Евангелие от Марка, Глава 7, стих 4. Толкования стиха

Дело в том, что фарисеи и вообще иудеи, держась предания древних, не едят, пока не омоют рук должным образом, и т. д.

Разъяснение, очевидным образом имеющее в виду нееврейского и также непалестинского читателя. Мысль о миссионерской интенции автора лишает убедительности попытки усмотреть в «дистанцированном» тоне этого места доказательство нееврейского происхождения автора (в качестве примера подобной попытки назовем Н. Conzelmann, Α. Lindemann, Arbeitsbuch zum Neuen Testament, 9. Auflage, Tubingen, 1988, S. 273). Запреты, о которых идет речь, весьма радикально сформулированы в Вавилонском Талмуде: Sotah 4. b; Shabbath 62. b.

Должным образом — имеются в виду конкретные предписания, например, такого рода: «Перед вкушением мирской еды руки омываются до запястий» (ТВ Hullin 106. а).

Предание древних (греч. παράδοσις των πρεσβυτέρων, евр. масорэтhаззекэним) — то, что в более поздней еврейской традиции обозначается как «изустная Тора» (тора шебеал пэ).

Это было пред пасхой. На празднике пасхи и потом пятидесятницы мы не видим Спасителя в Иерусалиме. Он приходит сюда только во время праздника кущей и это был последний великий праздник, который Он совершил вместе с своим народом. А до сего времени мы видим Его большей частью на северных пределах Галилеи.

Но фарисеи иерусалимские¹ никогда не оставляли своего наблюдения за Ним. Не видав Его в Иерусалиме, они пришли в Галилею. Встретив Его вместе с учениками, они возобновили прежнее осуждение учеников Его в несоблюдении преданий старцев. Случаем к сему было то, что ученики принимались за пищу, не умыв рук. – По правилам благочестия фарисейского пред принятием пищи и после стола – непременно должно было мыть руки. В Талмуде определено, какой меры воды для этого достаточно, как мыть, когда именно, в каком порядке, если число присутствующих превышает пять или не превышает его. (Принадлежавшие к секте Ессеев пред столом погружались в воду. Иос. Флавий). Этим правилам приписывалась такая важность, что за несоблюдение их Синедрион подвергал отлучению. Указывая на поступок учеников, фарисеи конечно хотели представить Спасителю правило об умовении рук в связи с прочими преданиями и, возводя обвинение от частного действия к неуважению преданий вообще, может быть хотели слышать Его собственное мнение о важности предания. По крайней мере к тому ведет ответа Господа. По понятиям Талмуда, предания старцев важнее, чем слова пророков, даже лучше, чем слова закона, потому что в законе есть важное и неважное, а слова старцев все важны. Им должно следовать беспрекословно. – В Талмуде есть притча: послал царь двух друзей своих в одну область свою с повелениями и об одном так написал: если он не предъявит вам перстня моего, не верьте ему; а о другом так: хотя бы он не показал вам перстня моего, верьте ему. Это – пророки и старцы. О пророках написано: аще восстанет в тебе пророк... и даст тебе знамение или чудо (Втор. 13:1), а о старцах: и сотвориши по словеси, еже возвестят ти от места, еже изберет Господь Бог (Втор. 17:10).

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 138-139++

Чудесное насыщение народа было незадолго пред Пасхою. „После сего Иисус ходил по Галилее, ибо по Иудее не хотел ходить, потому что иудеи искали убить Его» (Ин. 7:1). В этот период времени, т.-е. после третьей Пасхи, однажды приступиша ко Иисусови, иже от Иерусалима, киижницы и фарисеи. Эти книжницы и фарисеи могли прийти к Иисусу из Иерусалима в Галилею только по окончании дней опресночных. Вероятно, они ожидали и искали Господа на празднике в Иерусалиме. Не найдя же Его здесь, они отправляются в Галилею, ищут и находят Его.

