Евангелие от Луки, Глава 22, стих 23. Толкования стиха

Можно предположить, что сюда нужно вставить рассказ Иоанна, которого нет у других, при этом сам Иоанн тоже пропустил подробности, которые есть у Матфея и Марка. Итак, после слов, которые, по Луке, Господь сказал после преподания Чаши: И вот, рука предающего Меня со Мною за столом, — и далее, вступает Иоанн: Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса. Ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит. Он, припав к груди Иисуса, сказал Ему: Господи, кто это?Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана.
 Может показаться, что Иоанн противоречит не только Луке, который сказал, что сатана вошел в сердце Иуды, прежде чем тот заключил договор с иудеями о своем предательстве и получил деньги, но и самому себе, так как чуть выше, прежде чем Иуда вкусил хлеба, сказал: И во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его. А как иначе входит дьявол в сердце, если не вкладывая нечестивые желания в помыслы нечестивцев? Следовательно, мы должны здесь понимать, что Иуда оказался в еще большей власти дьявола. Возрастают, напротив, и в добре. Например, апостолы, которые приняли Духа Святого, когда Иисус после Своего воскресения дунул на них и сказал: Примите Духа Святого, еще полнее приняли Его позже, когда Он был ниспослан им свыше в день Пятидесятницы. Итак, после вкушения сатана вошел в Иуду, а Иоанн продолжает свой рассказ: Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему. А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: «купи, что нам нужно к празднику», или чтобы дал что-нибудь нищим. Он, приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь. Когда он вышел, Иисус сказал: ныне прославился Сын Человеческий, и Бог прославился в Нем. Если Бог прославился в Нем, то и Бог прославит Его в Себе, и вскоре прославит Его.

Но когда Сын Человеческий представил Себе, как один из этих самых учеников, пользовавшийся особенной любовью Его, отречется от Него, и будет орудием врагов Его, то эта мысль смутила и Его дух. Он сказал яснее: один из вас предаст Меня (Ин. 13:21). Такое открытие привело всех в изумление: как из среды их предатель? Кто этот предатель? Господь продолжал: впрочем Сын Человеческий отходит, как писано о Нем. – Но, прибавил Он, горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше бы не родиться тому человеку (Мф. 26:21–24). Ученики пришли в уныние, смотрели друг на друга, все спрашивают: не я ли? Господь молчал. Но когда Петр дал знак Иоанну спросить об этом Господа, Иоанну, который занимал такое место, что мог склониться на грудь Спасителя и тихо говорить с Ним: тогда Господь отвечал ему (также тихо): это тот, кому теперь черед получить от Меня кусок агнца (а не хлеба, как в слав. переводе Евангелия Иоанна), омоченный в блюдо, и подал Иуде. Смущенный тайным разговором Иисуса с Иоанном, Иуда и сам с наглостью спросил: не я ли? Господь отвечал: ты сказал.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 209-210++

В повествовании об открытии в Иуде предателя между евв. находится следующее различие: ев. Лука, который передает эту историю очень кратко, говорит, что после предсказания И. Христа о предателе ученики „начали спрашивать друг друга, кто бы из них был, который это сделает»; на это обстоятельство указывает и ев. Иоанн, говоря, что „тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит (22); евв. же. Матфей и Марк, не указывая сего обстоятельства, утверждают, что ученики весьма опечалились и начали говорить Ему, каждый из них: „не я ли Господи?" на что получили ответ: „опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст меня"; ев. Матфей один прибавляет, что после того и Иуда спросил Господа: „не я ли Равви?" на что и получил утвердительный ответ; наконец, ев. Иоанн, не передавая ничего о вопросах каждаго из учеников Господу, разсказывает, как Иоанн, возлежавший в это время на груди у Иисуса, по знаку Петра, спросил Господа и получил ответ: „тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам». Конец этой истории принадлежит одному Иоанну. Очевидно, что евв. передают различныя обстоятельства этого события: ев. Лука, сокращая разсказ, передает лишь предсказание о предателе и предостережение ему со стороны И. Христа, а об учениках — их первоначальное смущение и взаимные переговоры; евв. Матфей и Марк—последовавшие затем вопросы каждаго из них Господу и первое, пока общее я неясное указание на предателя, вместе с предостережением последнему. (Исполнение этого указания, можно думать, последовало одновременно с исполнением указания Иоанну). Иуда, стараясь быть или показать себя развязным я смелым, обращается к Господу с вопросом: „не я ли, Равви? и получает тихий ответ: да, ты. Последняго ответа ученики, вероятно, не разслышали, я слова Господа: „опустивший со мною руку в блюдо", поняли в самом общем смысле, как: „один из двенадцати", или: „рука предающаго Меня со Мною за столом» (Луки 21). Тогда Петр обращается к Иоанну и дает ему знак, чтобы тот спросил Иисуса, кто это? Если это случилось во время той части вечери, когда домохозяин, раздробив хлеб, разделял его присутствующим, то открытие в Иуде предателя, можно предполагать, последовало таким образом: Иисус Христос ответил Иоанну: „тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам; это был момент, когда Он, передавая по порядку части хлеба, должен был подать часть Иуде. Возбужденное состояние Иуды, старание замаскировать это свое душевное состояние заставляют его сделать движение рукою к блюду слишком рано, когда Господь еще только опускал свою руку в блюдо с предназначенным ему куском хлеба.

