Евангелие от Матфея, Глава 27, стих 37. Толкования стиха

Ко кресту Иисуса, выше головы Его, прибили воины составленную Пилатом надпись: Сей есть Царь Иудейский (Лк. 23:28). Написано это было на трех языках: еврейском (арамейском), греческом и римском (латинском); и поступил так Пилат для того, чтобы и иностранцы, съехавшиеся к празднику в Иерусалим, могли прочесть, что распят Царь Иудейский, чтобы могли понять, как евреи поступают со своими царями. Прочтя эту надпись, первосвященники поняли, что Пилат зло надсмеялся над ними, и потому сейчас же отправили к нему некоторых из своих единомышленников сказать: «Зачем ты написал — Царь Иудейский? Напиши то, что Он Сам говорил; напиши так: Я Царь Иудейский (Ин. 19:21) тогда всякий поймет, что Он так называл Себя, но что мы не признавали Его своим Царем».

Пилат не мог простить первосвященникам, что они довели его до рабского подчинения их упрямству, и потому теперь резко ответил им: «Не ваше дело вмешиваться в мои распоряжения! Что я написал, то так и останется написанным!»

У евангелиста Иоанна относительно надписи повествуется следующее: эту надпись читали многие из Иудеев, потому что место, где был распят Иисус, было недалеко от города и написано было по-еврейски, по-гречески и по-римски,чтобы всякий иностранец мог читать эту надпись и видеть позор иудейскаго народа, допустившаго предать поноснейшей казни Царя, Котораго сами ожидали. Первосвященники же иудейские, оскорбленные такою надписью, поспешили к Пилату и сказали: не пиши: царь иудейский, по что Он говорил: Я царь иудейский, т. е. что Он был самозванец, а не настоящий царь. Пилат отвечал: что я написал, то написал (Ин. 19:19—22).

Когда уже был поднят крест, вожди иудеев впервые яв­но заметили смертельное оскорбление себе со стороны Пилата. В своем слепом неистовстве они воображали, что способ распятия был поруганием, направленным на Иисуса; но теперь, когда они видели Его висящим между двумя разбойниками, но на более высоком кресте, им сразу стало ясно, что эта казнь была публичным поруганием для них самих. На белой де­ревянной намазанной гипсом доске, так ясно выдававшейся над головою Иисуса, на кресте виднелась черная надпись на трех цивилизованных языках древнего мира, – на тех трех языках, из которых по крайней мере один наверно был знаком каждому в собравшейся тут толпе, – именно на официальном латинском, ходячем греческом и туземном арамейском. Надпись гласила, что этот человек, который претерпевал таким образом позорную рабскую смерть, этот человек, распятый в глазах всего мира между двумя злодеями, был «царь иудейский». На надписи читалось: «Иисус Назарянин, царь иудейский». Когда иудеи поняли, какой злой насмешке подверг их Пилат, то это совершенно отравило им удовольствие их злорадного торжества, и они отправили к Пилату депутацию с просьбой переменить возмущавшую их надпись. «Не пиши, сказали они, царь иудейский, но что Он говорил: Я царь иудейский». Но смелость Пилата, так быстро улетучив­шаяся при имени кесаря, теперь ожила вновь. Он рад был каким бы то ни было способом досадить и сделать наперекор людям, мятежные вопли которых заставили его утром поступить против желания и совести. Не многие могли с такою силою выражать свое высокомерное презрение, как римляне. Не удостаивая даже оправдания своего поступка, Пилат сразу же отпустил гордых иерархов с коротким и презрительным ответом: «что я написал, то написал».

«И поставили над главою Его надпись, означающую вину Его», – говорят евангелисты. Это была та же белая дощечка, αἰτία вина, или titulus, которую на пути к месту казни несли пред осужденным или вешали ему на шею. Titulus на кресте Спасителя римским языком суда, общеупотребительным языком греческим и родным, местным еврейским наречием гласил всем проходящим: «Иисус Назорей, Царь Иудейский» Ин. 19:19.. Может быть, довольный двусмысленностью такой надписи, но вероятнее – просто желая оставаться верным букве римского закона, осудившей Иисуса Христа как мятежника, Пилат отказал первосвященникам иудейским, просившим о перемене αίτία над головою Спасителя Ин. 19:21–22..