Ответ фарисеям. Беседу И. Христа с фарисеями о преданиях старцев евангелисты передают очень согласно. Ев. Марк, так как он писал свое Евангелие для христиан римских, мало знакомых с иудейскими нравами и обычаями, делает некоторыя пояснения. Так, он объясняет (2), что значит нечистыми руками есть хлеб, и описывает подробно фарисейския правила относительно омовений (3—4). Ев. Матфей пред просьбою учеников изъяснить им притчу (Мк. 17 и д.) имеет особенный разсказ об ответе Господа на известие, что фарисеи обиделись Его речью о предании старцев (12—14). Как этот ответ, так и изъяснение притчи, по указанию ев. Марка (17), происходили в доме, в кругу только учеников. Другия различия между евангелистами состоят лишь в порядке отдельных изречений в речи И. Христа к фарисеям. Именно: на порицание фарисеями учеников Христовых, что они нарушают предания старцев, не умывая рук пред принятием пищи, И. Христос отвечает, а) что предания старцев часто суть измышления человеческия, которыя люди придумали, чтобы не исполнять заповедей Божиих; так, напр., закон повелевает почитать отца и матерь, угрожая за непочтение к родителям смертию (Исх. 20:12. Исх. 21:17), а фарисеи говорили: кто скажет отцу или матери: „пусть будет»¹ корван (арамейское слово), то-есть, дар Богу (в храм) то, чем бы ты от меня пользовался", тот свободен от священной для детей обязанности почитать и помогать родителям, Мф. 3-6; б) в этом предпочтении заповедям Божиим преданий человеческих и в этом до мелочности строгом соблюдении предписаний, касающихся тела, исполнилось то, что некогда сказал о своих современниках пророк Исаия (Ис. 29:13 по LXX) Мф. 7—8. Эти две мысли у ев. Марка переданы в обратном порядке: 9—13. 6—8.

Снова евангелист Марк рассказывает нам о столкновении между Господом и фарисеями, одном из тех многочисленных столкновений, которые, постепенно усиливая злобу фарисеев, приводят к страшной развязке. Не простое недоразумение и не одно лишь раздраженное мелкое самолюбие, боящееся потерять свое влияние, чувствуется в укорах книжников, упрекающих учеников Господа в несоблюдении старческих преданий. Корни столкновения лежат гораздо глубже. Перед нами два совершенно различных мировоззрения, два взгляда на религию, два понимания отношения человека к Богу.

Ясно, что фарисеи ценят главным образом внешнее поведение и ритуальное, или обрядовое благочестие, выражающееся в тщательном и неуклонном выполнении обрядов, многочисленных преданий, религиозных обычаев. Господь, наоборот, требует от человека внутренних настроений, любящего, чистого сердца, души, благоговейно преданной Богу, и поведения, всецело подчиненного этому духу любви к ближнему и преданности Богу. Все это возможно лишь при условии, если единственным центром жизни для человека является Бог и единственною целью жизненных стремлений – единение с Ним. Но мы уже знаем, что эти стремления легко подменить другими, имеющими лишь религиозную видимость, и Бога можно заменить различными кумирами. Как ни странно, но таким кумиром, заменяющим Бога, может стать внешний религиозный культ, пышное торжественное богослужение и даже аскетический подвиг. Всем этим можно увлечься до такой степени, что совершенно исчезает мысль о том, что все это не более как средство религиозного воспитания, вне этого не имеющее никакой ценности.

Средство становится самодовлеющей целью, и в этом увлечении внешностью самая мысль о Боге тускнеет и ослабевает. Для пояснения приведем следующее сравнение. Цель гимнастики состоит в том, чтобы укрепить здоровье человека, и большинство занимается ею именно для этого. Но можно и не иметь этой цели в виду и заниматься гимнастикой ради самой гимнастики, чтобы научиться искуснее делать разные трюки или поставить новый рекорд в каком-либо виде спорта. Так занимаются ею акробаты, борцы, профессиональные спортсмены. Основная задача – укрепление здоровья – тогда забывается совершенно, а чрезмерные упражнения даже вредят.

Аскетический подвиг укрепляет духовное здоровье, и в этом его единственный смысл. Есть люди искренно религиозные и верующие, для которых само слово «подвиг» и мысль о подражании древним святым в суровости жизни имеют деятельную силу, и они готовы принять на себя любой подвиг ради самого подвига, совершенно не считаясь с тем, приблизит это или удалит их от главной цели христианской жизни – единения с Богом, ибо чрезмерный подвиг может быть даже духовно вреден. Для этих людей подвиг становится кумиром, заменяющим Бога. Для фарисеев таким кумиром, который заслонил от них идею чистого Богопочитания и обязательного подчинения единой воле Божией, было предание старцев и обряды. Всецело уйдя в эту сторону и слепо следуя за своими излюбленными преданиями, они нередко замечали, что эта ложная ревность ведет их к нарушению подлинной воли Божией, ясно выраженной в законе Моисеевом. Каким образом и от каких причин произошел этот неправильный сдвиг в религиозном мировоззрении, мы не будем здесь говорить.  

