Евангелие от Матфея, Глава 7, стих 4. Толкования стиха

См. Лк. 6:37, Лк. 6:42

Как правило, люди воздерживаются от того, чтобы вслух говорить человеку о его недостатках, понимая, что это может привести к ссоре и взаимной неприязни, но внутренне почти каждый человек постоянно впадает в грех осуждения. Нам кажется, что такой-то поступает неправильно, что если бы он сделал иначе, все было бы хорошо. Мы мним, что правильно оцениваем недостатки ближних, хотя если бы мы смотрели на человека трезво, то оценивали бы его совсем иначе. Мы увидели бы в нем его истинные недостатки, могли бы подсказать ему, как от них избавиться. Но мы не можем по-настоящему оценить слабость нашего ближнего и помочь ему, поскольку сами подвержены страстям до полного ослепления, до затмения ума, до опьянения.

Если у самого тебя в оке бервно непотребства; то можешь ли, будучи слепым, предостеречь брата своего от сучьца малого греха? Богомудрый Павел, пиша к римлянам, о таковых лицемерах, приемлющих на себя вид благочестия, говорит: научая убо иного, себе ли не учиши? проповедая не красти, крадеши? глаголяй не прелюбы творити, прелюбы твориши? гнушаяся идол, святая крадеши? Иже в законе хвалишися, преступлением закона Бога бесчествуеши (Рим. 2:21-23); и еще: имже бо судом судиши друга, себе осуждаеши: таяжде бо твориши судяй (Рим. 2:1). Так, преступившие закон Пасхи преступлением сего закона бесчестят Христа, Господа Пасхи. Посему, кто осуждает за что-либо другого, а сам делает то-же, тот осуждает себя самого. Так и два старца, судившие Сусанну как прелюбодейцу, сами по закону Моисееву осуждены как прелюбодеи. И Фараону возмерено тою-же мерою, какою он мерял. Поскольку ввергал он в реку младенцев, то и сам погиб, потонув в Чермном море. И архиереи, убившие Захарию у жертвенника, сами при жертвеннике побиты римлянами, в научение тебе, что, какою мерою кто меряет, такою и ему возмерится. И имиже кто согрешает, сими и мучится (Прем. 11:17).

Не судите, да не судимы будете (Мф. 7:1). Так передал нам слова Иисуса Христа Евангелист Матфей. А Евангелист Лука, повторяя те же слова — не судите, и не будете судимы, — записал еще сказанное Христом, как бы в пояснение их: не осуждайте, и не будете осуждены! (Лк. 6:37) Толкование слова «судить» Слово судить имеет несколько значений: во-первых, судить — значит рассуждать, думать, мыслить о чем-либо, обсуждать что-либо; во-вторых, судить — значит осуждать, порицать, злословить кого-либо за замеченные в нем действительные или воображаемые недостатки и за его поступки; и, в-третьих, судить — значит творить суд над людьми, разбирая и решая, с обязательной для них силой, их споры и тяжбы, а также разбирая дела о преступлениях и присуждая виновных к наказаниям. Словам — не судите, да не судимы будете — можно, конечно, придать только второе или третье значение, но никак не первое. Все христианские толкователи Евангелия согласны, что этой заповедью Христос запрещает злословие, злоязычие, порицание, осуждение ближнего за его действительные или воображаемые недостатки и за его поступки. Но с ними не согласен граф Л. Н. Толстой, утверждающий, что Христос запретил всякий вообще суд как отправление государственного правосудия; поэтому, ввиду распространенности среди образованных людей учения графа Толстого, рассмотрим и его мнение по этому вопросу. Сказав — не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы — Христос, как бы в пояснение этой заповеди, добавил: И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: «дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего. Все это место Нагорной проповеди составляет дальнейшее развитие заповеди, выраженной в молитве Господней, в словах — и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим (Мф. 6:12). Той заповедью Христос сказал, что прощение заслужит только тот, кто сам прощает всем, а здесь Он требует от Своих учеников и последователей еще большего совершенства и говорит: не только прощайте, но и не осуждайте, не порицайте обидевших вас. По заповеди Христа, я должен любить врага своего и благо творить ему; я не смею не только воздавать ему злом за зло, но даже и гневаться на него; я должен прощать ему всякое причиненное мне зло и воздавать ему за него добром. А если таковы мои обязанности к моему ближнему, обидевшему меня; если я, независимо от степени его умысла и виновности против меня, должен, во всяком случае, простить его, то к чему же послужит порицание его поступков, осуждение его, злословие? Где порицание, злословие, осуждение, там нет искреннего братского всепрощения. Я должен непринужденно, охотно, от всего сердца простить; следовательно, я не должен ни порицать, ни осуждать. Не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете (Лк. 6:37). Таким образом, сопоставляя эту заповедь Христа с прежде сказанными, следует прийти к заключению, что, говоря — не судите, — Христос запрещал порицание чужих недостатков и поступков, осуждение их, злословие. Запрещая осуждение в смысле порицания, злословия, Христос не запретил обсуждения поступков ближнего с целью исправления его, что вытекает прямо из