Обличение предателя и уход его

На остальных же Апостолов слова Иисуса произвели удручающее впечатление: среди избранных двенадцати — предатель! Это ужасно! И никто из них не поверил бы этому, если бы не сказал Сам Христос. В ужасе смотрят они друг на друга, желая своими испытующими взорами вызвать признание предателя; но Иуда молчит. Тогда они начинают переговариваться, недоумевая, кто бы из них способен был на такую подлость? Но и это ни к чему не привело. Опечаленные, они стали один за другим спрашивать Иисуса: «Не я ли, Господи?», «Не я ли?» Но их вопросы остались без ответа. Мысли Апостолов были так заняты поразившей их вестью, что они не расслышали или не поняли ответа Иисуса на вопрос Иуды; между тем им хотелось узнать имя предателя; и вот, Петр смотрит на Иоанна, возлежавшего рядом с Иисусом, и знаками просит его спросить Иисуса, кто предаст Его? Иоанн, припав к груди Иисуса, тихо спросил: Господи! кто это?(Ин. 13:25). Иисус так же тихо ответил ему: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам (Ин. 13:26).

Евангелист Матфей повествует, что на вопросы Апостолов — не я ли, Господи? — Иисус ответил: опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст Меня.

Не допуская противоречия в повествованиях Евангелистов, мы должны признать, что Иисус сначала сказал как бы всем, что предаст Его тот, кто одновременно с Ним опустит руку в блюдо; но, вероятно, смущенные Апостолы настолько были заняты поразившей их вестью, что даже не проследили, кто из них одновременно с Иисусом протянул руку к блюду. Поэтому на вопрос Иоанна Иисус дал другое указание.

На пасхальном вечере, кроме испеченного агнца, пресных хлебов и горьких трав, подавали еще на особом блюде густой соус из фиников, смокв и других плодов. Вилок и ножей тогда не употребляли, а брали кушанье просто руками, и пресный хлеб ели, обмакивая куски его в блюдо со сладким соусом.

Ответив Иоанну, Иисус обмакнул кусок хлеба в блюдо и подал его Иуде. Иуда взял и начал есть, причем, по замечанию Иоанна, следившего в это время за ним, в лице его произошла резкая перемена: прежнее, хоть и притворное, спокойствие исчезло и заменилось дерзким, сатанински-злобным взглядом: после сего куска вошел в него сатана. Видя, что ничем уже не спасти сына погибели, Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее(Ин. 13:27).

Здесь нам остается еще обратить внимание на то, что сказал Христос после произнесения слов о хлебе и вине. А сказал Он следующее: «И вот, рука предающего Меня со Мною за столом; впрочем, Сын Человеческий идет по предназначению, но горе тому человеку, которым Он предается. И они начали спрашивать друг друга, кто бы из них был, который это сделает».

Итак, Иисус знал о том, что Ему предстоит претерпеть - причем от одного из Его ближайших учеников. Любопытно, что остальные ученики, по-видимому, ничего такого не подозревали и пребывали в недоумении.