И что же? Как только они пришли, тотчас же увидели страшное, по их мнению, нарушение учениками Иисуса преданий старцев: они ели хлеб неумытыми руками! Для фарисея, полагавшего всю святость в точном соблюдении всех обрядов, установленных законом и преданием, было ужасно то преступление, над совершением которого они застали ближайших учеников Иисуса, и которое они, конечно, совершали с ведома или даже дозволения своего Учителя, поэтому они тотчас же стали укорять таких нарушителей преданий.

Вероятно, Апостолы ничего не ответили фарисеям на их упреки. Не получив никакого ответа, фарисеи и книжники спрашивают Самого Иисуса: зачем ученики Твои не поступают по преданию старцев, но неумытыми руками едят хлеб?

Фарисее бо и вси иудее и пр, В этих и дальнейших словах Господь объясняет, по какому поводу зашла речь о пище: св, Марк писал свое Евангелие для христиан из язычников, а им, конечно, были или совсем незнакомы или мало знакомы иудейские обычаи и обряды. Держаще (держась) предания старец (старцев). Иудеи верили, что Моисей на Синае будто бы получил два закона: один записанный им в его книгах, а другой незаписанный, который переходил изустно от родителей к детям, и что Моисей перед своей смертью передал этот незаписанный закон Иисусу Навину, а он передал судьям, судьи же пророкам и т. д., пока впоследствии не записали Его в Талмуде. Этот незаписанный закон называли они преданием старцев, т. е. древних предков, а такое название значило, что закон этот есть и потому для евреев обязательный. Предание это касалось разных мелочей, но иудеи, по внушению фарисеев, придавали ему большую важность, чем самым Св.Писания; нередко даже бывало, что предание сохраняли, а Писание нарушали. «Внимай более словам книжников, учили они, чем словам закона». Таково, напр., было и предание относительно умовения рук пред вкушением пищи. Преданием об умовении рук, конечно, имелось в виду соблюсти чистоту и опрятность, – и это дело похвальное; но из сего обычая иудеи делали предрассудок, и соблюдение его соединяли с разными мелочными правилами, например, относительно количества воды, числа омовений и т. п. При разделении на секты, к этому еще присоединились, принявшие религиозный оттенок, взаимная нетерпимость и брезгливость, подобно тому, как это мы видим у некоторых из наших раскольников: стали, напр., считать нечистыми даже и предметы, к которым прикоснулся человек не их секты. Поэтому, пришд, например, с торга, где что-либо покупали или продавали и волей-неволей прикасались к чему-либо, по их мнению, нечистому, не ели не омывшись, т. е. не вымыв рук, которыми по большей части прикасаются к вещам. По той же причине тщательно омывали чаши, назначенные для пищи и питья и вообще для домашнего обихода, кружки, котлы, скамьи, на которых сидели или лежали и т. п. И от торжища, аще не покуплются, не ядят (и пришедши с торга, не едят не омывшись); погружения сткляницам и чваном и котлом и одром (наблюдать омовение чаш, кружек, котлов и скамей).

 Здесь осуждается такая мертвенная и бездушная обрядность, при которой оставляют и отменяют заповедь Божию, чтобы соблюсти свое (человеческое) предание, относящееся только до плоти: Мк. 7:8-9. Христианские же обряды здесь не осуждаются и, как действующие главным образом на дух человека, имеют для себя основание и в Свящ. Писании: Ин. 13:4-5; Мф. 2:11; Деян. 24:11.

С Мк. 7:1 начинается вторая часть нашего отрывка. Ее тема – отношение Иисуса к иудейскому закону.

Случаи нарушения Иисусом иудейского закона в его общепринятом толковании имели место и раньше. Сюда относятся оба случая нарушения закона о субботнем покое, о которых была речь в гл. 2–3. И в том, и в другом случае мы имели коллизию между буквой обрядового закона и человеческими нуждами. Господь, не колеблясь, удовлетворяет человеческую нужду в ущерб букве закона. С другой стороны, каждое нарушение субботы имело смысл прикровенного богоявления. Нарушая из любви к человеку обрядовый закон, Господь совершал эти нарушения властью Сына Человеческого.

