Исход, Глава 5, стих 2. Толкования стиха

Одно же только, именно вещественное и плотское, признают достойным уважения преданные скотской чувственности.

Но когда продолжали они просить, чтобы отпустил Евреев, царь воспламенился гневом и вместо того, чтобы просить знамения, спросил: Кто есть Господь, Егоже послушаю гласа? Поскольку сказал он: "Кто сей Господь?", не видимый ему ни в каком образе, то нужно стало, чтобы Господь соделался видимым ему в знамениях. И несомненно, что фараон этим грубым вопросом: Кто есть Господь? - навлек на себя последующие казни. (прп. Ефрем Сирин помещает стих 2 после стиха 4)

Итак, будем смиряться, чтобы нам вознестись. От великой гордости происходит унижение и безумие. Так унижен был фараон. "Не знаю Господа", сказал он, и за это сделался презреннее мышей, лягушек и мух, и вскоре после того потонул с оружием своим и конями. Не то было с Авраамом: "я, прах и пепел", говорил он (Быт. 18:27), и потому одержал победу над бесчисленными неприятелями; будучи у египтян, возвратился от них с победой, славнейшей прежней, и, снискав столь великую добродетель, навсегда остался великим. Потому-то его везде воспевают, ублажают и прославляют. А фараон - земля, пепел, и даже хуже того.
*** Знаю многих людей, которые и ныне, подобно фараону, говорят: не знаю Бога, – и не дают подвластным своим отойти от глины и кирпичей. Бог повелевает смягчить даже угрозы; а между нами сколько есть таких, которые не хотят даже облегчить и тяжелых работ! Но за то им уже не через Чермное море предназначено переходить. Им уготовано море огненное, с которым Чермное ни по величине, ни по качеству сравниться не может, – море, несравненно обширнейшее и яростнейшее, которого волны все из огня, и огня необыкновенного и ужасного. Итак, умоляю вас, сокрушимся сердцем, слыша слово о геенне. Поистине нет ничего сладостнее этой беседы, по тому самому, что нет ничего горче самой геенны. Но как же, спросишь ты, может быть сладостна беседа о геенне? Потому именно, что не сладко низринуться в геенну; а напоминания о ней, кажущиеся несносными, предохраняют нас от этого бедствия. Кроме того, они доставляют нам и другую еще усладу, приучают наш дух к сосредоточенности, делают нас более благоговейными, возносят ум наш горе, воскрыляют наши мысли, прогоняют злое ополчение похотей, осаждающих нас, и, таким образом, врачуют нашу душу.

Что во Христе и только в Нем одном мы освобождаемся от владычества смерти и, как написал нам премудрый ученик Его, «нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян. 4:12), это всякий может, если хочет, узнать и многими иными способами. Ибо бесчисленны в богодухновенном Писании светлые и ясные образы, в которых просвечивает и отражается сила этого таинства. Поэтому теперь мы, собирая полезное для сего, покажем оное и в последующем. Исполненный диавольского безумия, исступленный фараон говорит, что не ведает, кто есть Бог Еврейский. Когда же поражаем был частыми и невыносимыми казнями, и когда почти вся страна Египетская погибла, так как то воды у египтян превращались в кровь, то саранча и град наводимы были на землю их, то скнипы и жабы поднимались на них, а то трехдневный мрак разливался по земле той, тогда-то лишь, да и то неохотно, обещал он освободить евреев. Но и после того пребыл жестокосердым, упорным и совершенно непреклонным к тому, чтобы, говорю, решиться освободить израильтян от столь продолжительного рабства.

