Евангелие от Луки, Глава 23, стих 44. Толкования стиха

Как рождению Спасителя сопутствовали чрезвычайные явления в природе, так и Его смерти. Тогда явилась звезда, которая светом своим руководствовала мудрецов востока до Иерусалима и Вифлеема. Теперь – глубокий мрак покрывал всю землю на целые три часа пред Его кончиной и землетрясение по кончине. При этом скалы в окрестностях Иерусалима, служившие гробницами умерших, растрескались и извели из себя погребенных и завеса храма раздралась.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 227++

Относительно повествования ев. Луки о смерти И. Христа нужно заметить, что он в расположении отдельных событий не следует строго порядку времени, а делает и логическое сопоставление. Так, он сначала указывает чудесныя события, сопровождавшия смерть И. Христа: потемнение солнца и раздрание завесы, а потом говорит о последних предсмертных словах И. Христа и смерти Его. В то же время он очень краток здесь в своем повествовании. Но, несмотря на это, он делает значительныя пополнения сказаний других евв., именно: он один передает последния слова умирающаго Христа: „Отче! в руце Твои предаю дух Мой»; он один разсказывает, что чудесныя события, сопровождавшия смерть И. Христа, поразили не только сотника, но и «весь народ, сшедшийся на сие зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь». .

Наступление тьмы

По сказанию Евангелистов Матфея, Марка (Мк. 15:33) и Луки, в шестом же часу, или около шестого часа дня, настала тьма по всей земле и продолжалась до часа девятого. Эти три Евангелиста исчисляли часы дня по-еврейски, с утра, а не с полуночи, как считали римляне и мы считаем; следовательно, переводя на наш счет, тьма настала около двенадцати часов дня и продолжалась до трех часов после полудня. Евангелист Иоанн, повествуя, что был час шестый (Ин. 19:14), когда оканчивался суд у Пилата, разумел не еврейское исчисление дня, а общепринятое в римской империи, так как писал свое Евангелие не для евреев. К сказанию Матфея и Марка о тьме Лука добавляет, что померкло солнце. Померкнуть от обыкновенного солнечного затмения оно не могло: солнечное затмение, как известно, бывает тогда, когда Луна находится между Солнцем и Землей в прямой между ними линии и, таким образом, заслоняет его, делает его невидимым для обитателей Земли; смерть Иисуса последовала в пятницу, в день еврейской пасхи (Ин. 19:14); пасха же, по закону Моисея, начинается в четырнадцатый день первого весеннего лунного месяца, то есть в полнолуние, когда Луна не может находиться между Солнцем и Землей в прямом направлении. Поэтому тьма, о которой свидетельствуют Евангелисты, была явлением необычайным; если же принять во внимание, что за тьмой последовало землетрясение, что камни гробниц расселись и многие умершие святые воскресли, то надо признать в этих знамениях особое чудесное проявление воли Божией. Об этой тьме и землетрясении свидетельствуют не одни только Евангелисты. Историк Евсевий приводит следующую выписку из сочинений Флегонта времен императора Адриана: «На четвертом году 202-й Олимпиады было затмение солнца, самое большое из всех известных того времени; в шестом часу дня была ночь, так что видны были на небе звезды». Тот же Флегонт говорит, что в то же время было сильное землетрясение в Вифинии и разрушило большую часть Никеи. На Флегонта ссылается и Ориген, а Тертулиан, писавший свою «Апологию» римскому сенату около 200 года по Р. X., говорит об этом затмении так: «Внезапно день исчез среди полудня. Те, которые не знали, что явление сие было предсказано на случай смерти Христа, сочли его за обыкновенное затмение. Впоследствии, не имея возможности открыть причину тому, они вовсе отвергли его, но оно у вас записано, и записки хранятся в архивах ваших» (Апология, 21).

Поэтому, ввиду неоспоримости свидетельств о наступившей тьме и при полной невозможности считать это явление обыкновенным солнечным затмением, не будем доискиваться объяснений его какими-либо иными известными нам законами природы. Злобные враги Христа много раз требовали от Него знамения с неба; Он всегда отказывал им, так как знал, что никаким знамениям они не поверят, что даже, если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят (Лк. 16:31). И теперь эти знамения даны не им, а народу.

Внезапное помрачение солнца если и не заставило врагов Иисуса уверовать в Него, все-таки должно было произвести на них потрясающее впечатление. Считая это затмение лишь случайным совпадением с распятием Иисуса, они верили, однако, что это не к добру, что такие знамения всегда предвещают какое-либо народное бедствие. Впечатление же на толпу должно было быть еще сильнее. Насмешки и издевательства прекратились, воцарилась мертвая, томительная тишина.