В нашем Евангелии на вопрос, кто же этот предатель, Иисус не дает прямого ответа. Апостолы «начали спрашивать друг друга, кто бы из них был, который это сделает». Иисус мог бы им ответить: «Кто предаст ? - Да один из вас!» И это было ясно без слов. И тот факт, что предатель конкретно не назван, имеет в Евангелии определенный смысл: оставлялась открытой возможность того, что в принципе предателем мог бы быть каждый из ближайшего окружения Иисуса. Иначе говоря - каждый из нас, каждый христианин. Евангельский текст Луки содержит важное предостережение: христиане даже в Иуде Искариоте встречают одну из их собственных возможностей - даже тогда, когда они это считают невозможным, как некогда апостолы: «неяли?.. неяли?» (Мк. 14:19) Как знать? - Берегись!

Идем далее: как мы должны понимать следующие слова Иисуса: «Сын Человеческий идет по предназначению, но горе тому человеку, которым4 Он предается»? - Мы уже неоднократно встречались с библейским провозглашением «Горя» (в оригинале «Увы»). Не следует понимать это как вечное проклятие, или осуждение на вечную погибель. В Священном Писании возгласы «Горе!» встречаются, во-первых, в жалобах и сокрушенных плачах о покойниках, и, во-вторых, в серьезных предупреждениях об опасных последствиях наших злых или недостойных поступков. Вспомним все эти «горе вам книжники и фарисеи, лицемеры!» (Лк. 11:44). - Нет, слова Иисуса Христа и не проклинают, и не осуждают Иуду Искариота на вечную погибель. Но при этом и не говорится, что такое дело пройдет без последствий. «Горе тому» - абсолютно серьезное предостережение. Что же касается вечной погибели, то никому не дано право предвосхищать решения Суда Божьего. Поэтому, когда, например, мы читаем в великой поэме Данте об Иуде, погруженном в глубины Ада, мы должны воспринимать это как поэтическую вольность, отражающую наше понятное нравственное чувство отвращения к греху предательства. Но не забудем при этом и того, о чем мы уже сказали: стремления Евангелия предостеречь, что в той или иной мере предателем Христа может стать каждый из тех, кто именует себя Его учеником и последователем. Да не случится такового!

Еще один момент: иногда задается вопрос - как совместить слова «Сын Человеческий идет по предназначению», то есть слова о Божественном предназначении ареста через предательство, последующих страстей и самой смерти Иисуса Христа, с провозглашением «горя» самому предателю Иуде? Ответ в том, что его предательство не может быть оправдано ничем, в том числе и промыслом Божьим. Вспомним: враги Иисуса давно замышляли Его убийство. И когда Он «учил каждый день в храме, первосвященники, и книжники и старейшины народа искали погубить Его, и не находили, что бы сделать с Ним» (Лк. 19:47-48). «Не находили!» - Так что вполне могло статься так, что этот злой замысел первосвященников и книжников так и остался бы в данной ситуации неосуществленным, если бы в зловещую игру не вступил Иуда. Да, страдания и смерть Господа были по промыслу Божьему неизбежными. Однако не обязательно через Иуду Искариота. Для самого Иуды эта определенная Богом неизбежность не может быть извинением. Его предательство останется его поступком, фактом его биографии и его истории, и всякие попытки оправдать благим промыслом Божьим человеческое зло - лукавая казуистика. Вспомним, что ответил апостол Павел тем, кто, лукаво ссылаясь на предопределение Божье, спрашивал: «Не делать ли нам зло, чтобы вышло do6j)o?» Он ответил: «Праведен суд на таковых!» (Рим. 3:8)

Мы прочитали и посильно разобрали один из важнейших эпизодов Евангелия - свершение Тайной вечери. И вот, апостолы еще не покинули ту горницу в Иерусалиме, где происходила их пасхальная трапеза, еще не встали из-за стола, но продолжают нечто обсуждать между собой. О чем же они говорят? Они, оказывается, спорят о том, кто из них важнее.

