К Ефесянам послание ап. Павла, Глава 4, стих 26. Толкования стиха

Помрачение рассудка у язычников в первую очередь выражалось в ожесточении их сердца, то есть в недоброжелательности и неприязни друг к другу. Нравственная перемена, к которой Павел призывает адресатов послания, прежде всего означает абсолютное господство любви.

«Гневаясь, не согрешайте». Второй момент, который поможет нам идти к Богу, — это преодоление гнева, потому что он есть огонь, уничтожающий человеческое общежитие. Например, большинство браков разваливаются именно из-за гнева. И друзья чаще всего расстаются из-за раздражения. И вот апостол Павел учит, что нельзя гневаться, но если уж вы разгневались, то не грешите. Это означает вот что: когда на вас находит помысел гнева, который захватывает вас, не давайте ему действовать. Не дайте ему проявиться ни в гневном выражении лица, ни в гневном движении, ни в гневном слове. Подавите его внутри, и грех вам не вменится. Если человек сражается с грехом, Господь не вменяет его. Гнев дан Богом для борьбы с дьяволом, а потому и нужно направлять его в эту сторону. Не надо враждовать между собой, ибо все мы — члены друг другу во Христе. Когда люди между собой ссорятся, скандалят и ругаются, они фактически наносят раны Христу, причиняя при этом вред и самим себе.

«Солнце да не зайдет во гневе вашем». Если даже вы вдруг вспылили, помиритесь до захода солнца. Интересно объяснение святителя Иоанна Златоуста: «Блаженный Павел опасается, чтобы ночь, захвативши в уединении человека, потерпевшего обиду и еще пламенеющего гневом, не разожгла огня еще более. Днем, пока еще многое раздражает тебя, тебе позволительно дать в себе место гневу; но когда наступает вечер, примирись и погаси возникшее зло. Если ночь застанет тебя во гневе, то следующего дня уже не довольно будет для погашения зла»¹. Заповедь о примирении до захода солнца должна быть исполнена буквально.

όργίζεσθε praes. imper. pass, (dep.) от οργίζομαι гневаться. Против рассмотрения формы imper. как cond. см. GGBB, 491-92. Про цитату из Пс. 4:6 (Септ.; см. АРМ, 89-90). άμαρτάνετε praes. imper. act. от άμαρτάνω грешить, μή с imper. образует запрет, έπιδυέτω praes. imper. act. от έπιδύω спускаться, садиться. О связи этого стиха с Пс. 4:26Ь и Втор. 24:15 см. АРМ, 90-91. День гнева — это, вероятно, день примирения (Barth). παροργισμός гнев, злоба; имеется в виду раздражение, которое проявляется в свирепых взглядах, обидных словах, необдуманных поступках (Barth).

Призыв избегать гнева взят из Пс. 4:5; о нечестивых, кто постоянно пребывает в гневе, см. в Ос. 7:6; ессеи и некоторые греческие философы также требовали, чтобы все споры были улажены в тот же день, до захода солнца. Умение преподносить истину, используя приличествующие случаю слова, избегая худого «речения», тоже подчеркивалось особо (Еф. 4:29).

Гневайтесь. Чтоб святой Павел разрешал на гнев, нельзя думать, тем паче, что тут же спустя несколько стихов говорит: гнев... да возмется от вас (Еф. 4:31), то есть да будет изгнан из среды вас, чтоб и места ему тут не было. Надо полагать, что самую фразу взял Апостол, как она читается в псалме 4, 5, мысль же с нею соединил запретительную на гнев, как бы так: что касается до гнева, то не согрешайте им. — Закон вменения в отношении к гневу тот же, что и относительно всех других страстных движений. Приражения страсти не вменяются в грех. Вменение начинается с того момента, как, заметив движение страсти, уступают ей, и не только не противятся ей, но становятся на сторону ее, раздувают ее и сами помогают ей взойти до неудержимости. Коль же скоро кто, заметив приражение страсти, вооружается против нее и соответственными приемами в мыслях и положениях тела старается прогнать ее, го это не в грех, а в добродетель вменяется. То же и в отношении к серчанию и гневу. В непрестанных столкновениях с другими поводам к раздражению числа нет. Но когда кто всякое возникновение гнева подавляет и прогоняет, то он и гневается, и не согрешает. Совсем не гневаться и никакого разогорчения никогда не чувствовать есть дар благодати и принадлежит совершенным. В обычном же порядке долг всех не поддаваться гневу, чтобы не согрешить им. Экумений и Феофилакт говорят: «Хорошо бы совсем не серчать, но уж когда прорвалось серчание, не допускай его до греха». Подавляй его внутри, чтоб оно не прорвалось в слово, в мину, в движение какое.