слов Его: и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего (Мф. 7:5). Однако было бы крайне несправедливо замечать и с порицанием оглашать недостатки ближнего и его дурные поступки, не замечая в то же время своих собственных недостатков, обеляя свои дурные поступки. Чтобы быть обличителем чужих пороков, надо самому быть беспорочным; надо прежде вынуть из своего глаза бревно, и тогда уже указать брату на сучок в его глазе; да и указать-то не с порицанием, не укоризненно, не злорадно, а с любовью и желанием, чтобы это указание принесло ему пользу, чтобы он исправился. Надо предварительно исправиться самому, и потом уже, руководствуясь своим опытом, научить и брата, как ему избавиться от его грехов. «Что же, скажешь ты, — если кто прелюбодействует, неужели я не должен сказать, что прелюбодеяние есть зло, и неужели не должен исправить распутника? Исправь, но не как неприятель, не как враг, подвергая его наказанию, но как врач, прилагающий лекарство. Надо не порицать, не поносить, но вразумлять; не обвинять, но советовать; не с гордостью нападать, но с любовью исправлять» (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Матфея. 23). Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. По мнению Августина, нелепо было бы думать, что если мы неправильно осуждаем других, то и Бог будет неправильно судить нас, или, если мы неправедно меряем другим, то и по отношению к нам будет употреблена неправедная мера. За неправоту, с которой грешник осуждает, ему будет воздано не такой же равномерной неправотой, а строгостью на Суде Божием, сообразной степени его неправоты, по неправоте его. Давид в псалме своем (Пс. 17:26—27) сказал: Ты поступаешь… с лукавым — по лукавству его, то есть строгость Своего Суда по отношению к лукавому Ты соразмеришь со степенью его лукавства. Порицание, осуждение ближних, злоязычие по отношению к ним — грех весьма распространенный. Ослепление зараженного этим грехом поразительно: он с наслаждением копается в душе ближнего своего, подмечая в ней самые малейшие пятна, и не замечает в то же время, что своя-то душа — сплошное грязное пятно; он издали видит сучок в глазе брата своего, а бревна в своем глазе даже и не чувствует; вместо того чтобы сожалеть согрешившего ближнего, он осуждает его и нередко злорадствует. Чтобы предостеречь от этого греха, Христос сказал: Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете (Лк. 6:37). Напоминая нам об этой заповеди в покаянные дни Великого поста, Православная Церковь молится: Господи! даруй мне зреть мои прегрешения, и не осуждать брата моего! Следовало бы почаще произносить эту молитву людям, склонным к злоязычию. Опровержение мнения графа Л. Н. Толстого В таком смысле понимали и ныне понимают заповедь о неосуждении все христианские церкви. Но граф Л. Н. Толстой в сочинении своем «В чем моя вера?» старается доказать, что слова — не судите, не осуждайте — означают: «не только не судите ближнего на словах, но и не осуждайте судом, не судите ближних своими человеческими учреждениями, судами». Свое мнение он основывает, во-первых, на том, что греческие слова крино и катадикадзо, переведенные на русский язык словами судить, осуждать, не имеют иного значения, кроме приговаривать по суду, казнить, приговаривать по суду к наказаниям, и что в таком именно смысле слова эти употреблены в посланиях Апостолов Иакова (Иак. 4:12) и Павла (Рим. 2:1-4); во-вторых — на том, что толкователи первых веков отличали «свое учение от всех других тем, что они никого ни к чему не присуждают, никого не судят, не казнят, а только переносят мучения, налагаемые на них судами человеческими». Третье положение графа Толстого в защиту своего мнения, это — воздаяние судами за зло злом же (наказанием), вопреки учению Христа о всепрощении и непротивлении злу. Известно, что Лука писал свое Евангелие на греческом языке и что Евангелие Матфея, написанное первоначально для евреев на еврейском (арамейском) языке, было вскоре после написания переведено на греческий язык, и лишь в греческом переводе было в употреблении у первых христиан не из евреев. Греческое слово крино, употребленное Евангелистами Матфеем и Лукой и переведенное на русский язык словом судить, означает: отбирать, разбирать, выбирать, разъединять, различать, судить, привлекать к суду, осуждать или присуждать к наказанию, сравнивать, испытывать, определять, судить или иметь суждение, осуждать. Греческое слово катадикадзо, употребленное только Евангелистом Лукой и переведенное на русский язык словом осуждать, означает: осуждать; но для того, чтобы оно означало осуждать по суду, приговаривать к наказанию, необходимо, чтобы оно было поставлено в связи с словом, обозначающим то наказание, к которому приговаривают. Ввиду разнообразного значения слова крино, необходимо исследовать, какое именно действие обозначали этим глаголом Евангелисты, повествуя о других событиях. В Евангелии Иоанна имеются следующие изречения Христа: Вы судите по плоти; Я не сужу никого… много имею говорить и судить о вас (Ин. 8:15, 26). В обоих этих изречениях в греческом списке стоит глагол крино, а