Евангелие от Марка, Глава 2, стих 14. Толкования стиха

Левий, сын Алфея. Рассказ о его призвании и последующем обсуждении вопроса о возможности общения с мытарями (см. следующее примечание) имеет черты сходства с рассказом о призвании Матфея (ср. Мф. 9:9–13 («9 Проходя оттуда, Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним. 10 И когда Иисус возлежал в доме, многие мытари и грешники пришли и возлегли с Ним и учениками Его. 11 Увидев то, фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? 12 Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные, 13 пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию»)). Наличие у одного лица двух имен само по себе весьма обычно (скажем, апостол Фома имел прозвище Дидим, а по преданию, фиксированному у Евсевия, Hist. Eccles. I, 13, также имя Иуда). Однако ряд древних комментаторов, начиная с Климента Александрийского (Strom. IV, 9), различают Матфея и Левия.

Сидел на сборе пошлин. Капернаум лежал на большой дороге, шедшей от Дамаска на запад к Средиземному морю; там находилось место для сбора пошлин, однако, в отличие от Иерихона, не в пользу Рима, а в пользу тетрарха.

Вскоре после описанного происшествия случилось Господу опять проходить мимо озера Геннисаретского; здесь Он призвал еще ловца человеков, но уже не из беззазорного звания рыбарей, а мытаря Матфея. Надобно знать, что такое значил мытарь в глазах строгого фарисея, чтобы судить о намерении такого избрания, и именно в настоящее время. Занимаясь сбором податей с народа Иудейского в пользу языческого императора, часто употребляя к тому жестокие меры, часто прибегая к насилиям и притеснениям бедных, чтобы самим обогатиться, мытари были самыми презренными людьми в глазах религиозного Иудея, хотя и не все они были действительно столько низки по всей нравственности. Τελώνης значило то же, что άμάριωλος. Призывая Матфея в число ближайших своих последователей, Господь и хотел показать именно то, что Он пришел грешников призвать на покаяние, и что как из числа так называемых грешников есть такие, которые ничем не хуже считающих себя праведниками, ни в чем неукоризненными, так и между сими мнимыми праведниками есть не мало грешников в самом тесном значении этого слова.

Матфей быстрой решимостью последовать зову Господа уже показал, что он не менее других учеников был достоин Божественного призвания: но он сим не удовольствовался. Как бы в благодарность за милостивое снисхождение к нему Господа, он с дерзновением просил Его вместе с прочими учениками к себе на трапезу, на которую пригласил и многих из своих собратий по званию. Господь, видя любовь его и зная, что пример его мог служить ободрением и для прочих мытарей, не отрекся от приглашения; хотел, чтобы поступок Его поняли и фарисеи. Но они не способны были видеть это, как надлежало.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 99-100++

Призвание мытаря Матфея

Сожалея, конечно, о такой закоренелости фарисеев и находившихся под их влиянием, Иисус вышел со двора, на котором только что совершил необычайное чудо, и тут же увидел человека, по занятиям своим считавшегося у евреев самым грешным и презренным; то был сборщик податей, мытарь (о мытарях см. Лк. 3:12), именем Левий. К нему обращается Иисус; в присутствии сопровождавших Его, в числе которых несомненно были и фарисеи, вышедшие за Ним со двора, Иисус говорит Левию: следуй за Мною.

Этот мытарь, занятый постоянно сбором пошлин, вероятно, только слышал о совершенных Иисусом чудесах, но сам едва ли видел их; однако он бросает все и, возрожденный этим призывом, идет за Иисусом. А фарисеи и книжники, слышавшие свидетельство Иоанна, видевшие чудеса, совершенные Иисусом, не пошли за Ним, то есть не сделались Его последователями. Это доказывает, что грешники, сознающие свою греховность и готовые искренно раскаяться, ближе к Царству Небесному, чем превозносящиеся своей мнимой праведностью.

