Евангелие от Марка, Глава 15, стих 47. Толкования стиха

Общество Иисуса, лишившись Его, пришло в самое жалкое положение. Ученики Его еще тогда, как только пришел за Ним отряд воинов в Гефсиманию, Его оставили и разбежались в разные стороны. Во время страданий Иисуса многих вероятно не было совсем и в Иерусалиме. Из двоих, последовавших за Иисусом на место Его суда, один прямо плакал об измене, другой – свидетель последних минут Иисуса вдвойне скорбел с неутешной Его Матерью. Говорить ли о несчастном предателе, который скоро почувствовал раскаяние в своем поступке и наложил на себя руки? Вот наследники двенадцати престолов в царствии своего Иисуса, имеющие судить двенадцати коленам Израиля! Как далека была теперь от них эта мысль! Их занимало теперь одно чувство, чувство лишения Иисуса и с Ним – всего, – чувство тем огорчительнейшее, что невольно соединялось с сильными укоризнами совести. Каждый теперь видел, что он всего лишился в Иисусе. Сокрушались как о камень все мечты их о славном царстве Мессии. Им было уже не до них; они не знали: как выйти из своего затруднительного положения. В них затмилась вера в Иисуса вместе с Его славой и вместе с тем лишились они тех чудесных сил, которые сообщала им эта вера. Ни мужества в духе, ни силы чудотворений в руках, никаких пособий со стороны сильных покровителей, или сокровищ, которыми бы можно было купить себе безопасность, ничего они не имели и не видели пред собой. Все унес с Собой Учитель во гроб. Нечего ожидать им от своих соотечественников, кроме той же судьбы.

Столько времени находясь в близком обращении с своим Божественным Наставником, они воспитали в своем сердце любовь к Нему искреннюю. И как было не любить Его? Как горячо Он Сам любил их! Как был к ним снисходителен! Какие спасительные давал им наставления! Как защищал их от нападений врагов Своих (Мф. 12:2, 3 и дал.)! Как заботился о них даже пред несчастным концом Своим (Лк. 22:36, 31, 32. Ин. 13:18,19; 18:8, 9–11)! У кого найдется столько любви, чтобы воздать Ему за любовь, и не значило ли бы быть бесчувственнее камня, если быть холодным к Нему? Если для кого было вполне отверсто сердце Его, то для учеников Его: им открывались все тайны. Он, Господь их, обходился с ними, как с друзьями! И теперь нет Иисуса.

И пусть бы они еще имели к своей отраде то, что могли бы неукоризненно смотреть на свое поведение в отношении к Иисусу. Пусть бы по крайней мере каждый мог сказать Ему в сердце своем: я был верен Тебе, Божественный Наставник, до последнего часа Твоего, делив с Тобой все; и только какая-то необходимая сила исхитила Тебя из рук наших. Напротив совесть говорила каждому: вы не достойны были того, чтобы Он с вами навсегда оставался. В свежей памяти были огорчения, наносимые Ему в последний вечер Его с ними пребывания: когда Он предсказывал одному из них, что Он в следующую ночь трижды отречется от Него; то все говорили: нет, этого быть не может (Мф. 26:35). И каковы оказались они, когда Иисуса взяли? Готовы были оставить последнюю одежду в руках преследователей Его, только бы избавиться от них (Мк. 14:51). Чем более Он приближал кого из них к Себе в то время для того, чтобы разделить с ним его тяжкие предчувствия, тем менее тот оказывался к сему способным. Он просит их молиться с Собою, – они спят. Он хочет внушить им опасность наступающего времени, – они Его не понимают (Лк. 22). Он говорит им о страданиях, которым чрез несколько часов подвергнется, – они спорят о том, кто из них будет большим в царствии небесном. Наконец, не из среды ли их был предатель, погубивший Его?

Так поглощалось в учениках Иисуса всякое утешительное представление, всякая светлая надежда печальным чувством лишения Своего Наставника – особенно в первые часы после страшных событий на Голгофе (Мк. 16:10). Наступило для них то время, о котором предсказал им Иисус на последней вечери: восплачете и возрыдаете вы, а мир возрадуется (Ин. 16:20); будете искать Меня – и не можете придти, куда Я иду (Ин. 13:33). Мало по малу они начали собираться, но и в обществе не легче себя чувствовали, как и порознь.

