К Галатам послание ап. Павла, Глава 4, стих 20. Толкования стиха

Желал бы я быть у вас и изменить голос мой для утверждения вас другим учением, ибо удивляюсь столь быстрой перемене вашей.

Измениши глас мой. Галатам мог показаться строгим голос Апостола, который прежде так ласково обращался с ними. Апостол говорит, что к такой суровости он вынужден их поведением, и сам хотел бы изменить этот голос на голос матери, ласкающей своих детей.

Божественное Писание имеет созидающее действие даже тогда, когда и читается; но гораздо более бывает полезно, если от букв обращаются к голосу... Апостол, зная, что речь в присутствии слушателей имеет великую силу, желает заменить слово послания - слово, записанное на бумаге, - словом, обращенным к присутствующим слушателям, и (так как это полезнее для тех, которые были развращены заблуждением) снова привлечь их к истине живою речью.
*** Я, говорит Павел, воспользовался в отношении вас ласкательными словами: Прошу вас, братия (Гал. 4:12), и: Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос! (Гал. 4:19). Но я, ласковый и кроткий, говоривший с вами подобно отцу, вследствие любви, которая не позволяет мне переносить вашей погибели и вечных заблуждений, - теперь хотел бы самолично быть у вас, если бы меня не стесняли узы исповедничества. И свое ласковое слово апостол изменил на слово гневающегося. Дело не легкое для меня - сегодня быль ласковым, а завтра гневаться, говорит Павел. К тому, чтобы обратиться к вам с выражением различных чувств, побуждает меня любовь, побуждает меня скорбь.
*** Но я желал бы быть у вас и переменить голос свой, потому что я нахожусь в смущении среди вас. Божественное писание имеет созидающее действие даже когда и читается, но гораздо более бывает полезно если от букв обращаются к слову, т. е. чтобы учивший прежде с помощью послания стал личным присутствием наставлять слушателей. Действительно, живое слово имеет великую силу, именно слово, звучащее из уст своего творца, произносимое с теми оттенками, с которыми оно зародилось в сердце человека. Итак Апостол, зная, что речь произносимая в присутствии слушателей имеет великую силу, желает заменить слово послания, слово, записанное на бумаге, словом, обращенным к присутствующим слушателям, и, так как это более полезно для тех, которые были развращены заблуждением, снова привлечь их к истине живою речью. А это потоку, что он находился в смущении или смущался в среде их; впрочем, по-гречески это место выражено более соответственным словом; ибо aporouma обозначает не столько смущение, что у них выражается словами aiscunh или auncusij - сколько недостаток, или нужду. Итак смысл получается такой: Я хотел бы теперь быть у вас, слово, письменно выраженное, произнести лично пред вами не потому что я имею недостаток в вас. Это потому, что я, не имею плодов, которые ученики обыкновенно имеют от учителей, и что семя учения брошено напрасно (sine causa), так как совершенно терплю у вас бедность; так что могу приложить здесь и слово пророка Иеремии: Я не принес пользы и мне никто не принес пользы (Иер. 23:23)¹. Это место может быть истолковано и иначе. Апостол Павел, сделавшийся для Иудеев Иудеем, чтобы приобрести Иудеев (1 Кор. 9), а для бывших под законом, как бы и сам был под законом, и для немощных - немощным, чтобы приобрести немощных, изменял слово свое соответственно качествам тех, которых желал спасти и по подобию участвующих в представлениях (ибо действительно он сделался зрелищем для мира и ангелов и людей (1 Кор. 4-9), приспособляет свой голос и одежду соответственно известному образу. Это не значит, чтобы было на деле то, что он изображал; но то, что смотревшим должно было казаться то, что было полезно для других. Он видит, что Галаты нуждаются в другом учении, что они должны спасаться другим путем, а не тем, которым они прежде были приведены к вере Христовой из язычества и теперь он вынужден сказать: Я ныне хотел быть у вас и изменить свое слово потому, что нахожусь в смущении относительно вас. Я не вижу, говорит он, что бы помогло вам, если я буду говорить вам то, что прежде; а потому, не зная, что мне делать, и употребив различные средства (in diversa distractus), я терзаюсь, мучусь и нахожусь в смятении. И как врачи, видя, что сила их искусства недействительна при первом лечении, переходят к другому и до тех пор испытывают, что полезно из многих лекарств, пока дойдут до исцеления больного, так что неизлечимое при помощи какого-либо смягчающего средства излечивается прижиганием или еще более сильно действующим средством; так и я, находясь относительно вас в смущении и в неведении, обращаясь то в ту, то в другую сторону, хотел бы настоящее писанное слово произнести устами и самолично исправить вас с большею, чем обыкновенно, строгостью. В самом деле, слово послания не может выразить оттенков голоса гневающегося; оно не в силах отразить крик гневающегося и скорбь сердца представить соответственными оттенками. Я воспользовался в отношении вас ласкательным словом: Братия! заклинаю вас, и: Сыны мой возлюбленные, которых я снова рождаю, пока Христос не изобразится в вас, но я, ласковый и кроткий, говоривший вам подобно отцу, в следствии любви, которая не позволяет мне переносить вашей погибели и вечных заблуждений, теперь хотел бы самолично быть у вас, если бы меня не стесняли узы исповедничества, а свое ласковое слово изменить на слово гневающегося. Дело не легкое для меня сегодня быть ласковым, а завтра гневаться: к этому, т. е. обращаться к вам с выражением различных чувств, побуждает меня любовь, побуждает меня скорбь. Действительно, я сперва не знаю сам, какими словами я неожиданно заговорю (prorumpam), и каким лекарством я должен лечить вас, потому что я нахожусь в смущении относительно вас.