так как очевидно, что Христос говорил не о присуждении по суду к наказаниям, а лишь об обсуждении поступков иудеев, то следует признать, что в изречении — не судите, да не судимы будете — глагол крино может иметь то же значение, то есть осуждать, иметь суждение, а не приговаривать по суду к наказаниям, как полагает граф Толстой. И по отношению к глаголу катадикадзо необходимо узнать, в каком именно значении употребляли его Евангелисты при передаче других изречений Иисуса Христа. В Евангелии Матфея (12, 1—7) говорится, что, когда ученики Иисуса, проголодавшись, срывали колосья и ели зерна, то фарисеи, сопровождавшие Его, заметили Ему: ученики Твои делают то, чего не должно делать в субботу. Он же сказал им: если бы вы знали, что значит: милости хочу, а не жертвы, то не осудили бы невиновных (в церковнославянском переводе николиже убо бысте осуждали неповинных). Из этого рассказа видно, что фарисеи в замечании своем, сделанном ими Иисусу, лишь упрекнули учеников Его в нарушении субботнего покоя, но не судили их, как судьи, не осудили их по суду; к тому же, они и не были судьями, следовательно, и не имели власти судить; между тем в греческом списке Евангелия, в этом изречении Иисуса, стоит глагол катадикадзо. Следовательно, этот глагол имеет двоякое значение: осуждать, то есть упрекать, порицать, злословить и осуждать, то есть приговаривать к наказанию. А так как Иисус Христос в Своих проповедях вообще не касался современных Ему государственных установлений и говорил, что Его Царство не от мира сего (Ин. 18:36), то следует признать, что и в изречении — не осуждайте, и не будете осуждены — употребленный Лукой глагол катадикадзо имеет значение осуждать, упрекать, порицать, злословить, но не приговаривать по суду к наказаниям, как полагает граф Толстой. Не приводя здесь дальнейших возражений графу Толстому по поводу толкования им греческих слов крино и катадикадзо, желающим ближе познакомиться с этим вопросом рекомендуем прочесть сочинение А. Орфано «В чем должна заключаться истинная вера каждого человека», из которого мы заимствовали вышеприведенные замечания. Рассмотрим теперь другой довод графа Толстого, состоящий в том, что первые толкователи Евангелия отвергали суды. Апостол Павел в первом послании к Коринфянам говорит: Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых (то есть язычников), а не у святых (то есть христиан)? К стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими? Но брат с братом судится, и притом перед неверными. И то уже весьма унизительно… что вы имеете тяжбы между собою. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? для чего бы вам лучше не терпеть лишения? (1 Кор. 1:5—7). Уговаривая коринфских христиан терпеть лишения и обиды, в крайнем же случае судиться у христиан, а не у язычников, Апостол Павел тем самым доказал, что он не отвергал суды как установления человеческих обществ. Апостол Петр в первом соборном послании своем говорит: будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро (1 Пет. 2:13—14). Уговаривая христиан подчиняться всякому человеческому начальству, в том числе и судьям, приговаривающим к наказаниям за преступления, Апостол Петр, конечно, не отвергал суды как государственные установления. Афинагор в своем «Прошении о христианах» говорит: «Мы научены не только бьющему не воздавать тем же и не судиться с теми, кто нападает на нас и грабит, но и подставлять для удара другую часть головы тем, кто ударит по щеке, и отдавать верхнее платье тем, кто отнимает нижнее. Конечно, если кто может обличить нас в великом или малом преступлении, мы не просим избавить нас от наказания, но признаем справедливым нести наказание, как бы ни было оно сильно и жестоко» (см. Сочинения древних христианских апологетов. Пер. Преображенского. Изд.1895 г. С. 54—55). Считающий своей обязанностью прощать личные обиды и вместе с тем признающий справедливым нести наказание, определяемое судом за преступление, не мог, конечно, отвергать необходимость суда. Впрочем, довольно мнений первых толкователей Евангелия! Они не могли отвергать суды человеческие уже потому, что их не отвергал Сам Иисус Христос. Значение судов государственных Не касаясь в Своем учении государственных установлений, проводя резкую грань между Своим Царством и царством мира, заповедуя нам воздавать кесарю кесарево, а Богу Божие, Христос в одном из Своих изречений высказался за необходимость суда. Обличая книжников и фарисеев, Он сказал: Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять (Мф. 23:23). Словами этими он упрекнул книжников и фарисеев в том, что они, гоняясь за мелочами, отчисляя из своих доходов десятую часть даже от мяты, аниса и тмина, чего по закону и не обязаны были делать, пренебрегли исполнением самых важных предписаний закона — правосудием при исполнении ими обязанностей судей. А это важнейшее требование закона надлежало делать, то есть исполнять. Если же отправление правосудия надлежало делать, то, конечно, суды, учреждаемые для сего, не только не отвергнуты, но даже утверждены Христом как установления, необходимые в обществе людей, не