Завеса храма

В это же самое время, в храме, завеса, отделявшая вход в Святое Святых, разодралась на две части сверху донизу; гробницы открылись, многие умершие святые воскресли и, по воскресении Иисуса, пришли в Иерусалим и явились многим.
Храм Иерусалимский разделялся на две части: Святое, или Святилище, куда входили только священники четыре раза в день для каждения, и Святое Святых, куда раз в год, в праздник очищения, входил первосвященник. Святое Святых отделялось от Святилища завесой; в нем прежде, до разрушения храма, хранился ковчег с заповедями, манна и жезл Аарона. Святое Святых означало небо, где обитает сам Бог, и это небо было закрыто от всех завесой. Со смертью Иисуса, когда завеса эта разодралась на две части так, что Святое Святых перестало быть недоступным взору, евреи должны были понять, что отныне доступ к Богу свободен для каждого, идущего к Нему и исполняющего Его волю; уверовавшие же во Христа должны были понять, что доступ этот открыт им учением, жизнью и смертью Богочеловека. Но евреи, к сожалению, ничего этого не поняли и, конечно, поспешили разодранную завесу заменить новою.

О том, что завеса храма разодралась, повествует один только Евангелист Матфей ошибка толкователя; и он узнал об этом, конечно, не сейчас же, когда это случилось, а несколько позже, и, вероятно, от очевидцев — священников или даже и не принадлежащих к числу священников.
Точно также Ев. Матфей узнал позже о воскресении некоторых умерших праведников и о явлении их многим в Иерусалим. Полагают, что гробницы их открылись во время землетрясения, но что воскресли они одновременно с воскресением Иисуса Христа,

В этом самом траурном разделе Лука за некоторыми исключениями следует рассказу евангелиста Марка (Мк. 15:33-41). Исключения состоят в том, что евангелисты по-разному передают последние моменты жизни Иисуса и Его последние слова перед смертью. У Марка «Иисус возопил громким голосом: Элои! Элои! ламма савахфани ? ~ что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15:34), после чего следует рассказ о том, как некоторые подумали, будто Иисус зовет Илию, давали Ему пить уксус и говорили: «посмотрим, придет ли Илия сиять Его», а у Луки ничего этого нет, но сказано, что «Иисус, возгласив громким голосом, сказан Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух».

Перед предсмертным криком Иисуса «сделалась тьма по всей земле... и померкло солнце» с шестого до девятого часа дня, то есть, по нашему времени, с 12 до 15 часов; «и завеса в храме раздраласъ посредине». Это - космически-религиозные предзнаменования смерти Спасителя. Возможно, рассказ Луки следует пророчеству Иоиля о наступлении Дня Господня, когда появятся знамения его на небе и на земле:

Солнце и луна померкнут,

и звезды потеряют блеск свой.

И возгремит Господь с Сиона,

и даст глас Свой из Иерусалима;

содрогнутся небо и земля (Иоил. 3:15-16; ср. Ам. 8:9).

Но возможно, Лука мыслит о том, что смерть Иисуса распространяет свое следствие на все человечество («по всей земле») и на Израиль («завеса в храме»). В любом случае, День распятия понимается как день Суда Божьего над этим миром.

Надо понимать особое значение, которое в Евангелиях придается тому, что «завеса в храме раздраласъ посредине». Символическая задача храмовой завесы сводилась к тому, чтобы скрывать присутствие Божье в святая святых храма от взора грешных людей. За завесу никто никогда не мог войти, кроме первосвященника, да и он только один раз в году, в день Искупления. И вот теперь эта завеса раздралась, святилище открылось, присутствие Бога отныне не сокрыто от людей, слава Божья излучается с креста! Отныне, взирая на Распятого, мы, люди, можем видеть Бога. И потому мы отныне можем понять и исповедать Иисуса Сыном Божьим.

«Отче! в руки Твои предаю дух Мой», - такова предсмертная молитва Иисуса. Это слова из 30-го Псалма Давида (Пс. 30:6) - молитвы упования на Бога и надежды на спасение. Вспомним, что этот псалом начинается словами мольбы: «На Тебя, Господи, уповаю» и заканчивается словами благодарности: «Ты услышал голос молитвы моей, когдая воззвал к Тебе» (Пс. 30:1, 23). Некогда Иисус, предрекая свою смерть, говорил: «Сын Человеческий будет предан в руки человеческие» (9:44; ср. 20:19; 22:53; 24:7). И вот теперь, когда Его жизнь отнимается «руками человеческими», Он возвращает ее «в руки Бога Отца».

Напомню, что, следуя Господу Иисусу, похожими словами завершил свою земную жизнь первомученик архидиакон Стефан: «Господи Иисусе! приими дух мой» (Деян. 7:59).