Впрочем, – как я всегда говорил, и не перестану говорить, – и малое преступление обезобразило всю красоту и повредило образ (Божий в человеке). "Хотел бы я теперь быть у вас и изменить голос мой" (Хотел бых приити к вам ныне, и изменити глас мой). Заметь, как он нетерпелив, как пылок, как не может этого снести. Таково уже свойство любви: она не довольствуется (заочными) словами, но ищет и свидания. "Чтобы изменить голос мой", – говорит он. Это значит – изменить его в плачевный, проливать слезы, и заставить плакать всех. Но в письме ведь невозможно было показать слезы и рыдания, а потому он и горит желанием видеться с ними. "…Потому что я в недоумении о вас" (Яко не домышляюся о вас). "Я не знаю, – говорит, – что сказать; не знаю, что подумать. Как это вы, достигши такой небесной высоты, и чрез тяжкие бедствия, которые вы претерпели за веру, и чрез знамения, которые вы совершили верою, теперь внезапно снизошли до такого унижения, что обращаетесь к обрезанию и субботам, и соединяетесь с иудеями?" Вот почему он и вначале сказал: дивляюсь, что вы… так скоро переходите к иному благовествованию" (дивлюся яко тако скоро прелагаетеся) (Гал. 1:6), и здесь говорит: "я в недоумении о вас" (недомышляюся о вас), – как бы говоря этим: "Что мне сказать? С чего начать речь? Что подумать? Недоумеваю. Поэтому остается только плакать, как поступали и пророки в безнадежных случаях". Но и такой способ врачевания немаловажен – чтобы не только увещевать, но и плакать. Об этом сказал он и в беседе к милетянам: "три года со слезами я не преставал учить вас" (Деян. 20:31). То же говорит и здесь словами: "изменить голос мой" (изменити глас мой). Да и мы, побеждаемые постигающими нас против ожидания безвыходными и затруднительными обстоятельствами, чаще всегда предаемся слезам. Итак, обличив их и укорив и снова утешив, он, наконец, стал плакать; плач же выражает не только порицание, но и ласкательство. Он не раздражает подобно порицанию, и не расслабляет подобно угождению, но есть врачевство смешанное, и в увещаниях имеет великую силу. Таким образом, смягчает их сердце своими слезами; и, более расположив их к себе, он снова вступает в состязание, предлагая на рассуждение предмет еще более важный и показывая, что и самый закон не требует, чтобы его соблюдали. Выше он привел в пример Авраама, а теперь представляет самый закон убеждающим, чтобы его не соблюдали более, но оставили, что, конечно, являлось более сильным (доказательством). "Если вы хотите, – говорит он, – быть послушными закону, то оставьте его, так как он сам этого требует. Впрочем, (апостол) не говорит именно так, но иным образом достигает того же самого, воспользовавшись историей.

ήθελον impf. ind. act. от θέλω желать, хотеть, стремиться, с inf. Impf. выражает неисполненное желание: "я мог бы пожелать" (RG, 886). παρεΐναι praes. inf. act. от πάρειμι присутствовать, άλλάξαι aor. act. inf. от άλλάσσω изменять, άποροΰμαι praes. ind. med. от άπορρέω с#679) быть в растерянности, в замешательстве, смятении (см. Guthrie; Longenecker; Betz; Matera). έν в, здесь: "по отношению к вам" (Burton).

Некоторые "ораторы, например знаменитый Исократ, в ситуациях, связанных с эмоциональным возбуждением или очень болезненных, рекомендовали честно признаться: «Я потерял дар речи». Письма рассматривались как замена личного присутствия (4:18), и предполагалось, что они адекватно отражают характер и поведение автора, — как если бы он присутствовал лично. Но Павлу было легче написать жесткое обличительное письмо, чем лично присутствовать (2 Кор. 10:10,11); действительно, даже когда он писал свое послание, оно ранило его самого больнее, чем их (2 Кор. 2:4).

