Евангелие от Луки, Глава 3, стих 7. Толкования стиха

Покаяние и милостыня

Итак, пусть вкратце послушают люди и по достоинству обдумают, что за великая заслуга — накормить алчущего Христа и сколь тяжкое преступление — презреть алчущего Христа. Хотя изменяет человека к лучшему покаяние во грехах, но и оно не принесет никакой пользы, если человек этот останется лишенным дел милосердия. Об этой истине свидетельствует Иоанн Предтеча, который говорил приходящим к Нему: Порождения ехиднины, кто внушил вам бежать от будущего гнева ? Сотворите же достойные плоды покаяния (Лк 3:7-8). <...> Итак, всякий, кто не сотворил этих плодов, напрасно надеется при помощи бесплодного покаяния заслужить себе отпущение грехов.

74. Очевидно, что здесь обличается злоба иудеев. Они, переменчивые от яда своей злонамеренности, предпочитают по-змеиному ускользать и прятаться в подземные норы, чем познавать Божьи тайны. Однако слова пророка: Кто внушил вам бежать от будущего гнева? — показывают, что божественное милосердие внушило им благоразумие покаяться в преступлениях из благочестивого страха перед будущим судом. Поэтому сравнение с ехиднами-гадюками относится к тому поколению, а не ко всем потомкам иудеев. Возможно также, согласно сказанному: Будьте мудры, как змеи (Мф. 10:16), пророк указывает на природную осмотрительность иудеев, так как они смотрят, что им на пользу, и сами требуют этого, однако не оставляют своих злых дел

Оба евангелиста передают здесь до буквальности сходную речь Иоанна. Но тогда как по Матфею она была произнесена над фарисеями и саддукеями, по Луке—пред народом. Фарисея и саддукеи не представляли собою особенных должностных лиц, ни особенных сословий; фарисейство и саддукейство были два господствующия в то время религиозныя направления или секты, и весь народ более или менее находился под влиянием той или другой. Но, разумеется, более резко заявляли особенности своей секты ея представители, люди образованные, и потому часто высокопоставленные, которые стояли в отношении к народу, как его учители в законе и руководители в жизни (книжники); поэтому прежде всего к ним относились названия фарисеев и саддукеев. Означенная речь Крестителя, конечно, была произнесена пред всем собравшимся около него народом; но почему Иоанн говорил здесь строго и грозно, это объясняет нам ев. Матфей: говоря в таком тоне, Иоанн имел в виду главным образом фарисеев и саддукеев, которые были среди народной толпы, а вместе с ними и всех тех, кто из простого народа был одинаковаго с ними расположения духа.

Фарисеи были люди лицемерной, внешней праведности; они строго исполняли все внешние обряды закона Моисеева, усложненные его толкованиями, „преданиями старцев», и собственно— „яко да прославятся от человек»; но в душе были они люди глубоко порочные (Мф. 6—7 гл. 15:2 — 10. 23 гл. А саддукеи были прямо материалисты, отвергавшие бытие духовнаго мира, воскресение мертвых и загробную жизнь (Мф. 22:23. Деян. 23:8.). Иоанн начинает свою речь удивлением, что фарисеи и саддукеи,—эти порождения ехидны, т.-е., люди в самом корне, во всем существе своем порочные и злобные,—пришли к нему креститься и чрез это внести имена свои в книгу жизни. А потом показывает, что если действительно они желают избавиться от грядущаго осуждения, то должны творить плоды, достойные покаяния, а не думать, что одно телесное происхождение от Авраама само по себе дает им право на участие в благах Царства Мессии, что они необходимые его члены, без которых оно не может и существовать, ибо,—говорит Иоанн, Бог может из камней сих (предлежавших пред глазами Иоанна) воздвигнуть детей Аврааму.(Здесь высказанная мысль раскрывается ясно у ап. Павла Рим. 4:16. 9, 6 — 8., откуда видно, что под камнями нужно разуметь язычников). Наконец, чтобы возбудить в своих слушателях раскаяние и стремление к исправлению, Креститель старается пробудить в них страх пред судом Мессии, близость и решительность котораго он сильно и живо изображает в образной речи, сравнивая людей с деревьями, а Мессию—судию с садовником, пришедшим в свой сад с топором, с целию очистить сад, вырубив с корнем худыя деревья, не приносящия никакого плода.