Другие лица близкие к Иисусу не могли не разделять с ними скорби в особенности Святая Матерь Иисуса, видевшая Его крестные мучения, должна была стенать душой о болезнях возлюбленного Сына своего. Исполнилось над Нею слово Симеона: оружие прошло душу ее. Каждая капля крови Иисуса падала на сердце Ее и сожигала его. Поношения, бесславие, которым был подвергнут Он причисленный к злодеям, тем были для Нее чувствительнее, что Она еще прежде рождения Его знала Его, как Сына Божия, еще тогда предчувствовала, что будут Ее ублажать за Него все племена. Сострадательный Сын весь Сам погруженный в море болезней, нашел средство удалить Свою Матерь от того, чтобы быть свидетельницей последних Его мучений: но это слишком еще мало облегчало тяготу Ее скорби. Мать двух апостолов Иакова и Иуды и Саломия, мать других двух апостолов Иакова и Иоанна Заведеевых вероятно находились вместе с Пресвятой Девой в иерусалимском местопребывания Иоанна (Ин. 19, τά ϊδια), и конечно вместе плакали. Посторонние зрители страданий Иисусовых возвращались с позорища, бия в перси свои: какое же должны были терпеть мучение сердца женщин, привязанных к Иисусу узами крови, Его любовью, богатыми надеждами? Наконец пламенная, простосердечная, любившая Иисуса, как Господа и Целителя своего, Мария Магдалина, которая находилась при кресте Иисусовом вместе с Его Матерью (Ин. 19) и по удалении Ее более других оказывала участия¹ к Божественному Страдальцу; – сестры Лазаря, возвратившие себе брата своего и к сожалению своему видевшие, что этот случай был первым поводом к решительному суждению Синедриона об Иисусе; Иосиф с Никодимом, доселе скрывавшие свою связь с Иисусом и как будто только для того познакомившиеся с Ним, чтобы отдать последний долг Ему, оставленному всеми, словом все знавшие Иисуса в большей или меньшей мере теперь были заняты теми же чувствами, какими исполнены были апостолы.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 228-230++

Вот и еще соучастницы из этого свидетельства торжества в честь Господа Иисуса! Мария Магдалина так называлась по месту своего происхождения из галилейскаго города Магдалы. Магдала, город колена Иссахарова, лежал на з. берегу Тивериадскаго озера на с. от Тивериады, недалеко от Капернаума. В евангелии Марка этот город называется Далмануфа (Мк. 8:10). Ныне Магдала называется Медждель. Это, по словам Олесницкаго, жалкая деревня, домишки которой сложены даже не из древняго материала, а из мелких береговых камней, перемешанных с грязью. На плоских крышах домов сделаны верхние этажи в виде шалашей из тростника и хвороста. Два малых остатка каких то башен арабской постройки, да бедная оштукатуренная гробница шейха деревни и представляют только местную достопримечательность. Природа здесь имеет жалкий вид опустошения. Растет одинокая пальма, — и больше никакой растительности. Местоположение.» несмотря на то, прекрасно. (См. Илл. полн. попул. библейск. энциклопедию, архим. Никифора. Вып. III. (Л. — С.) Москва, изд. 1892 г. стр. 2).