Фараон по ожесточенности своей отвергается от Бога неверием: Рече же фараон: Кто есть, Егоже послушаю гласа, яко отпустити имам сыны Израилевы? не вем Господа. Апостол святый в послании к Римляном доказывает ясно, что и самые язычники по откровению естественному имеют понятие о Божестве: Разумное Божие яве есть в них: Бог бо явил есть им (Рим. 1:19). ИЗЪЯСНЕНИЕ. Фараон, помрачен будучи или неверием безбожничества, или ослеплен многобожием Египтян, хотя и не исповедывал Господа Бога, почитаемаго и покланяемого Израильтянами, однако довольное и ясное сведением о истинном Боге и о должном Ему служении мог снискать силою естественнаго разума. В сходственность учению Апостола Павла предложить следует здесь, каким образом Бог предвечное бытие Свое открывает каждому человеку. 1) Случайность вещей ясным и неоспоримым служит откровением бытия Божия. Самый разум и всеобщее признание человеческое доказывает, что имеются такия вещи, которым есть начало и которые не могли быть причиною бытия своего. Ибо никакая вещь не-сущая, прежде бытия своего, ни действовать, ни существовать не может. И сие разуметь должно не токмо о тех вещах, которыя чувствам нашим подлежат; но и о тех, от которых они начало свое возъимели. Сии начальныя причины доведут до познания некоторыя первыя вины безначальныя, самонужнейшия и пребывающия не случайно, но всенепременно. та самая первоначальная вина, от которой все вещи в бытии своем существуют, называется Божеством, сиречь, Богом. 2) Бытие Божества утверждается явственнейшим и всеобщим всех народов согласием, у которых разум и добронравие не совсем помрачены зверством. Сие должно быть неоспоримою правдою, что все, по мнению и изволению человеческому изобретенное, не может быть у всех людей одинаково и потому часто подлежит премене. Что же касается до понятия о Боге, оно везде у всех народов находится, и с переменою времен не переменяется, что и самые языческие писатели приметили. А из сего следует утвердить, что должна быть всеконечно тому некоторая причина, во весь род человеческий простирающаяся. Другия причины сыскать не можно, как врожденному от естества Богопознанию или преданию, от первых родоначальников влекущемуся. Первое сумнительству не подлежит. Не можно думать и о прародителях, якобы они ложь некоторую в деле толикия важности предали всему потомству своему. Притом во всех частях света, где только есть некоторая людскость, у всех народов как разумных и ученых, так и у грубых и у несмышленых, сие о Божестве понятие ощущается. А потому и невероятно, чтобы все разумные люди обмануты быть, а сии невежды приметить могли, чем едины народы других обманули. 3) Удивительный во всех тварях порядок, премудрое тела человеческаго составление, бесчисленное множество произрастений и всяких трав, положение вод, не препятствующее плодоносию земли и человеческому житию, стройное небесных светил движение и обращение доказывает преизящнейшаго Творца естеств, все твари премудро устроившаго. Каждая вещь в действии своем существует с предложением намереваемаго конца. Каждая тварь не токмо ко особливому своему концу направляема бывает, но и ко всеобщему, как видно на воде, которая иногда против естественнаго своего расположения в верх поднимается, дабы в случае празднаго места не расстроилася связь вселенныя, которая так устроена, что неразрывным союзом частей сама себя содержит. Но таким образом действия тварей управлять, пользу всех собранных вещей к намереваемому концу приводить, кому приличествует, как точию единому - всепремудрому Существу? Таковую силу, чтоб всякая тварь производила свои действия с намеренною пользою, вложить вещам никак не можно, кроме того Премудраго Разума, которому весь мир покорен. Ежели обратить внимание на безсловесных скотов и других животных, увидеть можно, что и из них некоторые отправляют действия толь порядочныя и исправныя, что оныя их движения подобно как от некотораго ума произходят. Сие опытом доказывают муравьи, и пчёлы, и другия некоторыя животныя, которыя без всякаго сведения бегут от того, что им вредительно: или ищут, что им полезно. А как нет в них природныя силы что-нибудь вновь изобретать или разсуждать, потому что они всегда равномерно делают, и других труднейших дел исполнить не в состоянии: потому и следует заключить, что оныя животныя постороннею некоторою силою управляемы и действительно снабдеваемы бывают. И сия премудро управляющая вина есть Бог. Что же сказать и о небесных светилах? Знатнейшия из оных, то есть, солнце и луна течение имеют толь благоумеренное, к плодоносию Земли и к здравию животных служащее, что пристойнейшаго вздумать не можно. А как сила человеческая не может до того достигнуть, чтоб принудить и небесныя светила к служению себе, да и не обязаны оныя человеку, отсюду явствует, что есть некоторый высочайший разум, по повелению котораго оныя прекраснейшия тела человеку, ниже их состоящему, непрестанно служат. А сей высочайший разум не что иное есть, как Создатель звезд и всего мира. Притом самыя части видимаго сего мира, так как в недре неба заключенныя и чудным образом расположенныя, довольно возглашают, что все сие не по случаю собралося и слепилося, но разумом преизящнейшим и непостижимым составлен. Кто бы столь был глуп, чтоб от случая ожидал толь исправнаго и премудраго устроения вещей и удивительнаго порядка? Да и поверил ли бы кто, что по случаю сошедшися камни и бревна сами собою составили дом великолепный, или раскиданныя ненарочно писмена сочинили исправное стихотворение? 4) Нет нужды представлять здесь противоборствующих сей толь явной и неоспоримой истине. Таковых безбожников из многих прешедших веков весма мало находится, которые или не веровали бытию Божию, или сказывали только о себе, что они не признают Бога. Самое их малолюдство и мнение безбожническое, вскоре по изследовании слабых их доводов всенародно отверженное, показывает, что таковыя нелепыя бредни произошли или от неупотребления здраваго разума, всем человекам влияннаго; или от того, что вздумали некоторую вывести на свете новизну, по примеру тех людей, которые старалися доказать о снеге, якобы он чёрнаго, а не белаго цвету; или от повреждения ума их, так как и испорченнаго вкуса человеку пища и питие не таковы кажутся, каковы они сами в себе. Но более всего ко отступлению от принятаго издревле о Божестве мнения причиною состоит развратность в жизни таких наипаче людей, которым не в пользу, чтоб был Бог Судия человеческим делам. 5) Отсюду всякому здраво разсуждающему видеть можно, что полагаемое безбожниками как безпрерывное родов наследство, так и пылинок насекомых случайное совокупление больше находит затруднения, и как не имеющее основательных доказательств, само себя опровергает. Некоторые безбожничество свое прикрывают самою пустою и недостойною благоразумнаго человека отговоркою: якобы для того не веруют в Бога и отвергают бытие Его, понеже не видят Его. По их мнению, надобно тому только верить, что видеть можно. Следовательно, безбожник и тому не поверит, что в нем ум есть, понеже его не видит. Вот голыя бредни сумозбродов. Не постигая существа Божия умом нашим, правильно ли из того заключаем, что нет Бога, нет Правителя вселенныя? Нижняго состояния существам свойственно не понимать высших и честнейших от себя. Скотина не понимает, что такое человек: а о том и подумать не можно, чтоб она знала, каким образом люди правят государствами, течение звезд примечают, по морям плавают, все сие далеко отстоит от скотскаго понятия, но ежели человек превосходит скотов безсловесных, то не надлежит ли отдать превосходство тому Существу, которое человека учинило выше скота? Следует неоспоримо утвердить, что есть некоторое верховное Существо, которое по своему величеству превышает меру человеческаго понятия, есть высочайший всего естества Создатель и Правитель, то есть Бог, который бытие Свое и самым язычникам с довольною ясностию открывает, по свидетельству Апостола: Разумное Божие яве есть в них: Бог бо явил есть им.