Обличение Иоанном Фарисеев и Саддукеев

Когда приближались к нему фарисеи и саддукеи, которых даже издали можно было узнать по их особенным одеждам, то Иоанн, зная их помышления, обратился к ним с грозной, обличительной речью: «Порождения ехиднины, кто внушил вам бежать от будущего гнева? (Мф. 3:7). Кто сказал вам, что вы избавитесь в будущей жизни от наказания за ваши грехи? Знайте же, что и вам нет спасения иначе, как в покаянии!

В этом отрывке изложена проповедь Иоанна Крестителя. Толпы народа тянулись к нему в окрестность Иордана и принимали от него крещение. К этому народу была направлена и его проповедь. В Евангелии от Матфея Иоанн обращается прежде всего ко «многим фарисеям и саддукеям» (Мф. 3:7), то есть к ограниченной группе народных вождей. В нашем Евангелии - ко всему народу. Отдельно выделяются только мытари и воины (3:12-14).

Евангелист Лука строит проповедь Иоанна, разделяя ее на три части: угроза Суда Божьего (3:7-9); практические наставления в поведении, соответствующем покаянию (3:10-14); упование на грядущего Мессию и Его Святой Дух (3:15-17). Возможно, эти темы и эта структура отражает церковную миссионерскую катехизическую проповедь времен евангелиста Луки. Нечто подобное мы находим в других местах Нового Завета (Деян. 17:30-34; 1 Фес. 1:9-10).

Остановимся на первой части проповеди Иоанна, на его речи о грядущем Суде Божьем.

7 Иоанн приходившему креститься от него народу говорил: порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? 8 Сотворите же достойные плоды покаяния и не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам, ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму. 9 Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь.

Иоанн как проповедник не щадит своих слушателей. Он обращается к ним «порождения ехиднины!», то есть ядовитое змеиное отродье. Они живут в иллюзии, что Суд Божий обрушится на все человечество, но не на них. Иудеи нисколько не сомневались в том, что в Божьих планах они занимали особенное место. Они полагали, что Бог будет судить другие народы одними мерами, а иудеев - иными. Они полагали, что человек освобожден от суда Божьего уже за то, что он иудей. Сын Авраама, по их мнению, освобожден от суда Божьего. Они обрезанные, теперь вот они крестились ради прощения грехов. И они думают, что тем самым гарантировали себе спасение от Суда гнева Божьего? Иоанн же говорил им, что расовые привилегии ничего не значат, что Бог будет судить человека не по происхождению, а по его жизни. «Нет, - утверждает Иоанн, - ни обрезание, ни крещение, никакой другой обряд, ни принадлежность к той или иной конфессии, ни сыновство Аврааму не избавляют автоматически от Суда и не гарантируют спасение». Ручательство спасения - не принадлежность к избранному народу Израиля, не иудейство как таковое, но только «плоды, достойные покаяния», то есть добрые дела, вера, проявляющая себя в действии, в социальной сфере межчеловеческих отношений и поступков. Внешняя принадлежность к Израилю не дает никаких спасительных гарантий. Бог вовсе не нуждается в Израиле. Это Израиль нуждается в Боге! А «Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму».

Образ «секиры при корне» намекает на гибель, которую скоро принесет Суд гнева Божьего. Тогда самонадеянные безбожники будут сокрушены, как деревья под ударами топора. Будут срублены и сожжены все деревья, которые не приносили добрых плодов. Иначе говоря, речь идет об этических социальных следствиях, которые должно принести покаяние.