Царь Иудейский. На табличке над головой обозначали преступление. Пилат хотел оскорбить иудейских старейшин, но ранняя церковь ясно различала горькую иронию в правде этих слов.

Судебный порядок римлян требовал, чтобы вина распинаемых была объявляема народу иногда через особого глашатая, который, предшествуя осужденному до места казни, возвещал ее в слух всех, или, что случалось чаще, посредством надписи на дощечке, с обозначением имени, места происхождения и преступления казнимого. Такую дощечку обыкновенно несли перед осужденным на место казни или иногда вешали на него и по распятии прикрепляли ко кресту над головой его, чтобы всякий мог видеть и читать сделанную на ней надпись. Пилат воспользовался этим обстоятельством, чтобы снова, и еще жесточе, уязвить первосвященников и членов синедриона: вина, за которую осужден Господь, выражена им в таких словах: сей есть Иисус Назорей, Царь Иудейский. Эта надпись была изображена на дощечке, укрепленной над головой распятого, на трех языках: еврейском, греческом и римском, с той целью, чтобы не только палестинские евреи, но и чужестранцы, пришедшие на праздник пасхи из дальних мест, могли читать и понимать ее. Первосвященники, прочитав надпись, сообразили, какой великий позор для них скрыт в кратких, но знаменательных словах. Они должны были ожидать, что Иудеи прочтут надпись с негодованием на своих начальников, предавших имя Царя Иудейского такому поруганию, а язычники – со злой насмешкой над ненавистным им народом. В крайнем смущении хитрые враги Христовы стали просить Пилата о перемене надписи: не пиши: Царь Иудейский, но яко Сам рече: Царь есмь Иудейский. В таком случае вина падала на самого Господа: он объявлялся самозваным обманщиком, а это неминуемо увеличило бы озлобление против него во всех зрителях Голгофского события. По-видимому, расчет был верный. Но Пилат, сделавший им столько уступок, на этот раз остался непреклонным и отвечал: еже писах, писах. И между тем, сам не ведая, он написал великую истину. «Пилат, – рассуждает блаженный Августин, – что написал, то написал; поелику Господь что сказал, то сказал. Он сказал: Аз поставлен есмь Царь от Него над Сионом, горою святою Его (Пс. 2:6) сказал, что Ему должно пострадать, дабы внити в славу Свою (Лк. 24:26), – и вот пригвоздившие его ко кресту сим самым, так сказать, возвели Его на Престол; оставалось провозгласить нового Царя, и Пилат-язычник посредством трехъязычной надписи торжественно провозглашает Его, вопреки властям Иудейским, в слух всех народов: пророческий символ событий, имевших вскоре последовать! народ Иудейский, продолжая отвергать иго царства Христова, видел и доселе, к посрамлению своему, видит, как народы языческие, один за другим, признают распятого Иисуса своим Царем, Спасителем и Господом».

Итак, на Голгофе открылась пред всем миром тайна креста Христова, представленная Предвечным советом триипостасного Божества и до сего времени сокровенная от век и родов (Кол. 1:26). Агнец непорочный и пречистый, предназначенный еще прежде создания мира (1 Пет. 1:19, 20) в искупительную и умилостивительную жертву за грехи всего человечества (1 Ин. 2:2), вознесен на крестный жертвенник. Посреди земли (Пс. 73:12) водружено новое древо жизни. язвы Господа, изливая четыре струи на землю, пораженную древним проклятием за грех прародителей (Быт. 3:17), освящают ее и как бы уготовляют в жилище новозаветных чад второго адама. Какое необычайное зрелище, не только для душ избранных, чаявших избавления во Иерусалиме (Лк. 2:38), но и для самих Ангелов, с благоговейным трепетом окружавших крест, как Престол Господа Славы (1 Кор. 2:8)!