Новый конфликт происходит с фарисеями и книжниками, пришедшими из Иерусалима (7:1). Они укоряют учеников за опущение положенных перед принятием пищи омовений (ст. 1–5). Соблазн фарисеев мотивирован подробно, надо думать, для иудейских читателей Мк. – ссылкой на предание старцев. Под преданием старцев следует разуметь то толкование в школах книжников Моисеева закона, из которого впоследствии составился Талмуд.

И все же ученики не нарушили Закон, потому что ритуальное очищение рук перед едой было обязательно лишь для священников. Но фарисеи, сами совершавшие такое очищение, начинают распространять это требование и на остальных. Позже, во II веке, оно станет обязательным для всех евреев. Евангелие от Марка – первое письменное свидетельство того, что уже в I веке омовение рук становится признаком благочестивого поведения. Евангелист пишет для христиан из бывших язычников и поэтому объясняет еврейские обычаи, которые им незнакомы. До локтей – омовение рук происходило особым образом, но точное значение греческого слова «пюгме́» неизвестно, возможно, оно значит «кулаком» или «тщательно». Придя с рынка, не едят, пока не совершат омовения – потому что там человек мог общаться с ритуально нечистыми людьми, не зная об этом. Возможно также иное понимание этих слов: «купленное на рынке не едят, пока не омоют», из опасения, что к нему могли прикасаться нечистые руки или же что продавцы не уплатили десятину со своих товаров.

Иудейские законники не ограничивались простым исполнением закона Моисеева, а с течением времени присоединили к нему множество самовольных дополнений и прибавлений, которым иногда придавали даже больше значения, чем самому закону Божию. Эти прибавления с особенною ревностью соблюдались книжниками и фарисеями, которые смотрели на них как на «ограду» закона, не смотря на то, что они часто стояли в прямом противоречии с последним и служили прикрытием низкаго лицемерия. Фарисеи заметили, что ученики Иисуса Христа однажды но умыли рук перед едой (Мф. 15:1-20, Мк. 7:1-23). Закон Моисеев требовал в известных случаях очищений, но книжники извратили дух закона в этом, как и во многих других отно• шениях, потому что они учили, что нельзя было с доброю совестью приступать к пище и питью, когда оказывались нарушенными некоторыя обрядовыя точности. Если, по их воззрению, не принимать измышленных ими предосторожностей, то лицо или сосуд, употреблявшийся в данном случае, могли заклгючать в себе нечистоту, которая таким образом сообщалась пище, чрез пищу — телу, а чрез тело — душе. Отсюда среди строгих книжников давно установился обычай (и он соблюдался со строгостью закона), что перед каждой трапезой нужно тщательно омывать не только руки, но даже сосуды, лежанки и столы. На взгляд строгих раввинов, не умыть рук перед едой было великое преступление, такое же, как поесть свинины. «Кто не умывает рук при еде, тот подлежит извержению из общества, ибо в рукомытии заключается тайна десяти заповедей». «Такой человек повинен смерти». «Три греха влекут за собою бедность — говорит мишна, — и один из них есть пренебрежение рукомытием». «Тот, кто ест хлеб, не умыв рук, — говорит раввин Иосия, — поступает все равно, как еслибы он пошел к блуднице». Позднейшие книжники изобрели целых 26 правил при исполнении этого обряда в течение одного только утра. «Лучше пройти 4 мили за водой, чем навлечь на себя виновность пренебрежением рукомытия», говорит талмуд «Кто не моет своих рук после еды, — продолжает оп, — тот столь же нечестив, как и убийца». На немытых руках и на хлебе, по воззрению книжников, возседал диавол Шибта. Отличительною особенностью фарисеев было то, что «они ели свой хлеб насущный с должным очищением и на тех, кто пренебрегал таким очищением, они с презрением смотрели как на нечистых».