Римский сотник, «видев происходившее, прославил Бога и сказал: истинно человек этот был Праведник». «И весь народ... видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь», то есть раскаиваясь и испрашивая у Бога прощения (ср. Лк. 18:13). Галилейские женщины, которые следовали за Иисусом, и все Его знакомые0 «стояли вдали», что напоминает нам еще об одном Псалме Давида:

Друзья мои и искренние отступили от язвы моей,

и ближние мои стоят вдали (Пс. 37:12).

Некоторые женщины из Галилеи были уже названы ранее. Это «Мария, называемая Магдалиною... Иоанна, женаХузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим» (Лк. 8:2-3). Теперь они, проделавшие весь путь с Иисусом, - свидетельницы Его смерти.

Какие разные реакции, какие разные характеры! - Злобные враги Иисуса, то есть иудейские начальники, глазеющая на зрелище казни, а потом кающаяся толпа, делающие свое дело солдаты, застигнутый врасплох Симон Киринеянин, пораженный римский сотник, сострадающие галилейские женщины, свидетельницы последних часов и минут их Господа. И все это на небольшом пространстве евангельского текста.

Именно так следует перевести «все, знавшие Его»: речь идет не о тех, кто знал Иисуса, а о тех, кого Он знал, то есть о знакомых Ему людях.

Час яко шестый (около шестого часа дня), по нашему счислению – около 12-го. У евреев счет часов дня производился от 6-ти часов утра до 6-ти вечера, – от восхода солнечного до заката, и их первый час дня соответствовал нашему седьмому утра, 2-й час – 8-му, 3 – 9-му и т. д. И тьма бысть (сделалась) по всей земле и пр. Это было необыкновенное солнечное затмение, а чудесное, которое, вместе с другими, совершившимися в то же время, чудными явлениями в природе, как то: землетрясением, распадением камней и пр., свидетельствовало о страшном событии – о смерти Сына Божия. Обыкновенное солнечное затмение не могло быть в день смерти И. Христа, потому что тогда было новолуние, когда не бывает затмения. Это затмение удивило языческих ученых тогдашнего времени (Флегона, Дионисия), из которых второй впоследствии сделался христианином и учителем церкви под именем Ареопагита, и др. Об этом затмении так писал Дионисий: «Мы (он и его друг Аполлофан) оба, находясь близ г. Илиополя, увидели вдруг, «что луна потекла на соединение с солнцем, хотя это не было время соединения, и оттого произошло затмение последнего. Потом, около 9-го часа мы опять увидели, что она обратно встала на свое место». (Воскр. Чт. 28 г.) «Или Творец природы страждет, или машина мира разрушается!» воскликнул один из них (Дионисий) при виде затмения. (Там же). «Вся тварь, верная своему Творцу, пишет один из духовн. писателей, видя Его обнаженным, поруганным, покрылась мраком, подобно тому, как верные чада и домочадцы облекаются в черные одежды, при кончине родителей и домовладык своих, в знак глубокой печали. (Тр. Лист.) Тьма продолжалась до часа девятого, следовательно во все время, пока Господь страдал на кресте, до Его смерти.

– Около полудня – дословно: «примерно шестой час». Это римский счет времени, когда часы отсчитывались с утра, после рассвета. Тьма, которая наступила в дневное время, говорила о том, что совершилось нечто столь ужасное, чего не смогла вынести даже природа. По всей земле – вероятно, имеется в виду Иерусалим или Палестина (ср. апокрифическое Евангелие Петра, где сказано, что тьма покрыла всю Иудею). О тьме днем постоянно говорят пророки и апокалиптики, возвещая наступление Суда Божьего над человечеством. Ср. слова пророка Амоса: «И будет в тот день, говорит Господь: произведу закат солнца в полдень и омрачу землю среди светлого дня» (8:9).

Так как Лука не указал время начала казни, мы не знаем, сколько часов провел Иисус на кресте. Согласно Марку, Иисус был распят в девять часов утра.

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Луки. Комментарий. М.: 2004. С. 526++

Был уже полдень, и в святом городе солнце должно бы освещать страшное зрелище палящими лучами нашего лета. Но вместо этого небо было мрачно, и полуденное солнце в этот великий и страшный день Господень «обратилось во тьму». Это не могло быть естественным затмением, потому что во время пасхи было полнолуние: но это было одно из тех «знамений», которых напрасно добивались фарисеи во время земного служения Христа. Самый воздух, казалось, был полон предзнаменований, и под ногами дрожала и сотрясалась земля. Все это не­вольно должно было образумить самых безумных, и издевательства прекратились, потому что все и виновные, и невинные были объяты ужасом и трепетом.