Возникает вопрос: когда Лука писал свое Евангелие (а это было, вероятно, после 70 года по РХ), не имел ли он перед своим мысленным взором бедствие, постигшее Израиль в 70-м году: разрушение Иерусалима, уничтожение храма и все ужасы чудовищной резни, казней, рабства и рассеяния? Образ Израиля как не приносящего плода иссохшего дерева встречался уже в речах Иисуса Христа. Не мыслил ли и евангелист Лука о событиях 70-го года как о Суде гнева на Израиль? На этот вопрос никто не может ответить с определенностью.

– Призыв Иоанна был воспринят с огромным энтузиазмом. Люди шли к нему толпами. Об этом свидетельствует и Иосиф Флавий, говоривший об огромном стечении народа к Иоанну, что, по мнению историка, стало причиной его гибели (см. коммент. на. 9:9). Люди почувствовали, что призыв к раскаянию в устах этого грозного и мрачного пустынника означал, что День Господень близок. Перед ними снова предстал пророк, посланный Богом. Конечно, у него были и враги, те, кто не принял его, кто не поверил в то, что его омовение было по воле Бога (см. 7:30; 20:5-7). Но все же очень многие откликнулись, и это было настоящее религиозное возрождение. Были даже люди, думавшие, что Иоанн и есть долгожданный Помазанник (см. 3:15).

Для омовения – неизвестно, как именно совершал этот обряд Иоанн. Все ритуальные омовения, включая прозелитское, совершались самим человеком. Может быть, здесь тоже было так. Иоанн, возможно, был свидетелем, он свидетельствовал перед Богом о полноте раскаяния того, кто омывался, но не исключено, что Иоанн сам погружал его в воду.

В параллельном тексте Матфея, практически полностью совпадающем с текстом Луки, Иоанн обращается к фарисеям и саддукеям, а не к толпам народа. Как бы то ни было, резкие и полные гнева слова, которые Иоанн обращает к некоторым из них, говорят о том, что далеко не всех, приходивших для омовения, побуждало к этому чистосердечное раскаяние и искреннее желание возвратиться к Богу. Вероятно, одних влекло любопытство, других привлекала популярность Иоанна, а кто-то приходил с недобрыми целями (Ин. 1:19-24).

Гневные слова прозвучали в адрес людей, вероятно уверенных в своем превосходстве над другими. Иоанн называет их змеиным отродьем. Как змеи меняют кожу, оставаясь такими же злыми и опасными (ср. «волки в овечьей шкуре»), так и омовение не преобразит порочных людей. Ведь оно не магический обряд, а знак глубинного преображения всего человека. Отродье – они ничем не отличаются от своих отцов, которых постоянно обличали пророки (ср. особенно Осия). Кто внушил вам мысль, что вы избежите грядущего возмездия?! – это риторический вопрос, и вероятный ответ на него: «Конечно, не я, не Иоанн». Бог в Священном Писании не раз назван сердцеведцем. Он судит не по тому, каким человек кажется, а по тому, что он на самом деле из себя представляет. О грядущем возмездии (буквально: «гневе») неоднократно говорится как в Ветхом, так и в Новом Завете (Рим. 1:18; Откр. 14:10, 20; 15:7; 16:1, 19 и др.).

Историк Иосиф Флавий так писал об Иоанне: он был «святой человек, который убеждал евреев упражняться в добродетели, быть справедливыми по отношению друг к другу и благочестивыми перед Богом»¹. Но это, так сказать, пресная адаптация на потребу римских читателей того, что было на самом деле. «Иоанн возымел такое влияние на людей не потому, что он призывал их быть добрыми. Этот страшный с виду подвижник, в грубых одеждах исходивший пустыню, возрождал представление о вдохновенном пророке и, как древний пророк, провозглашал Божий суд над народом-отступником»².