Законничество в это время находилось на вершине своего развития, потому что великие учители, Гиллель и Шаммаи, жившие едва за поколение пред тем, придали ему самое полное развитие. При обсуждении тонкостей закона, они иногда вступали между собой в столь ожесточенный спор, что сложилась даже пословица, что сам Илья, еслибы он явился опять на землю, не в состоянии был бы примирить их между собою. Но они все согласны были касательно рукомытия, так что талмуд прямо говорит, что «всякий, живущий в земле Израильской, вкушая свой хлеб насущный в очищении, говоря на еврейском языке и должным образом совершая моления по утрам и вечерам с филактериями, может быть уверен, что он будет есть хлеб в царстве Божием». Что касается относящихся к этому очищению правил, то, по ним, прежде всего нужно было вымыть руки; кончики пальцев затем складывались и поднимались так, чтобы вода текла с них вниз до локтей, затем они опускались так, чтобы вода могла стекать с рук на пол. Когда пальцы поднимались, то на них лили свежую воду, и два раза подливалась вода опять, когда они опускались вниз. Самое омовение должно было совершать посредством трения сначала одной руки на ладони другой. Когда руки мылись перед едой, то их предписывалось держать вверх, а после еды — вниз, но так, чтобы вода ее затекала дальше кисти. Употреблявшийся при омовении сосуд требовалось держать сначала в правой, затем в левой руке; воду нужно было лить сначала на правую и затем на левую руку, и при всяком третьем разе произносить слова: «благословен Ты, давший нам заповедь умывать руки». Ученые книжники горячо спорили между собою о том, что сначала должно совершаться: произнесение ли этого благословения, или самое умытие рук, куда нужно класть употреблявшееся при этом полотенце: иа стол или на лежанку, и нужно ли очищать стол перед окончательным омовением, или после него, Все эти тонкости составляли, однакоже, лишь незначительную часть целой законнической системы. Если фарисей предполагал есть обыкновенную пищу, то считалось достаточным вымыть руки простым политием воды на них. Перед вкушением «терумы», т.-е. священных десятин и хлебов предложения, полагалось вполне опускать их в воду, и прежде чем приступить к вкушению этих священных жертво¬приношений, требовалось принять полную ванну, Рукомытие перед молитвой или перед прикосновением к чему-нибудь утром соблюдалось с особенною строгостью, так как, по воззрению раввинов, в течение ночи руки могли быть осквернены злыми духами. Прикоснуться к устам, носу, уху, глазам, или одной рукой дотронуться до другой до совершения этого обряда, значило, по их учению, подвергать себя опасности болезни в тронутой части. Случаи, когда требовалось соблюдение этого обряда, были безчисленны: его нужно было совертать даже после обрезывания ногтей или после задавления блохи. Чем больше употреблялось воды, тем больше обнаруживалось благочестия. “Тот, кто употребляегь много воды для омовения рук, — говорит раввин Хазда, — получит обильное богатство». Кто не выходил из дома, для того еще достаточно было полить воды на руки; но человек, пришедший в дом с улицы, должен был погружать свои руки в воду, потому что он не знал, к какой нечистоте мог он приближаться, будучи на улице, и это погружение нельзя было совершать иначе, как в таком месте, где было не менее 60 галлонов воды». Lightfoot, Her. Haebr., II, 418. См, у Geikie и Edersheima в соотв. местах Та-же суеверная законническая точность простиралась на возможное осквернение всех хозяйственных мелочей ежедневной жизни. Сосуды глубокие или плоские из какого бы то ни было материала, ножи, столы и лежанки, — все это постоянно подвергалось очищениям, чтобы не подвергнуться какому-нибудь обрядовому осквернению от пользования ими со стороны кого - пн будь из нечистых людей.

Эта обрядовая мелочность, очевидно, была результатом, ревнивого соперничества между демократствовавшими фарисеями и высокомерными аристократами-саддукеями. Последние приписывали необычайную важность самому священнодействию священников, чтобы возвысить себя в глазах народа в качестве духовной аристократии. Фарисеи, с целью унизить их, придавали, насколько возможно, большее значение употреблявшимся сосудам и точности самаго обряда. Сообразно с их безконечными умовениями в частной жизни, они требовали, чтобы все сосуды в самом храме тщательно очищались после каждой трапезы, из опасения, чтобы какая нибудь нечистая личность не осквернила их. Эта тщательная скрупулезность в деле очищения доходила до того, что когда один фарисей после подобной трапезы, нес омывать даже золотой светильник, то встретивший его саддукей не мог удержаться от того, чтобы с издевательством не заметить ему, что “фарисеи в скором времени, вероятно, будут омывать самое солнце».