Но уже немного оставалось горьких капель в глубокой чаше страданий, для которых Он был послан на землю Отцом Своим. После раскаяния и веры благочестивого разбойника Лк. 23:40–43., – быть может, первого утешения для Страдальца, – вместо ярких полуденных лучей южного солнца, глубокий чудесный мрак сгущается над Голгофою и святым городом. Что претерпел за нас и для нашего спасения Господь в эти три часа Мф. 26:45; Мк. 15:33; Лк. 23:44., когда висел Он на кресте, окруженный таинственным мраком, евангелисты не говорят нам. Может быть, именно в это время, когда толпа у креста поредела и, пользуясь этим, к Страдальцу приблизились люди, любившие Его, имела место здесь глубоко трогательная сцена заботы умирающего Сына о Своей любимой Матери Ин. 19:26–27..

 Единственный в бытописании человеческом день, предвозвещенный древними пророками, приближался к полудню: было, по еврейскому счислению, около шестого часа. Враги Христовы, истощив весь запас клевет и насмешек, замолчали но в то время, как они безмолвствовали, заговорила неодушевленная природа: она исповедала, по изъяснению святителя Афанасия александрийского, что «страждущей в теле не просто есть человек, но Божий сын Спаситель всех». Будет в той день, – предсказывали пророки, – зайдет солнце в полудне и померкнет на земли в день свет, будет день един, и день той знаем будет Господеви, и не день, и не нощь, и при вечере, будет свет (ам. 8:9; Зах. 14:7). Вся тварь, по выражению церковных песнопений, «видя Господа, висящаго на лобном месте, содрогалась в великом ужасе», и прежде других созданий солнце померкло, «скрыв и потаив лучи свои». Наступила среди ясного дня необыкновенная тьма, которая распространялась далеко за пределы Палестины и продолжалась от шести часов до девяти, т. е. по нашему счислению от двенадцати до трех пополудни В пересчете времени на привычную для нас «временную шкалу» необходимо учитывать прибавку в шесть часов. Так, шесть часов утра соответствуют двенадцати часам по современному исчислению.. Помрачение солнца у древних народов обыкновенно считалось страшным предзнаменованием какого-либо великого несчастья, а иудеям это явление казалось тем поразительнее, что в предсказаниях пророков очень часто оно представляется образом грозного посещения Божия (Ис. 13:10; 24, 23; 50, 3; Иез. 32:7; Иоил. 3:15; Ам. 8:9; Мих. 3:6). Чудесное совпадение его с распятием Господа, неожиданность и продолжительность, и еще более окончание в минуту смерти распятого, свидетельствовали, и притом достаточно внятно для людей, менее предупрежденных, что на Голгофе происходило событие необычайное, беспримерное. Здесь, в таинственном мраке, оканчивалась земная жизнь Богочеловека, начавшаяся среди глубокой ночи в вертепе вифлеемском; здесь область темная (Лк. 22:53) собрала у креста господня своих мрачных служителей, и неправда людей совершала богоубийственное дело; здесь, под покровом тайны, приносилась искупительная жертва правде Божией за грехи человечества, и самая неодушевленная природа, ожидавшая совосстановления с падшим человеком (Рим. 8:19–22), «соболезновала страданию творца» (блж. Феофилакт). глаза присутствовавших невольно обращались к распятому и, по замечанию святых евангелистов (Мф. 27:54; Лк. 23:47, 48), чудные события при распятии Господа сильно действовали и на стражей, и на собравшийся на Голгофу народ. Необычайный мрак, как видимый знак гнева Божия на преступное человечество, покрывал землю. Среди этого мрака протекли еще три часа лютейших страданий искупителя – телесных и душевных. Един Ходатай Бога и человеков, давый Себе избавление за всех (1 Тим. 2:5, 6), сделался за нас клятвою (Гал. 3:13) и в глубочайшем уничижении «принял на себя наказание, которое мы должны были понести от отца» (свт. Иоанн Златоуст). Он восхотел «истребить страсть страстью, упразднить смерть смертью, сокрушить оружие тем же оружием, и для сего человеческое чувство страдания сделал собственным, не переменяя естества своего, но присвояя наши немощи и болезни (кроме греха)» (свт. Феодот анкирский). Ходатай Новаго Завета (Евр. 9:15), изливая на алтаре крестном кровь свою во оставление наших грехов и принося себя самого в жертву (ст. 28), страдал так, как никто не мог страдать, перенес то, чего не могли перенести ни все человечество совокупно, ни каждый человек порознь: крестом своим, в неизмеримой и недомыслимой тяжести его, наш искупитель без всякой помощи и утешения – земного и небесного – совершал величайшую тайну нашего искупления, сокровенную от век и родов (Кол. 1:26), и совершал ее Един, да явится лицу Божию о нас – не с кровью прообразовательных жертв, но Своею кровию, вечное искупление обретый (Евр. 9:12, 24).