О Марии Магдалине тот же евангелист Марк говорит далее, что из нея Господь изгнал семь бесов (XVI, 9). Вероятно, благодаря за это исцеление, она и сделалась впоследствии ревностной ученицей Господа, всюду вместе со многими другими женами следовавшей за Ним в Его путешествиях и служившей Ему от имений своих, как замечает об этом ев. Марк (XV, 40:41, ср. Лк. VIII, 2). По вознесении Господа на небо, Мария, как говорят, проповедывала евангелие, была в Риме с жалобою на Пилата, скончалась и по гребена в Ефесе (Шсере. Н. Есси, 2,10). Западные признают достопримечательным предание, что Мария Магдалина проповедывала в Галлии, скончалась в Провансе и что мощи ея в Марсели. Но это предание не имеет древних свидетелей за себя. В 1279 году, говорят провансальцы, тело ея обретено с дощечкою, на котооой написано, что оно было сокрыто в 716 году по случаю опасения со стороны нечестивых сарацын. И так предание восходит только к 8 веку. Напротив, по житию св. Виллибальда (память его 7 июля) епископа Ейхштадскаго, путешествовавшаго в 8 веке на восток, гробница ея. показывалась в 745 году в Ефесе. Нет сомнения, что мощи ея перенесены из Ефеса в Царьград при Льве Мудром (889 — 912) в монастырь св праведнаго Лазаря (22 июля); об этом свидетельствуют составитель месяцеслова Василия в X веке и другие византийские историки. (Bandurii Imper. orient. Π. 604), (см. Полн. месяц. востока, архим. Сергия, т. II, Москва, изд. 1876 г. стр. 212). Другая из жен, упоминаемых здесь, есть Мария Иосиева, или, как она называется у ев. Матфея, Мария, матерь Иакова и Иосии (XXVII, 56). Кто эта Мария? Некоторые из толкователей отожествляют ее с Мариею Клеоповой. Клеона был брат Иосифа, а Мария, его жена, сестрою Богородицы, вероятно, двоюродною. Детьми этой Марии и называются будто бы Иаков, Иосия, Симон и Иуда, Но в таком случае они суть двоюродные братья Господа, племянники Иосифа-, почему же они в евангелиях от Матфея и Марка поставляются в такое близкое отношение к Иосифу и Марии? Затем, если под Мариею Иосиевою разуметь Марию Клеопову, двоюродную сестру Богоматери, то остается непонятным в евангелиях Матфея, Марка и Луки то, что в этих евангелиях, в повествованиях о присутствии при крестных страданиях Господа близких и дорогих Ему лиц, в числе этих лиц указывается и Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, следовательно, тетка Господа, а об родной Его Матери, котор.я, по свидетельству евангелия от Иоанна, была тут же и удостоилась от Сына сладчайшаго утешения (Ин. XIX, 25 — 27), не упоминается ни одним словом. Поэтому справедливее отличать Марию Иосиеву от Марии Клеоповой и под именем Марии Иосиевой разуметь Пресвятую Богородицу.

Блаженный Феофилакт Болгарский в толковании на 27 главу евангелия от Матфея говорит: „Мариею материю Иакова и Иосии евангелист называет Богородицу; поелику Иаков и Иосия были дети Иосифа от первой его жены. А как Богородица называлась женою Иосифа, то по праву называлась и материю, т. е. мачихою, детей его.

Как при снятии со креста, так и при погребении присутствовали некоторые из жен, преданных Господу, которых мы видели стоящими при кресте Его, — Мария Магдалина и Мария Иосифова (Мф. 27:61). Усердие Иосифа и Никодима не давало теперь места их усердию: они смотрели только, как и где погребали Господа (Мк. 15:47). Однако же от нежной любви их к Иисусу не скрылось, что драгоценным останкам Его еще можно оказать некоторые знаки уважения; и они решились запастись снова благовонными мастями, чтобы после субботы придти и помазать тело своего Учителя. Такое намерение принято ими, конечно, с согласия Иосифа, который имел столько достатка и любви к Иисусу, что мог всю пещеру наполнить ароматами, но не хотел препятствовать нежному усердию людей, гораздо менее его богатых, но столь же великодушных и благоговейных к памяти Иисуса.
   По окончании погребения все, участвовавшие в нем, немедленно удалились, каждый к себе, для празднования навечерия пасхальной субботы, которая была величайшим праздником.
   Как мрачен, нерадостен был теперь день этот для учеников и друзей Иисуса, особенно для Его Матери, для Петра, который должен был скорбеть и о потере Учителя и о своем падении! Мысль эта наполняла всю душу, подавляла все прочие мысли, не позволяла придти в себя, чтобы хоть как-то осознать это неожиданное, страшное событие. Будущее покрыто было непроницаемым мраком; прошедшее более смущало, нежели утешало. Память о чудесах Иисусовых, о Его прежнем величии делала еще страшнее крест и гроб Его. До сих пор ученики Его шли неровным, тесным, часто тернистым путем; но шли по следам Учителя, облеченного могуществом Сына Божьего, обращая на себя всеобщее внимание, разделяя с Ним Его славу, утешая себя величественными надеждами на будущее: и вот путь этот внезапно приводит их к Голгофе, пресекается крестом Учителя и совершенно оканчивается Его гробом! Положение печальное, безутешное!
   Скорбь учеников Иисуса была бы не так чрезмерна, если бы они менее уверены были в Его достоинстве. Тогда она скоро могла бы превратиться в охлаждение к Тому, Который так внезапно изменил их надеждам, подвергнув Себя смерти, а их посрамлению. Тогда скорбело бы обманутое самолюбие.
   Но любовь и уважение к Иисусу нисколько не умалились в сердцах признательных. Души учеников Его были соединены с Ним вечным небесным союзом. Гроб Его соделался для них святилищем, в котором заключены были все их святые помыслы, все чистые желания, вся вера их.
   И с этой-то святой любовью непрестанно встречалась ужасная мысль: «Он умер! Он не то, чем был, чем мы почитали Его! Он не Мессия! Он, Который был и есть для нас все!»
   Предсказания Иисуса Христа о Своей смерти и Воскресении должны бы были рассеять сомнения, облегчить скорбь учеников Его. Но эти предсказания, как мы видели, не останавливали на себе их внимания или казались им непонятными. Не умея представить, как Мессия может умереть, они не думали о Его Воскресении. И многократные обещания Иисуса, при прощании с ними на вечери, что они вскоре опять увидят Его, были теперь забыты или превратно истолкованы. Если бы кто сказал: «Он воскреснет, мы увидим Его», — растерзанное печалью, подавленное сомнениями сердце могло отвечать так же, как отвечала некогда Марфа: «Знаю, что воскреснет — в воскресение мертвых, в последний день: тогда мы все увидим Его». Уже по Воскресении Господа ученики Его вспомнили те случаи, когда Он предсказывал им Свое Воскресение.