Авторитетом для этих безконечных механических упражнений были так называемыя “отеческия предания», которыя дошли от времен великой синагоги, но с благочестивым преувеличением приписывались Самому Богу, Который, будто бы, устно сообщил их Моисею на горе Синае. Толкования, изъяснения и разсуждения всякаго рода были основываемы не только на всяком отдельном слове, на всякой букве, но даже на всякой ковычке, для того, чтобы создавать новые законы и правила, и когда этих правил было недостаточно, то для оправдания их изобретены были еще устныя предания, будто бы переданныя Богом Моисею на Синае. Эти предания постоянно возрастали и составляли особый закон, который переходил из уст в уста, от поколения к поколению, пока наконец для их изучения и разработки не возникли целыя школы, из которых самыми знаменитыми и были школы Гиллеля и Шаммаи, живших за поколение до Христа и даже быть может в первые годы Его детства. Во время Его земной жизни все еще считалось основным правилом, чтобы они не предавались письмени. Первое собрание и формальное соединение в одно целое всех многочисленных фрагментов было делом раввина Иуды, так называемаго «святаго», и его именно кропотливому труду обязаны возникновением огромные фолианты талмуда. И заыечательная вещь, что этот самодельный закон, с его отеческими преданиями, под влиянием узкаго законничества фарисеев, получил с течением времени даже большее значение, чем сам закон Моисеев. Когда св. Писание и предание оказывались несогласными между собою, то высшее значение придавалось последнему. Фарисеи открыто провозглашали это и, по евангельскому изречению, сами возсели на седалище Моисеевом, устраняя великаго законодателя (Мф. 23:2). Грешнее — говорит мишна — учить что-нибудь вопреки голосу книжников, чем противоречить самому Писанию. Тот, кто говорит вопреки Писанию: непозволительно-де носить тефиллин Небольшия кожаныя коробочки с текстами св. Писания, привязывавшияся во время молитвы ко лбу и к руке. , не подлежит наказанию за причинение соблазна. Но тот, кто говорит, что должно быть пять разделений в тотафоте Другое название для тефиллин или филактерий. , и таким образом учит несогласно с раввинами, навлекает на себя вину». «Тот, кто излагает Писанио несогласно с отеческим преданием, — говорит раввин Елеазар, — не имеет части в будущем мире». Основой религии считалась именно масса законнических предписаний, а не св. Писание, «ибо завет Божий (по учению раввинов) заключен был с Израилем на основании устнаго закона, как написано: в сих словах Я заключаю завет с Тобою и с Израилем (Исх. 34:27). Бог знал, что в последующие века Израиль будет уведен в плен чужеземным народом, который скопирует писанный закон, и поэтому Он дал израильтянам устный закон, чтобы Его воля могла тайно соблюдаться среди них». Те, кто посвящали себя изучению отеческих преданий, «видели свет великий» (Ис. 9:2), ибо Бог просвещал их очи и показывал им, как они должны были действовать в отношении позволенных и непозволенных вещей, чистых и нечистых, о которых недостаточно полно и ясно говорится в св. Писании. Хорошо было предаваться чтению св. Писания; но тот, кто прилежно изучает отеческия предания, получает награду от Бога, а кто посвящает себя толкованиям на эти предания, имеет самую великую награду. «Библия подобна воде, предания подобны вину, а толкования на них подобны ароматному вину». «Сын мой! говорит талмуд, внимай более словам книжников, чем словам закона».

