Евангелие от Луки, Глава 18, стих 14. Толкования стиха

Эта притча составляет продолжение наставления Господа о молитве, предложеннаго предыдущею притчей. Ближайшим образом она направлена против тех, которые уверены были относительно себя, что они праведны, и унижали других. Но к таким лицам она обращена как обличение. Как наставление, она имеет отношение ко всем и всем дает урок, какова должна быть постоянная, неотступная молитва по своей внутренней стороне: она должна быть смиренною, т.-е. сопровождаться сознанием своей полной духовной нищеты и надеждою единственно на милосердие Божие, а не на свои заслуги.

С ног на голову

Концовка притчи была поразительной для слушателей Христа: «плохой» вдруг стал хорошим, а «хороший» – плохим. В этом заключается парадокс духовной жизни: всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится (Лк. 14:11). По большому счету, перед нами две неудавшиеся судьбы. Первая лишена перспективы: здесь средство заняло место цели и получился замкнутый круг. Вторая, несмотря на внешнюю непривлекательность, все же имеет потенциал – мытарь черпает из своей неудачи силы для покаяния и изменения. Конечно, Христос хвалит мытаря не за его образ жизни, но за то, что он реалистично оценивает свое положение перед Богом. Мытарь знает: то, как он жил до сих пор, было неправильным, он пал в глазах Божьих, ему нечего предъявить Богу.

Однако, согласно словам одного египетского подвижника, «часто именно падение поднимало с земли на высоту, а возвышение низвергало на землю; у Бога положен такой закон: благоволить к плачущим и отсекать крылья высокомерным» (авва Исаия). Христос говорит об «оправдании» мытаря. Это важный библейский термин, означающий, что человек находится в «правильных отношениях» с Богом. То, что оправдывает мытаря, Христос называет «уничижением себя»: это греческое слово в других местах переводится как «смирение». Оно не подразумевает, что следует представлять себя хуже, чем мы есть на самом деле, но мы призваны честно взглянуть на свою жизнь глазами Божиими.

Храм Рождества Христова в Вифлееме имеет очень маленькую и узкую входную дверь, которую называют «вратами смирения». Много столетий назад монахи заложили огромные входные двери камнями, чтобы мусульманские всадники не въезжали в них на лошадях. Поэтому теперь каждый входящий – независимо от того, какое положение он занимает, – вынужден нагнуться и преклонить голову перед истинным Владыкой этого храма.

Рассматривая евангельские слова если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф. 18:3), святитель Феофан Затворник рассуждает о значении смирения в духовной жизни: «Детское строение сердца – образцовое. Дети, пока не раскрылись в них эгоистические стремления, – пример подражания. У детей что видим? Веру полную, нерассуждающую, послушание беспрекословное, любовь искреннюю, беззаботность и покой под кровом родителей, живость и свежесть жизни, с подвижностью и желанием научиться и совершенствоваться. Но Спаситель особенно отмечает одно их свойство – смирение: …кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном (Мф. 18:4). Ибо коль скоро есть смирение настоящее, то и все добродетели есть. Оно тогда и является в совершенстве, когда другие добродетели уже расцвели в сердце и приходят в зрелость; оно венец их и покров. Это – тайна жизни духовной о Христе Иисусе, Господе нашем. Чем кто выше, тем смиреннее, ибо он яснее и осязательнее видит, что не он трудится в преуспеянии, а благодать, которая в нем (см.:1 Кор. 15:10), и это есть мера полного возраста Христова (Еф. 4:13). Ибо главное во Христе Иисусе то, что Он смирил Себя, быв послушным даже до смерти (Флп. 2:8)».

Евангелие рассказывает нам, как Христос вошел в дом начальника мытарей Закхея (см.: Лк. 19:1‑10), конечно, не для того, чтобы узаконить его систему ценностей, но чтобы отвратить грешника от неправедного пути. Смысл притчи не в том, чтобы все мы стали мытарями – коррумпированными, жадными, бесчестными и якобы угодными Богу. Притча также не говорит нам: горе вам, если вы стремитесь соблюдать заповеди Божьи, если вы поститесь и молитесь, жертвуете на храм и подаете милостыню, – нет, речь идет не о том, чтобы жить, как будто не существует никаких заповедей, нравственных законов и церковных предписаний. Конечно, ужасно, когда человек грабит и обманывает других, но Бог не оправдывает дела мытаря, а прощает их, видя его раскаяние и желание изменить свою жизнь. Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Никогда Бог не отвергает искреннего раскаяния, но даже если бы кто дошел до самой крайней порочности, а потом решил опять возвратиться на путь добродетели, и того Он принимает, и приближает к Себе, и делает все, чтобы привести его в прежнее и даже лучшее состояние». Бог оправдывает кающегося мытаря, а не циника, который отказался от понятий добра и зла. Мытарь внутренне страдает, он желает оставить свои грехи. Циник не страдает, и сделать подобный шаг никогда не придет ему в голову.

