнему тексту недо­стает. Но такое мнение ни на чем не основано. Иов мог сам привести в своей речи слова своих друзей; мысли же выраженныя в 28 гл., со­ставляют лучшее доказательство неисповедимости промысла Божия в судь­бах человека, которую постоянно исповедовал Иов.

Иов продолжает свою речь, которую здесь уже можно рассматривать не столько как обращенную к Вилдаду, но скорее – ко всем трем друзьям.

В первой части этой своей речи (Иов. 27:1-7) Иов клятвенно утверждает: он абсолютно искренен в убежденности, что не знает за собой никакого греха, что он подлинно непорочен в очах Божиих. Иов никогда не согласится признать себя виновным в каком-либо грехе, пока жив. Иов решительно говорит друзьям, что не считает сколь-нибудь справедливыми адресованные ему упреки. Тот из них, кто будет настаивать на вине Иова, сделается в его глазах нечестивцем и беззаконником.

И продолжал Иов возвышенную речь свою и сказал: жив Бог, лишивший меня суда, и Вседержитель, огорчивший душу мою, что, доколе еще дыхание мое во мне и дух Божий в ноздрях моих, не скажут уста мои неправды, и язык мой не произнесет лжи! (Иов. 27:1-4).

Комментируя слова Иова жив Бог, лишивший меня суда, и Вседержитель, огорчивший душу мою (Иов. 27:2), святитель Григорий Великий подчеркивает: Иов уверен, что источником его несчастий является воля Самого Творца, Его несправедливо карающая сила. Причину собственных бед страдалец видит отнюдь не в сатане, а именно в Боге. Святитель Григорий пишет: по убеждению Иова, то, что им «испытывается, свидетельствует, что претерпевается оно не случайно, но Божиим раздаянием; и не искусителю своему приписал он силу горечи, но Творцу». Святитель Григорий поясняет, что Иов здесь не прав. Но вместе с тем действительно – именно Бог по Собственной воле зачастую попускает сатане нападать на праведников. Двоеслов говорит: если диавол «не получит... от Творца нашего силу, то ни за что не улучить ему момента для искушения». Конечно же намерение сатаны враждебно Богу и Его святым, а воля «диавола неправедна». И все же, поскольку именно через нападения бесовских сил на святых в них и рождается еще большая духовная крепость и возрастает их совершенство, сила диавола парадоксальным образом оказывается «праведна попустительством Божиим... Ведь по собственному почину неправедно жаждет он сатана искушать каждого, но те, кого он преследует, должны быть искушаемы не иначе, ежели праведно попускает Бог». Итак, «сила в диаволе праведна, а воля неправедна. Ибо говорится, что дух этот зол посредством его собственной негоднейшей воли, и тот же дух – получает власть от Бога – через воспринятую праведнейшую силу». Тем самым, именно по причине происходящей через искушения сатаны пользы для святых, «даже если неистовствует враг, жаждущий погубить праведных, ...Творец... попускает ему до некоторой степени быть крепким...» Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. XVIII. 2. PL. 76. Col. 39D-4OB. Русский перевод в приложении к работе: Петров В. Педагогика Григория I Великого в 16 и 18 книгах Морали. С. 117.

В версии Вульгаты 4-й стих 27-й главы выглядит несколько иначе, чем в синодальном переводе: не скажут уста мои неуравновешенного, и язык мой не замыслит лжи (Иов. 27:4; Вульгата). Это позволяет святителю Григорию Великому отметить, что Иов не только не совершал греховных поступков, но и не имел зла даже в мыслях, то есть не согрешил ни словом, ни помышлением. Как отмечает Двоеслов, «есть большая разница между тем, что он говорит не скажут уста, и тем, что добавляет язык мой не замыслит лжи. Иногда замыслить ложь – хуже, чем ее сказать, потому что по большей части произносится она от безудержности, а вот замышляется в силу осознанной порочности» Святитель Григорий Великий. Moralia in Job. XVIII. 5. PL. 76. Col. 40C. Русский перевод: Библейские комментарии. Книга Иова. С. 164.. Тем самым здесь вновь подчеркивается особая чистота Иова, который не имел абсолютно никакой нравственной вины в очах Божиих.