сплотившихся еще в единое стадо с Единым Пастырем, в объединенное человечество единого Царства Божия. Правда, Христос заповедал прощать все обиды, следовательно, не привлекать обидчика к суду; Он же сказал, что если кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду (Мф. 5:40). Но все это относится только к обиженному или обижаемому; только обиженный может (и должен) простить причиненную ему обиду; но посторонний человек, не потерпевший от обиды, не в праве простить обиду, не ему причиненную. А так как судьи судят совершивших преступление не против них, а против посторонних им лиц, то понятно, что они, исполняя свои судейские обязанности, не вправе руководствоваться заповедью о прощении; для них установлена другая заповедь: милости хочу, а не жертвы (Мф. 12:7); милостивого и снисходительного отношения к обвиняемому, а не отмщения ему или устрашения других, требует от них Христос. Граф Толстой говорит, что суды воздают преступникам злом за совершенное ими зло, тогда как Христос заповедовал воздавать за зло добром. Нельзя не согласиться с тем, что если суд, приговаривая к наказанию, руководствуется лишь желанием отомстить преступнику за совершенное им зло, или же строгостью наказания устрашить других, дабы и им неповадно было, то он, несомненно, воздает злом за зло. Но, говоря — милости хочу, а не жертвы, — Христос имел в виду такой суд, который преступника (грешника) не делает орудием или средством для достижения посторонних ему целей, например, отмщения и устрашения. Заповедуя любить даже врагов, Он тем самым вменил нам в обязанность любить и преступников, жалеть их, благо творить и им. А какое благо мы можем сделать преступнику? Неужели только предоставлением ему полной свободы беспрепятственно продолжать свою преступную деятельность? Но ведь мы должны любить не только злых, но и добрых, не только совершающих преступления, но и тех, которые страдают от этих преступлений: мы обязаны заступиться за обижаемых и даже душу свою положить за них. Следовательно, предоставление преступнику свободы в дальнейшем совершении преступлений будет не согласно с заповедью о любви к ближним вообще. Но будет ли это согласно с заповедью о любви к преступнику? Ведь преступление есть проявление злой воли, грех; содействуя такому проявлению воли, мы несомненно причиняем зло, губим душу того, чья воля так дурно направлена. Поэтому, сотворить преступнику благо мы можем в том только случае, когда помешаем ему совершать дальнейшие преступления, убедим его в том, что совершение преступлений есть зло, и подчиним его волю требованиям разума и совести, то есть, исправим его. Лишение преступника свободы, останавливая дальнейшее проявление его злой воли, составляет первый шаг к его исправлению, а что затем следует предпринять для достижения цели, то подскажет, в каждом отдельном случае, любовь и милосердие к согрешившему. О смертной казни Итак, только наказания исправительные как меры воздействия на извращенную волю преступника согласуются с заповедью о любви к ближним; наказания же, применяемые в виде отмщения за совершенное зло или как устрашение для других (дабы иным впредь неповадно было) — явно противоречат заповеди Господней. Толкуя Евангелие, а не «Уложение о наказаниях», я не касаюсь вопроса об оправдании наказаний с государственной точки зрения; это не мое дело. Но не могу не сказать несколько слов о несогласуемости смертной казни с заповедью о любви к ближним. Выше сказано, что уголовные наказания должны применяться лишь как меры исправления преступника (то есть грешника или, по народному воззрению, несчастного), а так как смертной казнью мы не можем исправить его, то и сама казнь эта не может быть оправдана. Граф Толстой говорит, что мы не вправе лишением преступника свободы останавливать проявление его злой воли; мы можем действовать на него только путем убеждения да молиться о нем. И в таком непротивлении злу граф Толстой видит исполнение воли Божией! Но ведь воля Божия — ввести по возможности всех людей в Царство Небесное, а так как войдут в него только достойные сыны Отца Небесного, стремившиеся к достижению совершенства и достигнувшие его, то спрашивается: будет ли исполнена воля Божия, если, по учению графа Толстого, мы предоставим злым и порочным людям беспрепятственно водворять на земле вместо Царства Божия царство зла, власть тьмы? Будет ли исполнена заповедь Христа о любви к ближним вообще, следовательно, и о любви к злым и порочным людям? Возможно ли будет тогда, хотя бы в отдаленном будущем, объединение всего человечества в единое стадо с Единым Пастырем, Иисусом Христом? Не будет ли тогда человечество представлять из себя единое стадо порочных людей с единым пастырем своим, духом зла? Так неужели же мы должны стремиться к этому осуществлением учения графа Толстого? Итак, не подлежит никакому сомнению, что Иисус Христос, говоря — не судите, да не судимы будете, — запретил осуждение ближних как порицание и злословие их, но не запретил ни отправления государственного правосудия, ни обсуждения поступков ближних с целью указания им на их недостатки и исправления их.