Евангелист Матфей называет Матфеем того мытаря, который последовал за Иисусом по зову Его (Мф. 9:9); а Евангелист Марк, согласно с Евангелистом Лукой, называет его Левием, добавляя при этом, что он был сын Алфея, Алфеев. Но в этом нет никакого разногласия. Все три Евангелиста говорят об одном и том же лице. Доказательством этому служат последовательность в повествованиях об этом событии и тождество всех подробностей: все три Евангелиста говорят, что призвание мытаря произошло вслед за исцелением расслабленного, а так как нет никакого основания предполагать, что Иисус, исцелив расслабленного, призвал двух мытарей, то следует признать, что все три Евангелиста говорят об одном мытаре, но называют его различно; различие же в именах объясняется тем, что у евреев был обычай иметь несколько имен: Лука и Марк называли призванного мытаря Левием, вероятно, потому, что так называли его все имевшие с ним дело как с мытарем; Евангелист же Матфей называет его, то есть самого себя, Матфеем, тем именем, которым, вероятно, называли его не как мытаря, а как человека, близкие к нему, родные. Тем же именем Матфея называют призванного мытаря и Евангелисты Марк и Лука, когда перечисляют избранных позже двенадцать Апостолов. Кроме того, все три Евангелиста совершенно одинаково описывают последовавшее затем приглашение этим мытарем Иисуса и учеников Его к себе в дом (ср.: Мф. 9:8-17; Мк. 2:12-22; Лк. 5:26-39).

Марк рассказывает о призвании еще одного ученика. Этот человек был таможенником, он, вероятно, состоял на службе у Ирода Антипы, собирая таможенные сборы на границе его тетрархии. Кроме контроля над водными и сухопутными торговыми путями, в обязанности таможенников входил сбор подати с улова рыбы галилейских рыбаков. Таможенников, как и сборщиков податей, очень не любили, их считали грешниками, потому что в древнем Израиле существовала, выражаясь современным языком, презумпция виновности – если человек имел возможность взять лишнее, то считалось, что он это делал. У них была плохая репутация из-за их бесчестности и вымогательства. Кроме того, их рассматривали как людей ритуально нечистых, потому что им по роду их деятельности приходилось общаться с самыми разными людьми, среди которых могли быть и нечистые. Сборщики податей в Иудее служили римским властям, и их ненавидели, считая предателями своего народа. Впрочем, их нигде не любили. Аристофан, например, говорит: «Все сборщики податей, все грабители». Некоторые из них были откупщиками: они заранее вносили в казну всю сумму податей, а потом поручали своим помощникам собрать деньги с населения.

Этого человека звали Левий (евр. Леви́). В некоторых рукописях его зовут Иаков. В Евангелии от Матфея рассказывается очень похожая история, но там таможенник носит имя Матфея. И, кроме того, в списке апостолов (3:16-19) есть имя Матфея, но нет Левия. Существуют разные предположения: возможно, у этого человека было два имени, а может быть, Левий – это не имя, а прозвище – «левит», если он происходил из левитского сословия, что делало его профессию еще более предосудительной, потому что от левитов, имевших право служить в Храме, ожидалась большая степень чистоты, чем от обычных людей. Возможно также, что Матфей был апостолом, Левий же входил в число учеников.

В любом случае этот рассказ иллюстрирует две очень важные вещи: Иисус берет себе в ученики человека заведомо грешного, вызывающего у хороших людей чувство близкое к брезгливости. Левию есть что оставлять, ведь его должность была доходной и вряд ли он мог получить это место обратно в случае, если бы он впоследствии передумал и захотел вернуться назад. Но он выбирает веру, а не уверенность в завтрашнем дне, выбирает бедность и бездомность. Как и предыдущие ученики, Левий не медлит и в ответ на призыв «Следуй за Мной» встает и уходит за Иисусом.