Из всего этого видно, какое невыносимое бремя создали мелочные законники иудейства из своих постановлений, которыми они убивали дух Моисеева закона. Такое законничество стояло в самом резком и явном противоречии с новым царством, которое провозглашал Христос, так как это царство было в чистоте сердца,в любящем сыновстве по отношению к Отцу небесному, и все внешние обряды имели в нем значение не сами по себе, а лишь как выражение этого любящаго отношения. Фарисеи превратили закон в мелочную казуистику, дававшую предписания для всякаго отдельнаго действия, а Христос поднимал закон на степень живого принципа, действующаго в совести. От внешних закотиических требований Он переходил к тому духу, который заключался в законе. Внешния постановления можно было и оставить, если соблюдалась та жизненная идея, которая заключалась в них. Целой жизни почти недостаточно было для того, чтобы в точности изучить все раввинския предписания касательно чистоты и жертвоприношений, а Христос в действительности отменял их все, открыто провозглашая, что «милость лучше жертвы» (Ос. 6:6, Мф. 9:13, Мф. 12:7). Школы ученых раввинов прибавили к простым постановлениям закона в деле различия между чистыми и нечистыми животными безконечныя разъяснения касательно чистоты различных частей каждаго из них, а также и необходимых для очищения обрядов; а Христос провозглашал простое и общепонятное правило: «не то, что входит в уста, оскверняет человека: но то, что выходит из уст, оскверняет человека» (Мф. 15:11, Мк. 7:15). Книжники спорили о том, после какого употребления нужно мыть сосуды в текучей воде, после какого в стоячей и с какими церемониями нужно очищать деревянные и металлические сосуды. Христос устранил это мелочное и мертвое законничество и поучал Своих слушателей обращать внимание на то, чтобы была чиста внутренность. «Вы, фарисеи, говорил Он, внешность чаши и блюда очищаете, а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства» (Лк. 11:39). Даже субботние законы с их безконечными установлениями нашли в Нем одухотворенное и краткое истолкование: «позволительно делать добро в субботу». «Суббота создана для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27). Такое учение было неслыханным среди раввинов, и они пришли в крайнее волнение.

Господь Иисус Христос, зная, что время Его не у прииде (Ин. 7:6), не хотел идти в Иудею, потому что, по замечанию cвятого евангелиста Иоанна, искаху Его иудее убити (ст. 1). Уклоняясь до времени от человеческой злобы, он ходил с проповедью по Галилее. но враги Господа не переставали следить за ним: нарочно пришли сюда из Иерусалима фарисеи и книжники, чтобы в непосредственной близости наблюдать за всеми делами и словами Его. вскоре случай, сам по себе неважный, подал им повод обвинить учеников Его в несоблюдении преданий старцев. Между иудеями было распространено мнение, что кроме писаного закона Бог дал Моисею еще закон неписаный, который переходит из уст в уста – от Моисея к Иисусу навину, потом к судьям, пророкам и т. д. Этот устный закон, составившийся из изречений и толкований раввинов разного времени, пользовался безусловным уважением народа, который под руководством книжников и фарисеев охотно жертвовал духом истинного закона букве, а буквою – человеческим преданиям. крайне мелочные, иногда и вполне бессмысленные правила и предписания устного закона слыли в народе якобы «преданиями старцев» и были выполняемы несравненно строже и точнее, чем требования, особенно нравственные, данного Богом закона, изложенного в Пятикнижии Моисея. в ущерб истинной нравственности, вся жизнь иудея была опутана этими измышлениями лживых толкователей Божественного откровения, которые поистине связывали бремена тяжка и бедне носима и возлагали на плеща человеческа (Мф. 23:4).

В настоящий раз фарисеи и книжники обвинили учеников Иисуса Христа в несоблюдении узаконенных преданием омовений. в законе Моисеевом (Лев., гл. 11) подробно исчислены разные виды чистых и нечистых животных и между прочим сказано, что самое прикосновение к нечистому делало прикоснувшегося нечистым до вечера, а если что-нибудь нечистое падало на деревянный сосуд, одежду, кожу, мешок и всякую вещь, которая употребляется в дело, то повелевалось положить их в воду, глиняный же сосуд разбивать (ст. 24:25, 32, 33). Полагая «ограду» около закона и по своему обычаю развивая положения его до последних крайностей, иудейские законники сделали обязательным перед вкушением пищи омовение рук из предосторожности, как бы против воли и совершенно случайно нечистота от неумытых рук не сообщилась пище. Это расширенное толкование закона они основывали на «предании старцев» и обставили его самыми мелочными правилами. Что эти правила, впоследствии вошедшие в состав талмуда, уже считались обязательными во времена Иисуса Христа, видно из следующих слов святого евангелиста Марка: фарисеи и вси иyдее, аще не трыюще умыют рук, не ядят, держаще предание старец, и от торжища, аще не покуплются, не ядят, и ина многа суть, яже прияша держати: погружения сткляницам и чваном, и котлом, и одром (7, 3–4).

Увидев некоторых из учеников Иисуса Христа, евших хлеб неумытыми руками, фарисеи и книжники сначала укоряли их, а потом обратились к самому Учителю с вопросом: почто ученицы Твои не ходят по преданию старец, но неумовенными руками ядят хлеб? «Это ученики делали не с намерением, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – но потому, что презирали уже излишнее и заботились об исполнении необходимого».