Или каким образом ты примешься врачевать его, когда сам весьма нуждаешься во врачевании? Вот – бревно в глазе твоем.

ή или. έρείς fut. ind. act. от λέγω говорить, άφες aor. imper. act. от άφίημι позволять. Используется с conj., чтобы указать на разрешение (BD, 183-84). έκβάλω aor. conj. act. от έκβάλλω извлекать, удалять. Сослагательное наклонение является побудительным (или "отражением״ VA, 171-72) просьбы о разрешении (BD, 183). ιδού aor. imper. act. от όράω видеть. Указательная частица "смотри" и "вот" используется, чтобы подчеркнуть значение утверждения (BAGD). ή δοκός бревно, балка, которой подпирается кровля дома, нечто гротескно выделяющееся (RWP). Арт. используется как указание на предыдущее упоминание или новое упоминание прежнего предмета (IBG, 117).

Запрещая без милосердия осуждать ближнего, Господь не запрещает иметь справедливое суждение об его свойствах, с целию правильного отношения к нему. Это особенно нужно было апостолам, чтобы, проповедуя слово Божие, они могли применяться к разумению и духовному возрасту каждого. При сем указывается им на случай, когда они должны удержаться от проповеди слова Божия при виде закоснелого неверия и враждебности к истине. Не давайте святая псом. «Святого учения вашего не предлагайте людям, явно и упорно ненавидящим все святое.» Не помешайте бисер ваших пред свиниями. "Царства небесного," (Господь в другом месте уподобляет его жемчугу, Мф. 13:45), "не отдавайте на попрание людям, которые враждебны свету вследствие злых своих дел". Да не поперут их ногами своими и вращшеся расторгнут вы: т. е., чтобы эти люди клеветой и злословием не оскорбили предлагаемой им благодати, а потом не обратили своей ярости и на самих проповедников ее. Так Господь, пред тем научавший апостолов ни во что вменять обиды, которые относились бы к лицу кого-либо из них, теперь научает их оберегать от всякого уничижения достоинство христианского учения и апостольского служения.

Как ты примешься врачевать его, когда сам больше его нуждаешься во врачевании? Возьмем пример: гнев есть сучек, а ненависть бревно. Кто питает гнев на брата лукавыми подозрениями, тот поливает сучек, который возрастает и делается целым бревном. Итак, если ты осуждаешь гневающегося, а сам держишь в своем сердце ненависть, то и к тебе относятся приведенные слова Христовы. Так царь Давид воспылал негодованием, как ему казалось, против человека, который отнял овцу у бедняка соседа, а сам еще не видел своего тяжкого преступления, отняв жену у Урии и послав погибнуть в бою этого воина. Св. Златоуст говорит, что многие и ныне так поступают. Сами делают бесчисленные хищения, лихоимствуют, каждый день пьянствуют, а видя монаха, имеющего лишнюю одежду и употребляющего нескудную пищу, указывают ему на закон Христов, не зная того, чрез осуждение готовят себе при своих грехах огонь и лишают себя всякого оправдания. Святой Афанасий Александрийский пишет: “еретики утверждают, что не должно судить и того, кто сделал смертный грех, потому что Господь сказал “не судите, да не судимы будете.” Но если действительно их утверждение, то без сомнения подвергся бы осуждению праведный Ной, который осудил Хама быть рабом братий. Подобны и примеры Моисея, Иисуса Навина, Финеса, пророков Самуила, Илии, Даниила, апостолов Петра и Павла: “Если все праведные судили, а сами не были судимы, но были избраны на духовное служение, то почему не должно судить, как говорят еретики? Господь сказал: не судите, да не судимы будете, не для того чтобы мы поступали в чем-либо без суда, но имея в виду фарисеев и книжников, которые осуждали друг друга, но не исправляли самих себя.” Кто хочет укорять других, тот сам должен быть беспорочен. Если он, имея в своем глазу бревно, (тяжкий грех), — говорит блаж. Феофилакт, — будет укорять другого, имеющего сучек, то сделает его только бесстыдным, потому что тот, обидевшись, станет тоже укорять его самого и сам впадет в грех осуждения. Впрочем, Господь показывает, что великий грешник и не может хорошо видеть малого греха своего брата из за бревна в собственном глазу. Св. Златоуст говорит: “Неужели нельзя сказать прелюбодействующему, что это есть зло, неужели не должен его исправить? Исправь, но не как неприятель, не как враг, подвергая его наказанию, но как врач, прилагающий лекарство. Ибо Спаситель не сказал: не останавливай согрешающего, но сказал: не суди, т.