К Римлянам послание ап. Павла, Глава 5, стих 10. Толкования стиха

Завершая отрывок 1:18—5:11, апостол вновь перечисляет все последствия крестной смерти:

1) Оправдание кровью (как и в 3:25). Упоминание крови указывает на жертвенный характер смерти.

2) Спасение от эсхатологического гнева (см. 1:18), то есть от последнего суда, поскольку само слово «оправдание» означает снятие обвинений.

3) Примирение бывших врагов с Богом. Прощены как раз враги, а не те, кто мог бы рассчитывать на помилование.

4) Примирение даёт уверенность в окончательном спасении: «Примирённые, будем мы спасены в жизни Его».

Когда мы еще были врагами, мы примирились с Богом смертью Его Сына. Так Он явил Свою любовь. Как мы примирились с Ним? Это значит, что Божий гнев на нас иссяк. Божие правосудие взяло смерть Сына как возмездие за наши грехи. Через это Бог примирился с нами и мы примирились с Ним, ибо наша воля была очищена. Все это случилось еще тогда, когда мы были врагами Божьими. Бог примиряется со Своими врагами, отдав за них Сына, тем более сейчас, уже примиренные, мы будем спасены в жизни Его. Мы будем спасены, входя в Его Божественную жизнь.

Какую же логику использует здесь Апостол? Дважды он прибегает к традиционному для его времени способу умозаключения «от легкого к тяжелому» (то есть от несомненного к еще более несомненному). «Ведь если нас, когда мы были врагами, Бог примирил с Собою смертью Сына Своего, то тем более, примиренных ныне, спасет нас в жизни Его». С человеческой перспективы предание Иисуса на смерть за грешников должно казаться безумием, парадоксальным выражением невероятной любви. При этом Апостол Павел исходит из эллинистической этики дружбы с ее высокими идеалами. Так, у Сенеки читаем: «Для чего я обретаю друга? Для того чтобы у меня был кто–то, за кого я мог бы умереть» (Сенека, Письма к Луциллию I, 9,10). Разумеется, Апостол Павел реалист и поэтому скептично относится к столь высоким эллинистическим идеалам дружбы. Он знает, что жертвенная смерть даже за очень доброго и праведного человека — дело очень редкое и требует чрезвычайной решимости. На фоне такой реальности смерть Иисуса Христа за неправедных и безбожных тем более должна показаться соблазном и безумием (ср. 1 Кор. 1:23). Но для Апостола Павла именно на Кресте обнаруживается вся безмерность Божественной любви, которую нельзя измерить никакими человеческими мерками. Это — любовь ко врагам. Бог заступился за Своих врагов! Он сделал их Своими друзьями. Если так, то тем более на грядущем Суде Он дарует нам, ныне Его друзьям, спасение и жизнь. Любовь Божия не нуждается ни в какой причине, ибо она — абсолютное добро. Любовь Божия — абсолютна и безусловна, как абсолютен и безусловен Сам Бог, ибо Бог есть любовь!

примирились. Только Павел описывает упразднившее грех дело Христа как примирение (Рим. 11:15; 2 Кор. 5:18-20; Еф. 2,16; Кол. 1:20, 22). Отчуждение от нас Бога окончилось с упразднением причины отчуждения (нашего греха, вины и осуждения) через смерть Христову (ср. 2 Кор. 5:21). В этом смысле примирение есть объективный факт (2 Кор. 5:18, 19). Тем не менее, оно должно быть принято (ст. 11; ср. 2 Кор. 5:20), для чего мы должны отложить собственное отчуждение и вражду (посредством раскаяния и веры во Христа).

«В словах сих с первого взгляда примечается тождесловие (с прежними), которого, однако же, нет» (святой Златоуст). Вывод и здесь и там один: спасемся; но сопоставления, из которых делается вывод, различаются. Одно и то же дело милосердия Божия, спасающего нас в Господе Иисусе Христе, созерцается с разных сторон. Там сопоставлялась преимущественно наша грешность с смертию Единородного Сына Божия; а здесь сопоставляется оправдание с животом Его, то есть воскресением и седением одесную Отца. Умерши, Он оправдал нас, грешных; чего не дарует Он, жив будучи, то есть воскресши и седя одесную Отца и имея всякую власть на небеси и на земли? Блаженный Феофилакт перифразирует это место так: «по-видимому говорится здесь то же, но сопоставления для выводов различны. Выше полагает нашу грешность и потом, прилагая, что мы оправданы, чрез сопоставление такое заключает: Кто оправдал нас, грешников, Своею смертию, Тот тем паче спасет оправданных. А теперь, упоминая о смерти и жизни Христовой, опять умозаключает чрез сопоставление: когда мы примирены кровию и смертию Господа, то как теперь не спасемся в Его жизни? Ибо Кто не пощадил Сына Своего, но дал Его на смерть для нашего примирения, Тот не тем ли паче теперь спасет нас Его жизнию?» Святой Златоуст делает отсюда такие наведения: «итак, смотри! Апостол хочет, чтоб римляне уверились в будущих благах. (И после многих убеждений наипаче воодушевляет к упованию смертию Сына Божия и воскресением.) И то было бы уже весьма сильным доказательством, что Христос умер за нас, нимало того не заслуживших. Когда же умерший оказывается подателем даров (ибо, жив быв, седит одесную Отца и уверяет, что, где Он, там и слуга Его будет), и даров весьма великих, то такое благодеяние превосходит всякую меру и ведет к вере самого бесчувственного. Спасет нас не иной Кто, а Тот, Кто нас, бывших еще грешниками, возлюбил до того, что Сам Себя предал за нас. Видишь ли, как сильно здесь Апостол убеждает нас надеяться на будущее? Доселе два было затруднения к нашему спасению: то, что мы были грешники, и то, что надлежало спастися смертию Владыки. Но последнее, пока не совершилось, было невероятно и не могло иначе совершиться, как по безмерной любви. Ныне же совершено сие на самом деле, а потому и прочее стало гораздо легче. Мы соделались друзьями, и Господу умирать уже не нужно. Кто до того щадил врагов, что не пощадил за них Сына, Тот ужели не спасет со делавшихся друзьями, и когда нет уже нужды Ему предавать Сына? Иной не спасает потому, что не хочет, а иной потому, что не может, хотя бы и желал. — Ни того, ни другого нельзя сказать о Боге, после того как Он отдал Сына. А что Бог может спасти, Апостол и это доказал тем, что Бог оправдал нас, бывших грешниками. Итак, какое остается препятствие получить нам будущие блага? Никакого».