У еванг. Луки кратко передается указание Господом Своего предателя на тайной вечери: у свв. Матфея и Марка подробно. У них говорится, что когда Господь сказал, что один из Апостолов, ядущий с Ним, предаст Его, то Апостолы опечалились и стали говорить Ему один за другим: не я ли? Он же сказал в ответ: опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст меня. Один из вас ядущий со мною предаст Меня. Господь не указывает прямо своего предателя, не говорит, что такой-то из Апостолов предаст Его. Это Он делает по Своему милосердию, щадя предателя и давая ему возможность раскаяться. Апостолы опечалились. Очень понятно это смущение и печаль Апостолов, потому каждый из них, кроме предателя, спешил освободиться от подозрения, спрашивая Господа: не я ли, Господи? Сказали: «кроме предателя», потому что, как видно из повествования св. Матфея, Иуда не спрашивал вместе с Апостолами, думая, что Христос не узнает его, а спросил уже после, когда Господь некоторым образом указал его (Мф. 26:25). Опустивший со Мною руку в блюдо. Это было блюдо с разными плодами, приготовленными в виде соуса, так как на востоке не употребляли вилок и ложек, а брали кушанье просто рукою (Мих.). Сын убо (впрочем) Человеческий, – Он Христос, идет, т. е. на смерть, по реченному (по предназначению), т. е. как предназначено Богом в предвечном совете об искуплении падшего рода человеческого, по Матфею и Марку, как написано о Нем, т. е. как предсказано заранее в ветхозаветных книгах. (Исх. 21:9, Ис. 53:4–9. Дан. 9:26–27 и др.), Обаче горе человеку тому, имже (которым) предается. У Матфея и Марка прибавлено: лучше было бы ему не родиться. Истинно так: величайшее преступление – предать на смерть своего Учителя и Господа, величайшее будет и наказание за это! – Здесь невольно является вопрос: «виновен ли действительно Иуда в том, что Христос страдал? По-видимому, он исполнил то, что было написано и что было необходимо, по премудрым планам Самого Бога». Св. Златоуст так отвечает на этот вопрос: «Иуда предал Христа не с мыслию искупления, а по злобе. Если ты не будешь смотреть на дело, то и диявола освободишь от вины. И тот и другой достойны бесчисленных мучений, хотя и спаслась вселенная. Ибо не предательство Иуды соделало нам спасение, но мудрость Христа и величайшее Его промышление, обращающее злодеяние других в нашу пользу. Потому Господь и называет его несчастнейшим человеком.» «Иуда виновен, рассуждает один из духовных писателей (архимандр. Августин): 1) тем, что, живя три года с половиною с Господом, не проникся любовию и благоговением к Нему, а, напротив, еще почему-то воспитал в себе чувство неприязни и недоброхотства к Нему; 2) тем, что прельстился 30-ю сребренниками и из-за них коварно выдал ни в чем невинного Господа врагам; и 3) тем, что, сознавая гнусность своего поступка, не залился слезами покаяния, подобно, напр., ап. Петру, а покончил с собою самоубийством. Это все доказывает, что Иуда имел душу низкую.»

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Луки. Комментарий. М.: 2004. С. 485++

Ученики не обратили должного внимания на это указание и по окончании омовения заняли места за вечерей. Среднее и главное место занял Учитель, справа возлег Иоанн, а по левую сторону Спасителя по-видимому возлежал Иуда Искариот, который сам нахально занял это место, присваивая себе как хранителю общей кружки некоторое преимущество пред другими учениками. Место Петра по-видимому было на краю следующей лежанки – слева от Иуды. Когда началась вечеря, Спаситель стал объяснять им значение своего действия, именно как наглядного урока смирения, с которым они должны относиться друг к другу. Но взор Его упал на Иуду, и дух Его опечалился. Видя, что ученики не обратили внимания на сделанный раньше намек, Христос теперь уже прямо объявил им во всеуслышание: «истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня». Как громом поразило их это заявление; страх объял их, и они, каждый чувствуя некоторую неуверенность в себе, обращались к Учителю с вопросами: «не я ли, Господи?» Чтобы не обнаружить пред собратьями своей виновности, Искариот также нехотя спросил: «не я ли, Учитель», и получил в ответ: «ты сказал». Но этот ясный ответ опять не замечен был апостолами, и Петр, с своею обычною нетерпеливостью, желал точнее знать, кто именно предатель, и побуждал Иоанна, склонившегося головою к самой груди Спасителя, спросить Его, кто же именно предаст Его. И на это Христос отвечал: «тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам». И затем действительно, «обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту». Это открытие связало ужасом язык Иоанна, и он никому не передал об этом. Так как присутствие Иуды на вечери после всего этого сделалось невозможным, то Христос, делая последнее обращение к его совести, сказал ему: «что делаешь, делай скорее». И Иуда как обожженный этим замечанием поспешно вышел из-за стола и, скрывшись в темноте ночи, отправился делать свое гнусное дело, а многие из простодушных учеников и тогда все еще не догадывались, в чем состояло это дело; некоторые даже думали, что Учитель послал его за покупками к празднику или для раздачи милостыни нищим.