е. не будь жестоким судьей. Притом же это сказано не о важных и явно запрещенных грехах, но о таких, которые и не почитаются грехами, почему и говорит о сучке, а не о бревне в глазу брата твоего.” Господь, — говорит св. Григорий Нисский, — не запрещает суда благонамеренного, но запрещает осуждение немилосердное. Если согрешивший и подлежит суду, то пусть судит его тот, кто ни в чем подобном не согрешил, а не ты. Не должен судить других тот, кто сам в том же виновен. И ты удивляешься, что Господь положил такой закон, когда и разбойник на кресте признал Его, и выразил мысль Иисуса Христа в таких своих словах, обращенных к другому разбойнику: “или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же?” (Лк. 23:40). А ты не только не вынимаешь у себя бревна, но даже его не видишь; напротив того, сучек у другого видишь и осуждаешь и стараешься изъять. Потому, если плохо не обращать внимания на свои грехи, то гораздо хуже судить других, имея в своих собственных глазах бревно, ибо грех тяжелее и бревна. Итак, заповедь Спасителя имеет такой смысл: кто сам подвержен многим порокам, тот не будь строгим судьей чужих погрешностей, особенно когда они маловажны; не порицай, не поноси, но вразумляй; не обвиняй, но советуй; не нападай с гордостью, но исправляй с любовью; потому что не ближнего, а самого себя предаешь жесточайшему наказанию, когда не пощадишь его, произнося приговор о его прегрешениях.

Как ты примешься врачевать его, когда сам больше его нуждаешься во врачевании? Возьмем пример: гнев есть сучек, а ненависть бревно. Кто питает гнев на брата лукавыми подозрениями, тот поливает сучек, который возрастает и делается целым бревном. Итак, если ты осуждаешь гневающегося, а сам держишь в своем сердце ненависть, то и к тебе относятся приведенные слова Христовы. Так царь Давид воспылал негодованием, как ему казалось, против человека, который отнял овцу у бедняка соседа, а сам еще не видел своего тяжкого преступления, отняв жену у Урии и послав погибнуть в бою этого воина. Св. Златоуст говорит, что многие и ныне так поступают. Сами делают бесчисленные хищения, лихоимствуют, каждый день пьянствуют, а видя монаха, имеющего лишнюю одежду и употребляющего нескудную пищу, указывают ему на закон Христов, не зная того, чрез осуждение готовят себе при своих грехах огонь и лишают себя всякого оправдания. Святой Афанасий Александрийский пишет: “еретики утверждают, что не должно судить и того, кто сделал смертный грех, потому что Господь сказал “не судите, да не судимы будете.” Но если действительно их утверждение, то без сомнения подвергся бы осуждению праведный Ной, который осудил Хама быть рабом братий. Подобны и примеры Моисея, Иисуса Навина, Финеса, пророков Самуила, Илии, Даниила, апостолов Петра и Павла: “Если все праведные судили, а сами не были судимы, но были избраны на духовное служение, то почему не должно судить, как говорят еретики? Господь сказал: не судите, да не судимы будете, не для того чтобы мы поступали в чем-либо без суда, но имея в виду фарисеев и книжников, которые осуждали друг друга, но не исправляли самих себя.” Кто хочет укорять других, тот сам должен быть беспорочен. Если он, имея в своем глазу бревно, (тяжкий грех), — говорит блаж. Феофилакт, — будет укорять другого, имеющего сучек, то сделает его только бесстыдным, потому что тот, обидевшись, станет тоже укорять его самого и сам впадет в грех осуждения. Впрочем, Господь показывает, что великий грешник и не может хорошо видеть малого греха своего брата из за бревна в собственном глазу. Св. Златоуст говорит: “Неужели нельзя сказать прелюбодействующему, что это есть зло, неужели не должен его исправить? Исправь, но не как неприятель, не как враг, подвергая его наказанию, но как врач, прилагающий лекарство. Ибо Спаситель не сказал: не останавливай согрешающего, но сказал: не суди, т.е. не будь жестоким судьей. Притом же это сказано не о важных и явно запрещенных грехах, но о таких, которые и не почитаются грехами, почему и говорит о сучке, а не о бревне в глазу брата твоего.” Господь, — говорит св. Григорий Нисский, — не запрещает суда благонамеренного, но запрещает осуждение немилосердное. Если согрешивший и подлежит суду, то пусть судит его тот, кто ни в чем подобном не согрешил, а не ты. Не должен судить других тот, кто сам в том же виновен. И ты удивляешься, что Господь положил такой закон, когда и разбойник на кресте признал Его, и выразил мысль Иисуса Христа в таких своих словах, обращенных к другому разбойнику: “или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же?” (Лк. 23:40). А ты не только не вынимаешь у себя бревна, но даже его не видишь; напротив того, сучек у другого видишь и осуждаешь и стараешься изъять. Потому, если плохо не обращать внимания на свои грехи, то гораздо хуже судить других, имея в своих собственных глазах бревно, ибо грех тяжелее и бревна. Итак, заповедь Спасителя имеет такой смысл: кто сам подвержен многим порокам, тот не будь строгим судьей чужих погрешностей, особенно когда они маловажны; не порицай, не поноси, но вразумляй; не обвиняй, но советуй; не нападай с гордостью, но исправляй с любовью; потому что не ближнего, а самого себя предаешь жесточайшему наказанию, когда не пощадишь его, произнося приговор о его прегрешениях.

