Книга Екклеcиаста, Глава 2, стих 3. Толкования стиха

Какое место занимает по отношению к вину мудрый Соломон, это видим мы в 3-м стихе 2-ой главы Экклезиаста, где он говорит: Вздумал я в сердце моем услаждать вином тело мое и, между тем как сердце мое руководилось мудростью, придержаться и глупости, доколе не увижу, что хорошо для сынов человеческих, что должны они делать, пока они живут под небом”. То, что мудрый Соломон считает необходимым, чтобы составить себе беспристрастное понятие о том, что составляет благо для человека, и чтобы постигнуть, что такое глупость, это должно быть рекомендуемо еще и сегодня (и, может быть, сегодня в особенности) тем, которые призваны и воображают себя призванными быть вождями и учителями. Но особенно необходимо рекомендовать это, как уже замечено, таким людям, которые задаются целью писать по алкогольному вопросу. Подтверждение этого мы находим во 20-й гл. 1-м ст. притчей Соломона, где говорится: „Вино — глумливо, сикера — буйна; и всякий, увлекающейся ими, неразумен” (Притч. 20:1) Против ли нас (абстинентов) Библия?

Размысливши же, что душа в состоянии удержать телесное естество, опьяненное и растекающееся подобно вину, и что воздержание порабощает себе похоть, я решил постигнуть, что некогда предназначено было для людей важного и поистине прекрасного, которое они должны совершить в этой жизни.

Сделав все это и подобное сему, продолжает Екклезиаст: Разсмотрих, аще сердце мое повлечет аки вино плоть мою, то есть, смотрел, как попечению о духовном можно сделаться преобладающим над плотскими движениями, чтобы естеству не придти в разлад с самим собою, когда ум избирает одно, а к иному влечет плоть, но чтобы плотское наше мудрование сделать послушным и подручным разумной части души, когда меньшее будет увлечено и поглощено преизбыточествующим, как это бывает у жаждущих» . Ибо вино, если поднесено будет к жаждущим устам, не остается в чаше, но переливается в пиющего, и тщательно втягивающий его внутрь делается светлым. Когда же исполнено это мною, тогда восхождение к познанию сущего соделалось для меня непогрешительным и беспрепятственным. «Сердце, мое, – говорит Екклезиаст, – настави мя в мудрости», которою превозмог я возстание сластолюбия; и обучение это соделалось для меня причиною, «еже удержати веселие». Вот смысл содержащийся в сих словах по связи чтения: а мне наипаче вожделенно было при ведении не тратить жизнь ни на что суетное, но найти то благо, сподобившись которого, человек не погрешает в суждении о полезном, и которое постоянно, а не временно, продолжается во всю жизнь, подавая надежду обладать благом во всяком возрасте и первом, и среднем, и последнем и во все число дней. «Дондеже увижду, – говорит, – кое благо сыном человеческим, еже творят под солнцем в число дней живота своего». Хотя вожделенное для плоти всего более служит приманкою чувству в настоящем, но увеселяющее в нем минутно. Ибо ни чем происходящим в теле невозможно услаждаться продолжительно. Но удовольствие пить прекращается с насыщением; и при вкушении также наполнение чрева угашает пожелание; да и всякое другое вожделение таким же образом по удовлетворении ослабевает, и если появляется снова, снова пропадает. А ничто усладительное для чувства не продолжается навсегда, и не остается таким. И сверх этого еще иное благо человеку в детстве и иное в цветущем возрасте, и иное пришедшему в зрелость, другое же в преклонном возрасте, и иное опять старцу, смотрящему в землю. Но я, говорит Екклезиаст, искал того блага, которое во всяком возрасте и во всякое время жизни равно есть благо – такое благо, что и пресыщения им не чается, и сытости в нем не находится, но и при удовлетворении продолжается вожделение, вместе с наслаждением усиливается пожелание, и не ограничивается возрастом любителя; но чем более человек наслаждается сим благом, тем паче с наслаждением возрастает пожелание, а с пожеланием возгорается наслаждение, и во все продолжение жизни всегда бывает прекрасно для обладающих, ни мало не изменяясь от непостоянства возрастов и времен; смежает ли кто очи, или подъемлет взор, благоденствует, или печален, ночь ли проводит, или день, – одним словом всякому в жизни служит таким благом, которое и для впадшего в какое либо несчастное обстоятельство не делается чем ни есть худшим, или лучшим, не умаляется, не увеличивается. Таково, по моему рассуждению, в подлинном смысле благо, которое увидеть домогался Соломон; «еже и творят люди под солнцем во все число дней живота их». Не иным чем кажется оно мне, как делом веры, действительность которой есть для всех общая, равно предлагается желающим, всесильна, постоянно пребывает в жизни. Вот – то благое дело, которое да будет и в нас, о Христе Иисусе, Господе нашем. Ему слава во веки веков! Аминь.

Ст. 3. И сердце мое настави мя в мудрости, и еже удержати веселие, дондеже увижду, кое благо сыном человеческим, еже творят под солнцем в число дний живота своего. Руководимый мудростью, я овладел, говорит он, удовольствиями во время веселия. Но цель ведения заключалась для меня не в том, чтобы проводить жизнь в чем-либо суетном, а в том, что бы открыть благо, овладев которым никто не заблуждается в различении того, что приносить пользу, — благо, которое удовлетворяет человека и будучи само по себе временным, продолжается в течение всей жизни. Толкование на начало книги Екклесиаста

Подумал я в сердце своем: буду в вине влачит плоть свою; но сердце мое навело меня на мудрость, и к тому, чтобы овладеть глупостью, пока не увижу, что было доброго у сынов человеческих из того, что делали они под солнцем в числе дней жизни своей.    Хотел я отдать жизнь наслаждениям, освободить плоть свою от всех забот и как вином упиваться удовольствиями; но размышление мое и естественный разум, который Бог вложил и грешникам, отвлекли меня и привели к изысканию мудрости и попранию глупости, чтобы видеть, что было доброго из того, что люди могли сделать в течение жизни своей. Прекрасно сравнил удовольствия с опьянением. Ибо они, подобны опьянению, разрушают крепость духа, и кто сможет заменить это опьянение мудростью, и (как стоит в некоторых списках) «получить радость духовную», тот будет в состоянии достигнуть знания того, к чему в этой жизни должно стремиться и чего избегать.

между тем, как сердце мое руководилось мудростью. См. ст. 9. Задавшись целью определить, какие занятия хороши для человека, а какие - нет, Соломон исследовал жизнь, руководствуясь словом Божиим.

Не утонченность ума, но, лучше, расположение души, будучи употреблено благотворно или постыдно при использовании этого дара, похваляется или осуждается.

Екклезиаст отдавался чувственным удовольствиям (в частности — винопитию) не по естественному влечению сердца, а с критической целью, как исследователь, философ; решая придержаться глупости, т. е. беспечного и легкомысленного веселья, он не переставал руководиться мудростью, философски взвешивать, насколько действительно испытываемое им счастье.