Евангелие от Луки, Глава 15, стих 31. Толкования стиха

Так с особенной ясностью Он раскрыл сию мысль в третьей еще притче о блудном сыне, где младший сын представлял в себе мытарей, старший, занятый своей праведностью, – фарисеев.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 162++

242.Но благой отец желает спасти также и его и говорит: Ты всегда был со мною, — или как иудей в законе, или как праведник в общении верных. И теперь, если прекратишь ненависть, все Мое — твое, 243. потому что ты, как иудей, обладаешь таинствами Ветхого Завета, или, как крещеный, — Нового.
Ст. 32 - см. толк. на ст. 24-30

Поведение старшаго приточнаго брата, его ропот на отца, что этот так ущедряет младшаго своего сына, расточителя отцовскаго имения и блудника, а к нему, строгому исполнителю всех приказаний отчих, никогда ни в чем не выразил особенной нежности,— это есть поведение фарисеев, роптавших на Иисуса за Его любвеобильное снисхождение к мытарям и грешникам. -

Христос обращается к фарисеям – особо религиозным людям, которые строили свою жизнь на системе внешних предписаний, искренне гордились собственной праведностью и так же искренне ненавидели грешников – мытарей, блудниц, самарян, полагая, что все они из‑за своего образа жизни недостойны любви и милосердия Божия. Однако Христос говорит, что Бог Отец принимает всех кающихся – даже раскаявшийся на кресте в последние минуты своей жизни разбойник входит в рай (см.: Лк. 23:43). Отец с любовью относится и к старшему сыну: не раздражается, не сердится на него, не говорит ему: «Марш в дом, радуйся с нами или потеряешь свою часть наследства». Он обращается с ним очень мягко, давая понять: ты всегда был со мной, поэтому я не просто ценю твою работу, но люблю тебя, ценю наши отношения больше, чем твой тяжелый труд, я испытываю радость уже потому, что ты все это время находился рядом. Богу нужны не только наши действия, внешний тяжелый труд – Ему нужно наше сердце, поскольку без сердечной составляющей самые великие духовные подвиги могут стать своей абсолютной противоположностью: Сын мой! Отдай сердце твое мне… (Притч. 23:26). Нечто подобное мы видим в истории Марфы и Марии (см.: Лк. 10:38–42): Марфа суетится, занимаясь домашними делами, и Христос говорит ей, что правильный выбор – то, что никогда не отнимется, слушание Его слова. Самые благочестивые дела при неправильном духовном настрое могут закрыть нам путь к Богу.

Отец сказал старшему сыну: все, что у меня есть, твое, если ты хочешь козленка, я дам тебе – но ты никогда не просил меня. Эти слова обращены и к нам, христианам. Мы, старшие братья, бываем ревнивы и завистливы, так как нам кажется, что другие верующие, особенно новоначальные, получают намного больше от Бога, чем мы сами, погрузившиеся в рутину нашего многолетнего христианства. Этой притчей Христос говорит нам: мы не получаем духовных утешений, потому что не просим о них. Мы молимся о чем угодно, только не о духовной радости пребывания с Богом, поэтому зачастую и не получаем ее.

Старший же сын его, возвратясь с поля и узнав причину отцовского веселья, обиделся, рассердился и не пошел к отцу и брату, а когда отец вышел позвать его, то он с упреком сказал: я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка (Лк. 15:29—30). Негодование старшего сына было так велико, что он не захотел назвать виновника веселья братом своим, а презрительно сказал: этот сын твой. Чувство любви к брату, даже к падшему и потому нуждающемуся в поддержке, было чуждо ему; любил он только себя и готов был судьбу своего брата принести в жертву своему себялюбию; такого сына, который расточил свое состояние с блудницами, надо было, по его мнению, прогнать, а не принимать с распростертыми объятиями; пусть гибнет! Сам же виноват! Нечего жалеть его!

Так нередко рассуждаем и так поступаем и мы, грешные, когда согрешивший против нас брат в раскаянии просит у нас прощения. Мы считаем как бы особым долгом своим сначала поставить ему на вид все его грехи, нередко даже преувеличить значение их, поглумиться над ним, растравить все его сердечные раны и лишь по окончании такой нравственной пытки простить его. Поступая так, мы оправдываем себя тем, что проделываем все это для пользы согрешившего брата, что этим доводим его до раскаяния, сознания своего греха. Но так ли это? Ведь тот, кто просит прощения, кто говорит — я согрешил против неба и пред тобою, — тот уже сознал свой грех, покаялся и, следовательно, не нуждается в доведении его до раскаяния.

Не так поступает Милосердый Бог.