Как родители, слыша, что с детьми случилось несчастие, с беспокойством спешат к ним, чтобы своими глазами увидеть беду и помочь им избавиться от нее, так и святой Павел, услышав, что его духовные деточки в беде, хотел бы идти к ним, собственными глазами увидеть их состояние, и сообразно с этим вразумить их строгой или ласковой речью, потому что он не знает ясно, в каком они находятся состоянии.

 

- Изменит голос - т. е. заговорит по другому, другим тоном, чем прежде говорил с Галатами, потому что он не знает, к чему еще можно ему прибегнуть в таком затруднении.

Распаляемый любовию, желал бы я стать окрыленным, спешить, увидеть, что происходит у вас, и оплакать уклонение одних, подивиться же твердости других. Ибо теперь, говорит Апостол, будучи разлучен с вами, не знаю, что сказать, о чем вести речь, что оплакивать. Представив сие на вид галатам, обращает он речь к худым защитникам закона и говорит: Ст. 21. Скажите мне вы, желающие быть под законом: разве вы не слушаете закона?

Этим выражается неудержимость любви. Как родители, слыша, что с детьми случилось какое несчастие, не могут усидеть на месте, а с беспокойством спешат к ним, чтоб своими глазами увидеть беду и меру ее и тут же своим советом и содействием, сколько можно, поправить беду, а если нельзя, погоревать вместе с полным знанием, в чем горе: так и святой Павел, услыша, что у галатов, чад его духовных, случилась беда в деле спасения, самом существенном в жизни, чувствует понуждение поспешить к ним лично, чтоб самому все видеть и осязать беду во всей ее силе; и тут же отвратить ее подручными средствами. Самым делом он не был у галатов в этот раз; но чувствовал побуждение к тому и сказал о том, чтоб внушить, как он неравнодушен к тому, что у них происходит. Но и одно это могло подействовать. Галаты не знали, что он не придет, но не могли не ожидать: вот-вот придет. Это ожидание должно было остепенить их и остановить от дальнейших уклонений. Ибо при нем они были ревнители о добром, как оно есть без примеси сторонней. Личное присутствие Апостола было очень влиятельно. Свою меру влияния должно было оказать и ожидание его прибытия. Что значит: изменить голос? Изменить его применительно к тому, что увидел бы своими глазами. Может быть, и не столь великое зло нашел бы среди их, как воображал, а может быть, еще и большее. К тому же вероятно, что, когда одни уклонились к иудейству, другие были тверды в вере, и притом с той и другой стороны в разных степенях и оттенках. Прибывши к ним, Апостол повел бы речь применительно ко всему этому. Кому строгость, кому подкрепление, кому утешение; то обрадование, то плач. Святой Златоуст говорит: «примечай его нетерпеливость и неудержимость, которых не может скрыть в себе. Ибо таково свойство любви. Она не довольствуется заочными словами, но ищет и свидания. И изменити глас мой, — то есть переменить в плачевный и проливать слезы и вас всех заставить плакать. Но как в письме нельзя плакать и рыдать, потому он пламенно желает видеться с ними. — Яко не домышляюся о вас. Не знаю, говорит, что сказать, не знаю, что придумать, от чего бы вы, достигши такой небесной высоты, как чрез тяжкие бедствия, кои вы претерпели за веру, так и чрез знамения, кои показали по вашей вере, теперь вдруг низошли до такого унижения и такой бедности, что обращаетесь к обрезанию и субботам и соединяетесь с иудеями? Сие-то самое и заставило Апостола сказать и в начале Послания: дивлюся, яко тако скоро прелагаетеся (ср.: Гал. 1:6) -и здесь: не до мышляюся о вас. Как бы так он говорил: что мне сказать, с чего начать речь, что подумать? Недоумеваю. Итак, остается только плакать. Так делали и Пророки в безнадежных случаях. Ибо такой способ врачевания немаловажен, то есть чтобы не только увещавать, но и плакать».

Я не удовлетворяюсь письмами, но желал бы быть с вами и изменить мой голос, то есть обратить его в сетование и плач. Я недоумеваю, что сказать о вас, каким образом вы, которые настолько возвысились, что подвергались даже опасностям за веру и совершали знамения чрез нее, теперь удаляетесь к подзаконной немощи. Поэтому я желал бы в вашем присутствии сетовать о вас. Ибо когда находился в затруднительных обстоятельствах, то обыкновенно предавался слезам.