Мы можем уйти из храма абсолютно неизмененными, покаявшись на словах, но вполне довольными тем, что в очередной раз «постояли» на службе. Не исполняются ли в этом случае на нас слова пророка Исайи: И сказал Господь: так как этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня (Ис. 29:13). Храм – это не только красивое богослужение, прекрасное пение хора, Сам Бог говорит о нем: …дом Мой назовется домом молитвы для всех народов (Ис. 56:7). Наша молитва в храме, и особенно молитва покаянная, должна приносить реальные плоды. В Отечнике есть такое поучение: «Брат спросил авву Пимена: „В чем состоит покаяние во грехе?“ Старец отвечал: „В том, чтобы более не делать этого греха“. Непорочные и праведные потому и названы так, что оставили грехи свои и сделались праведными».

Фарисей желал отделиться от других людей, не настолько праведных и верных закону, подчеркивая таким образом свою праведность. Но Христос приходит к грешникам, ведь Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее (Лк. 19:10). Притча говорит нам о том, что в молитве лучше быть честным грешником, чем кажущимся праведником. Конечно, грешником – перед Богом, то есть грешником, осознающим глубину своего падения, а не просто смирившимся со своим губительным образом жизни. В этом случае и мы, выходя из храма, пойдем в мир «оправданными», сопровождаемые благодатью Божьей, преображающей нас.

Мытарь, признавая себя великим грешником, стал вдали от всех; не решаясь приблизиться к святому месту, не смея даже поднять глаз на небо, он смиренно говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику

Еще раньше, на обеде у одного из начальников фарисейских, Христос предостерегал гостей его от самовозвышения и тогда же сказал, что возвышающий сам себя, оправдывающий себя, будет осужден на окончательном Суде и унижен перед теми, которые смиренно признавали себя грешнее других людей и тем унижали себя перед ними (см. Лк. 11, Лк. 14). Ту же мысль Христос повторил и теперь, добавив, что молившийся мытарь притчи ушел из храма несколько облегченным от тяжести грехов, гордый же фарисей, хотя и вышел самодовольным и гордым, но оправдания не получил и от предстоящего ему в будущем унижения не избавился.

Применяя эту притчу к себе, заглядывая в глубину своей души, мы должны сознаться, что нередко бываем такими же фарисеями, о каких говорил Христос. При несчастье мы ропщем и говорим: «За что Бог наказывает меня? Ведь у меня нет таких грехов, за которые я заслуживал бы такого наказания? Я не убийца, не грабитель, не вор; я посещаю храм Божий почти каждое воскресенье и во все большие праздники; соблюдаю все таинства и обряды своей религии; подаю милостыню нищим и состою членом приходского благотворительного общества; я не таков, как прочие люди; за что же Ты караешь меня так, Господи?» Говорящий или думающий так разве не тот же самооправдывающийся или самовозвышающийся фарисей, о котором говорил Христос в Своей притче? Постыдимся же такому сходству и будем смиренно повторять слова мытаря: Боже! будь милостив ко мне грешнику. Все мы грешны и должны помнить, что с некоторых из нас и за малый грех взыщется строже, чем с прочих за тяжкие грехи; что если нам много дано, то с нас много и взыщется.

Здесь указываются различные плоды молитвы фарисея и мытаря и причины этих плодов. Смиренная и искренняя молитва мытаря оказалась принятою Богом, а гордая молитва фарисея отверженною. Сей оправдан паче оного (более, нежели тот). Эти слова не значат того, что и фарисей был оправдан, только меньше, чем мытарь, но – что он вовсе не был оправдан: его молитва не только не принесла ему пользы, но и погубила его, как показывают дальнейшие слова Христовы: всякий, возвышающий сам себя и пр. Подобный оборот речи встречается в Священ. писании, напр, у еванг. Матфея в следующих словах: кто нарушит одну из заповедей малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в царствии небесном; кто сотворит и научит, тот великим наречется в царствии небесном. Это не значит, чтобы нарушитель и развратитель остался в царстве небесном, хотя в последних степенях блаженства, а то, что он будет свержен в геенну; потому что возможно ли, чтобы тот, кто нарушит все законы и доведет других до сего, будет находиться в царствии? (Злат.) «Бог услышал обоих, пишет св. Григорий Богослов, и помиловал того, кто оказался изнемогающим, а велеречивого поставил ни во что» (Сл. Мф. 5:19). Всяк возносяйся (возвышающий сам себя) и пр. Это изречение повторено Господом (см. Лк. 14:11 Там читай и объясн. его). «Молитва мытаря есть молитва покаяния и смирения, и, вместе, молитва веры и упования, поучает святит. Филарет (Моск.) по поводу притчи о мытаре и фарисее. С такою молитвою да входим и мы в церковь и пребываем в ней, да возглаголет милосердый Господь и нам, яко снидем оправданы в дом свой».

Эта простая вера и безграничная надежда учеников наполнила сердце Иисуса Христа радостью; но Он радовался духом также и потому, что хотя и был отвергнут и презираем книжниками и фарисеями, но Его любили и боготворили мытари и грешники... Всем труждающимся и обремененным Он во всевозможных видах давал надежду и благословение.... В притче о надменном, самодовольном своим почетом, своим постом и своею милостынею фарисее, который приходил в храм только похвалиться пред Богом и потому уходил всегда менее оправданным, чем грешный мытарь, который с опущенными глазами, ударяя себя в грудь, только и повторял вопль о милосердии Божием, — Христос поучал, что Бог больше любит кающееся смирение, чем простое внешнее служение, и что сердце смиренное и дух сокрушенный — вот жертвы, которых не презрит Он и которыя наиболее благоугодны Ему.