При погребении присутствовали Мария Магдалина и Мария Иосиева, которые, по окончании погребения и после приваления огромного камня ко входу в гробницу, в печальном раздумье посидев у гробницы, отправились домой, чтобы приготовить масти и благовония для тела своего возлюбленного Учителя и Господа. Там их встретили и другие ученики и ученицы, которые, оправив­шись от ужаса минувшего дня, понемногу собирались вместе, чтобы в братском единении и общении провести наступавший великий праздник, бывший для них праздником глубокой скор­би, безнадежного горя и безутешных слез.

С длинным куском тонкого полотна Σινδών καθαρά. Мф. 27:59. в руках, спешит Иосиф от Пилата к Голгофе. Между тем, последняя за это время совершенно изменила свой вид. Не видно стражи, которая, исполнив приказ Пилата, считала свое дело оконченным. Рассеялась и многочисленная толпа, еще недавно теснившаяся здесь. Чудесные события, сопровождавшие смерть Богочеловека, заставили этих легкомысленных людей инстинктивно почувствовать нечто великое и необычайное и, «бия себя в грудь», разойтись по домам Лк. 23:48.. Умолк и голос вожаков толпы, которым теперь оставалось лишь торжествовать успех своего дела. Тихо на Голгофе. Лишь несколько взоров с мольбою покоятся на Умершем и несколько сердец бьются быстрее обыкновенного, с нетерпением ожидая возвращения Иосифа. Здесь стоят Мария Магдалина, Мария, мать Иакова меньшого и Иосии, может быть, еще некоторые из преданных Спасителю галилейских женщин Мф. 27:55–56, 61; Мк. 15:40–41, 47.. Здесь же, вероятно, стоят в ожидании и ученик, которого так любил Умерший, и святая Матерь, оставленная Сыном на попечение этого ученика. Здесь же, наконец, и другой тайный ученик Господа, приходивший к Нему для ночной беседы Никодим.

После удостоверения в смерти распятых тела их должны были снять с крестов, чтобы они не омрачали праздничных дней. Тела разбойников, наверное, тут же на Голгофе и были зарыты. А о достойном погребении тела Иисуса Христа позаботилсиь два тайных ученика Христовых: Иосиф из Аримафеи и Никодим. Оба они были членами Синедриона. Евангелист Марк называет Иосифа «знаменитым членом совета», т. е. Синедриона, а по свидетельству евангелиста Луки, Иосиф, человек добрый и правдивый, не участвовал в заседаниях Синедриона, когда Христос беззаконно осужден был на смерть. Иосиф лично испросил у Пилата разрешение погребсти Христа невдалеке от Голгофы, в своем саду, в новой гробнице – пещере, заготовленной для себя. Вместе с Никодимом, приготовившим для погребения Христа около ста фунтов благовонного состава из смирны и алоэ, Иосиф снял тело Иисуса с Креста. Они благоговейно перенесли Его на руках в пещеру и там обвили Его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи (19, 40). К входу в пещеру был привален большой камень. В погребении Христа принимали участие и некоторые благочестивые женщины, ученицы Христа.