кто такой Господь,,? В пантеоне египетских богов каждое божество ведало определенной сферой мироздания, поэтому первая часть вопроса фараона выглядит вполне уместной, однако вторая требует разъяснения. чтоб я послушался... Его..? Эта, заключительная, часть вопроса фараона содержит глубочайший подтекст и в корне меняет невинный характер первой части. Языческие народы не только чтили своих богов, но всегда стремились к лояльности в отношении к богам чужим. Фараон поступает вопреки этой общепринятой практике. Дело в том, что египетская теогония (как, впрочем, и шумерская, и вавилонская) представляла сложную иерархию богов, каждая низшая ступень которой являлась порождением (или созданием) вышестоящей. Материальными ипостасями богов являлись их графические и пластические изображения, а также посвященные им животные. Фараон же мыслился ипостасью всех богов, поскольку считался сыном бога Ра, к которому через иерархические ступени восходили все боги. (Наглядным выражением этой системы является египетская пирамида.) Фараон также мыслился и посредником между богами и египетским народом (но не ходатаем, как Моисей, а живым воплощением богов). Египетские фараоны, принимая такой порядок вещей, осознавали его условный и относительный характер и наряду с прочими смертными поклонялись богам и чтили их (некоторые в своем "осознании" шли еще дальше: так, Тутмос III не побоялся "гнева богов" и разрушил храмовые статуи своей мачехи Хатшепсут, которые являлись ее ипостасью, тогда как она сама мыслилась посмертно приобщенной к божественной иерархии). Данный же фараон, похоже, воспринимал эти умозрительные заключения буквально и действительно мнил себя богом. Этим объясняются и слова Господа: "Я ожесточу сердце его" (см. ком. к 4,21), т.е. позволю ему пребывать в его убежденности. В контексте вышеизложенного слова фараона звучат так: "Разве твой Бог сильнее меня, чтобы я послушался Его?"

Если фараон отказывается исполнить такую законную просьбу, то, между прочим, потому, что она предъявляется от лица Всевышнего, «Которого он не знает». Разделяя тот общеязыческий взгляд, что могущество известного бога определяется силой и благосостоянием почитающего его народа (Ис. 45:6, 14), фараон считает Всевышнего бессильным по сравнению с египетскими богами: египтяне господа, а евреи рабы. Требования же бессильного Бога для него необязательны.