Но бывает иногда и так, что гнев мгновенно охватит, и прежде чем спохватится человек, он уже и в слово, и в движение вышел. И тут уместно невменение, но только до того момента, как спохватишься. Как же только сознана оплошность, надо спешить исправить дело братским примирением. Кто идет между разными расставленными в разных сочетаниях вещами и случится ему неосторожным движением иное повалить, иное сдвинуть с места, — что делает он тогда? — Оборачивается и ставит все опять на свое место с извинением пред хозяином. То же и между обычными у нас столкновениями. Случилась вспышка и размолвка, спеши опять все поставить в прежний лад примирением. Примирение может восстановиться тотчас же, но могут привзойти моменты, отдаляющие его. Всяко начни тотчас; Бог поможет, и сладитесь. Тут много значат внешние соприкосновенности, личные характеры, прежние отношения. Но ничто из этого не может оправдать и узаконить продления серчания и разлада. Грех начался с той минуты, как замечена погрешность, и в душе не положено тотчас же употребить меры к примирению. Коль же скоро это сделано, то вменение греха отклонено. Всякая, однако же, опасность вменения минует, когда и делом употреблены меры и мир восстановлен.

Апостол заповедует поспешать этим делом и всячески стараться, чтобы солнце не зашло во гневе, то есть чтоб помириться в тот же день. Мало ли, впрочем, может быть обстоятельств, которые помешают исполнить это в тот же день, и солнце зайдет прежде примирения? Но Апостол и не пишет о примирении, а о взаимном друг на друга серчании. Перелом серчания есть внутреннее дело. Его можно устроить в один момент, а примирение требует времени. Он хочет, чтоб внутри гнев был подавлен тотчас, и движение к примирению начато в то же время, — а по крайней мере, до захода солнца. Может быть, слова Апостола можно и не понимать буквально. Всяко, однако ж, как замечают, есть опасность, что ночью, на свободе, малое неудовольствие может раздуться в пламень и сделать разлад непримиримым. О сне в отношении к телу говорят, что он закрепляет в теле новые элементы, принятые днем в пище. То же можно сказать о нем и в отношении к душе, — что он закрепляет в ней движения и мысли, какие лелеяла и набрала она днем. И гнев может в ней закрепнуть. Потому и надобно разорить его до сна, чтоб он не закрепился и не превратился в непримиримую вражду.

Приводим рассуждение об этом святого Златоуста. «Хорошо не гневаться; но если кто впадет в эту страсть, то, по крайней мере, не на долгое время: солнце да не зайдет во гневе вашем. Ты не можешь удержаться от гнева? — Гневайся час, два, три: но да не зайдет солнце, оставив нас врагами. Оно по благости Господа взошло, да не зайдет же, сиявши на недостойных. Ибо если Господь послал его по многой Своей благости и Сам оставил тебе согрешения, а ты не оставляешь их своему ближнему, то размысли, какое в этом зло? Притом от него может происходить и другое зло. Блаженный Павел опасается, чтобы ночь, захвативши в уединении человека, потерпевшего обиду и еще пламенеющего гневом, не разожгла сего огня еще более. Днем, пока еще многое раздражает тебя, тебе позволительно дать в себе место гневу, но, когда наступает вечер, примирись и погаси возникшее зло. Если ночь застанет тебя во гневе, то следующего дня уже не довольно будет для погашения зла, которое может возрасти в тебе в продолжение сей ночи. Если даже большую часть его ты и уничтожишь, то не в состоянии будешь уничтожить всего, и в следующую ночь дашь возможность более усилиться оставшемуся злу. Как солнце, если дневной теплоты его недовольно бывает для осушения и очищения воздуха, наполнившегося облаками и испарениями в продолжение ночи, дает этим повод быть грозе, когда ночь, захвативши остаток этих паров, прибавляет к ним еще новые испарения: так точно бывает и в гневе».