Продолжается та же иносказательная речь с ука­занием нравственной несправедливости — укорять ближнего за незначительные погрешности, тогда как в нас самих больше погрешностей. «Впрочем, Господь показывает, что великий грешник и не мо­жет хорошо видеть грех брата своего: ибо как он, имея бревно в глазе, увидит другого, легко уязвлен­ного»? (Феофилакт).

ИЛИ КАК СКАЖЕШЬ БРАТУ ТВОЕМУ: "ДАЙ, позволь мне, Я ВЫНУ СУЧОК ИЗ ГЛАЗА ТВОЕГО", А ВОТ, В ТВОЕМ ГЛАЗЕ БРЕВНО? Как ты примешься врачевать его, когда сам больше его нуждаешься во врачевании? Возьмем пример: гнев есть сучок, а ненависть - бревно. Кто питает гнев на брата лукавыми подозрениями, тот поливает сучок, который возрастает и делается целым бревном. Итак, если ты осуждаешь гневающегося, а сам держишь в своем сердце ненависть, то и к тебе относятся слова Христовы: И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Так царь Давид воспылал праведным, как ему казалось, негодованием против человека, который отнял овцу у бедняка-соседа, а сам еще не видел своего тяжкого преступления, отняв жену Урии и лишив жизни этого воина. "Многие, - говорит святой Златоуст, - и ныне так поступают: видя монаха, имеющего лишнюю одежду, указывают ему на закон Господень, хотя сами делают безчисленные хищения и всякий день лихоимствуют; или, видя, что он употребляет нескудную пищу, делаются злыми обвинителями, хотя сами каждый день пьянствуют и упиваются, не зная того, что через это, при своих грехах, больший для себя готовят огонь и лишают себя всякого оправдания". Святитель Афанасий Александрийский пишет: "Еретики готовы утверждать, что не должно судить и того, кто сделал смертный грех, потому что Господь сказал: Не судите, да не судимы будете. Но если это действительно так, как утверждают они, то, без сомнения, подвергся бы осуждению праведный Ной, который осмеятеля Хама осудил быть рабом братии". Затем святитель приводит примеры Моисея, Иисуса Навина, Финееса, пророков Самуила, Илии, Даниила, апостолов Петра и Павла и говорит: "Если все праведные судили, и не были сами судимы, паче же, избраны на духовное служение, то почему же не должно судить, как говорят еретики? Господь сказал: Не судите, да не судимы будете не для того, чтобы мы поступали в чем-либо без суда, но имея в виду фарисеев и книжников, которые осуждали друг друга, но не исправляли самих себя". "Кто хочет укорять других, - говорит блаженный Феофилакт, - тот сам должен быть безпорочен. Если он, имея в своем глазу бревно, тяжкий грех, будет укорять другого, имеющего сучок, то сделает его только безстыдным; потому что тот, обидевшись, станет также укорять его самого и, таким образом, впадет в грех осуждения. Впрочем, Господь показывает, что великий грешник и не может хорошо видеть греха брата своего: как он, имея бревно в глазе, увидит другого, легко уязвленного?" "Ты скажешь, - пишет святитель Златоуст, - если кто прелюбодействует, неужели я не должен сказать, что прелюбодеяние есть зло, и неужели не должен исправить делающего прелюбодеяние? Исправь, но не как неприятель, не как враг, подвергая его наказанию, но как врач, прилагающий лекарство. Ибо Спаситель не сказал: не останавливай согрешающего, но сказал: не суди, т.е. не будь жестоким судьей; притом же это сказано не о важных и явно запрещенных грехах, но о таких, которые и не почитаются грехами, почему и говорит о сучке, а не о бревне в глазе брата твоего". "Господь, - говорит святитель Григорий Нисский, - не запрещает суда благонамеренного, но запрещает осуждение немилосердое. Если согрешивший и подлежит суду, то пусть судит его тот, кто ни в чем подобном не согрешил, а не ты. Не должен судить других тот, кто сам в том же виновен. И ты удивляешься, что Господь положил такой закон, когда и разбойник на кресте признал его и выразил мысль Иисуса Христа в таких словах своих, обращенных к другому разбойнику: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? (Лк. 23:40) А ты не только не вынимаешь у себя бревна, но и не видишь его; напротив того, сучок у другого не только видишь, но и осуждаешь, и стараешься изъять. Поэтому, если плохо не обращать внимания на свои грехи, то вдвое или втрое хуже судить других, имея в собственных глазах своих бревно, ибо грех тяжелее и бревна". Итак, заповедь Спасителя имеет такой смысл: кто сам подвержен многим порокам, тот не будь строгим судьей чужих погрешностей, а особенно, если они маловажны; не порицай, не поноси, но вразумляй; не обвиняй, но советуй; не с гордостью нападай, но с любовью исправляй; потому что не ближнего, но себя самого предашь жесточайшему наказанию, когда не пощадишь его, произнося твой приговор о его прегрешениях.