Но прежде чем отправиться в эти города, Он нашел благовременным восполнить сонм Своих постоянных учеников еще одним членом, призвание котораго состоялось при замечательных обстоятельствах (Мф. 9:9-13, Мк. 2:13-17, Лк. 5:27-32). В Капернауме или близ него находилась таможня, для сбора пошлин. Будучи расположен в узле дорог, расходившихся к Тиру, Дамаску, Иерусалиму и Сепфорису, город этот был оживленным торговым центром страны, и потому представлял удобное место для сбора податей и пошлин. Налоги эти были особенно ненавистны иудеям. Самая обязанность платить их уязвляла священнейшия для них чувства. Они были не только знаком политическаго рабства, но и постоянным и ужасным свидетельством того, что Бог какбы оставил Свой народ и что светлыя мессианския надежды и обетования, которыми полна была их прежняя историческая жизнь, померкли в страшном сумраке чужеземнаго ига жестоких и высокомерных покорителей; отсюда самая уплата их для чувствительной и щепетильной души истых иудеев казалась почти вероотступничеством. Она казалась нарушением основных начал богоправления и могла быть извиняема только под условием неизбежной принудительности. Неудивительно поэтому, что чиновники, собиравшие эти налоги, были крайне нелюбимы народом. Нужно помнить при этом, что в отдаленных областях сборщиками были не римские чиновники — настоящие публиканы (publicani), а их простые подчиненные, часто набиравшиеся из подонков общества, и они так славились своими злоупотреблениями, что на них смотрели почти с ужасом и всегда причисляли к одному разряду с блудницами и грешниками Несли иудей едва мог убедить себя в правоте самой уплаты податей, то можно представить, каким ужасным преступлением было в его глазах сделаться орудием, и притом сомнительной честности, в собирании их. Если ненавидели мытаря вообще, то понятно какое омерзение в народе возбуждал мытарь из иудеев. Но тот, кто пришел взыскать и спасти погибших, кто мог водворить христианскую святость в среде языческого растления — мог даже из мытаря-иудея сделать апостола и перваго евангелиста новой и живой веры. При избрании апостолов Он руководился не впешними какими-либо побуждениями, а проникновением в глубину сердца человека. Он отверг важнаго книжника (Мф. 8:19) и избрал презираемаго и ненавидимаго всеми сборщика податей. Это было славное дело божественной прозорливости и совершенного человеколюбия, и ев. Матфей вполне оправдал его, обратив свое знание письма на священное дело и сделавшись первым жизнеописателем своего Спасителя и Господа. Можно думать, что Матфей слышал некоторыя из бесед и видел некоторыя из чудес Христа. Сердце его было тронуто ими, и в глазах того, кто не презирал никого и не гнушался никем, мытарь этот, даже когда еще сидел у «сбора пошлин», был уже готов для призвания. Для него довольно было одного слова: «следуй за Мною». Оно показывало Матфею, что Господь возлюбил его и готов был воспользоваться им как избранным орудием в распространении благовестия в царстве Божием, и потому его было достаточно для того, чтобы заставить мытаря победить в себе все искушения алчности и порвать с прежним занятием. «И он встал и последовал за Ним», нравственно возрожденный чудесной силой всепрощающей и искупляющей любви.

Левия Алфеева. У евангелиста Матфея (Мф. 9:9-13) этот человек назван Матфеем. Поскольку Матфей присутствует в приводимом Марком списке апостолов (Мк. 3:18), тогда как имени Левия там нет, следует предположить, что Левий, подобно Симону, став учеником и апостолом Иисуса, получил новое имя.

у сбора пошлин. Палатки сборщиков пошлин стояли на больших торговых путях, у мостов и каналов, где взимались пошлины за провоз товаров, а также в местах рыболовецкого промысла, где собирались налоги с рыбаков. К сборщикам пошлины испытывали неприязнь за их противозаконные поборы, но особенно за сотрудничество с римскими завоевателями (собранные средства поступали в римскую казну).