Мысль этого стиха, по-видимому, противоречит приведенному выше толкованию. Если Спаситель говорит только об отраженных или отражающихся предметах, то непонятно, каким образом можно говорить брату: «дай, я выну», и дальше (Мф. 7:5) «вынь бревно» и проч. Объяснения экзегетов и здесь неудовлетворительны. Так, напр., один из них думает, что здесь речь о «глазных операциях» и что Спаситель будто бы говорит: mit dem Balken im Auge bist du ein schlechter Augen operateur (с бревном в глазу ты — плохой глазной оператор). Но если что не подлежит здесь никакому сомнению так это именно то, что ни о каких глазных операциях Спаситель не говорит. Речь образная, но в 3-м стихе (Мф. 7:3) она имеет буквальный смысл, а в 4-м — переносный. Естественные и вполне понятные образы 3-го стиха дают повод говорить в переносном смысле об извлечении сучков или бревен из глаза. Прежние образы не оставляются, но применение их уже иное. Так часто бывает и в обыкновенных речах; нечто подобное встречается и в Евангелиях. Первоначальная мысль, так сказать, корень образа, исключительно сосредотачивается на цветке, на лилии, на том, как они растут; а потом совершается при помощи посредствующих мыслей (не трудятся, не прядут — все это соответствует действительности) переход к мысли о том, как лилии одеваются. Совершенно понятно, что об одежде лилий можно говорить только в несобственном, переносном смысле, потому что на самом деле лилии никаких одежд не имеют. Таким образом, и в речи Спасителя простое упоминание о бревне и сучке, отражающихся в глазах, дает повод к возникновению новых образов, все еще верных действительности и не имеющих переносно-духовного значения, но выясняющих истину уже с других сторон. Всем слушателям Христа было известно, как люди обращаются с сучками и бревнами: их берут, несут, выкидывают, обрубают, пилят, строят из них дома, сжигают. Все эта сказуемые могли бы быть приложены и к бревнам, отражающимся в глазу. Но для цели, которую поставил пред собою Господь, удобно было одно только слово: ekbale (букв. выбрось, Мф. 7:5). Спаситель мог бы выразиться и иначе: перестань глядеть на бревно, отвернись от него, чтобы оно не отражалось в твоем глазу. Но такая речь не обладала бы надлежащей силою и не относилась бы к делу. Вместо «как скажешь» некоторые переводят: «как можешь сказать», Это, по-видимому, без всякой надобности. «Дай, я выну», по-гречески и по-русски правильнее было бы: дай мне вынуть (неопр. накл.). Но соединение двух глаголов в повелительном и изъявительном (вместо неопределенного) наклонениях не необычно и в других местах Нового Завета. Спаситель обличает здесь зло, когда люди, и притом лучшая их часть, никогда ничего больше не слушают и ни о чем больше не говорят так охотно, как об ошибках других людей. У Цицерона встречается изречение: «видеть пороки других, и забывать о своих свойственно глупцам».

Тому, кто желает укорять других, должно быть безупречным, ибо если он, имея в своем глазу бревно, то есть большой брус, или грех, будет укорять другого, имеющего сучок, то сделает его несовестливым. Но Господь показывает, что тот, кто много грешит, не может хорошо видеть греха брата своего, ибо каким образом сможет увидеть прегрешение другого, легко уязвленного, тот, кто сам имеет бревно в глазу? *** См. Мф. 7:1

Не подобны ли они тому злотворному врачу, который, сам будучи заражен смертоносною язвою, захотел бы врачевать других от легких недугов? — Вместо уврачевания он распространил бы между больными кроющуюся в нем язву одним прикосновением своим. Лукавыя сердца безрассудных порицателей погрешностей других так гнусны пред очами истины, что сама Божественная кротость, Спаситель Сердцеведец, подвигнулся на гнев, обличая их лукавство