Ты всегда со мною и пр., т. е. не все имение мое растрачено братом твоим, и растрачено не твое, а только его собственное, выделенное ему; твое же осталось с тобою: все, что принадлежит мне, принадлежит тебе, и все это, конечно, стоит гораздо больше, чем твои труды. Чадо! называет отец сына при этом. «Сколько нежности в этом слове восклицает архиеписк. Филарет. И какой отец говорит это слово? Отец, осыпанный грубостями сына. Как терпелива любовь отца! Сын ни разу не назвал отца своего отцем, а отец говорит чадо? Как сильно это слово при всем том, что мягко? Оно так прямо идет к сердцу сына. Не хотел ли отец этим смягчить жестокосердие сына и возбудить в нем более человеколюбивые и нежные чувства? Ты всегда со мною и пр. В отношении фарисеев и книжников этими словами показывалось, что они могут иметь доступ к Богу, у них в руках закон, у них откровение, воля Божия им известна, дары и блага духовные они могут стяжать; но не могут они заслужить благоволения Отца небесного при таком извращенном и жестоком их духовно-нравственном настроении. Бог любви и милосердия не может благоволить к тем, кто должен бы был радоваться и веселиться о обращении грешника, как радуются Ангелы на небесах (ст. 6 и 10), а они отвращаются и не хотят иметь общения с ним.» Вот каким прекрасным назиданием родителям, наставникам и пастырям заканчивает толкование последней черты притчи о блудном сыне архиеп. Филарет: «добрый отец препирался с строптивостию сына. Чудная борьба любви с самолюбием гордым! Родители! вот как должны вы обходиться с худыми детьми. Наставники и пастыри! вот с каким терпением надобно вам выполнять свое дело! Как бы много худого ни видели вы в них, вы должны учить их доброму, должны наставлять их словом евангельским. Ваше дело сеять: что выйдет из этого, – не беспокойтесь о том, будущность не в ваших руках. Молитесь Тому, Кто посылает благотворную влагу и плодотворное тепло. Далее посмотрите, на отца: вызвала ли строптивость сына хотя одно жестокое слово из его сердца? Грубость и брань в ответ на грубость только раздражает грубого. Если нежность отца не всегда может смягчить злое сердце сына, то злость и шум столько же могут утишить его, сколько масло пламень. Будьте кротки, хотя для того, чтобы не уничижать себя пред детьми злыми.»

В отношении к язычникам притча о блудном сыне имеет следующий смысл. Было время, когда весь род человеческий составлял одно великое семейство, которое на одном языке прославляло одного Бога Отца. Что же заставило многих отделиться от истинноверующих? Страсти: напр., гордость при столпотворении Вавилонском; плотоугодие, корыстолюбие и дух преобладания при Аврааме и Моисее. Но отделившиеся от дома Божия, народы унесли с собой не только закон Божий в сердце, но и многие священные предания; только все сии сокровища скоро были утрачены, или были употреблены во зло – предания смешаны с вымыслами развращенного сердца, закон Божий затмился в душах, и таким образом не умедлил явиться у язычников ужасный голод – голод истинного слова Божия. И вот они прилепляются к чуждому властелину, чтобы чем-нибудь напитать дух свой. Этот властелин был диавол, а рожцы, коими питались язычники, было то ложное откровение, какое дал он им и которое довело их до состояния скотского. Чувствовали ли они это свое бедствие? По крайней мере, некоторые умнейшие язычники чувствовали, видели нелепость идолопоклонства и старались заменить религию системами философскими, кои казались им более питательными для духа. Наконец, – это особенно заметно около времен Христовых, – возбуждается в народах весьма сильное, почти всеобщее желание и ожидание лучшего. Тогда-то многие из язычников, многие даже города и целые народы языческие, по гласу проповедников Евангелия, совершенно познают свою бедность и обращаются к Отцу; тогда торжественно приемлется в отеческий дом блудный сын; тогда оживает мертвый, обретается погибший – язычники делаются народом Божиим – христианами. Что же тогда делает старший сын – Израиль? В самом начале обращения язычников, новообращенные иудеи смотрели на христиан из них оком враждебным: – зараженный древним предрассудком, думая, что ему одному принадлежит царство Божие, он гневается как бы на Самого Отца Небесного, зовущего к Себе всех и не хочет внити в Царство Христово. Будет однако время, когда, как уверяет св. ап. Павел, и этот сын послушает Отца, соединится с братом (Воскр. Чт. г. 8).

В притче о блудном сыне заключается поучительный урок для юношей. В блудном сыне мы видим полный характер ветреной юности: легкомыслие, необдуманность, страсть к независимости, словом, – все, чем обыкновенно отличается большая часть юношей. Юнейший сын возрастал в доме родительском. Достигши того времени, когда человек начинает рассуждать, он уже возмечтал, что родительский дом ему тесен; ему казалось неприятным жить под руководством отца и надзором матери; ему хотелось подражать своим товарищам, предававшимся шумным удовольствиям света. И легкомысленный юноша увлекся обманчивым блеском сих удовольствий и решился свергнуть с себя иго послушания, т. е. он выходит из повиновения св. Церкви. И вот он перестает внимать заповедям и внушениям св. Церкви; перестает заниматься словом Божиим и учением св. Отцев, а приклоняет слух свой к мудрованиям лжеименных учителей и убивает в этих занятиях самые лучшие часы своей жизни. Реже начинает или совсем перестает он посещать храмы Божии. Не находит возможным заниматься благочестием и упражняться в добродетели, потому что большая часть времени употребляется им на посещение зрелищ, общественных увеселений и т. п. Словом, с каждым днем все более и более предается миру и, наконец, отходит на страну далече. К чему же приводит такое удаление от св. Церкви? К тому же, к чему привело блудного сына удаление из дома родительского. Легкомысленные юноши очень скоро истрачивают прекрасные силы и способности своей души и тела и губят все, что было сделано ими доброго для времени и вечности. И – благо таким, если они опомнятся и, подобно блудному сыну, раскаются и исправятся. Иначе могут погибнуть не только временно, но и вечно (Воскр. Чт. г. 14).

Но отец полон кротости, он обращается к разгневанному сыну с ласковым словом «сынок» (буквально: «детка»). Все, что есть у меня, твое – старший сын не понесет ущерба, а если он не получал чего-то от отца раньше, то не по скупости отца, а потому, что не просил.

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Луки. Комментарий. М.: 2004. С. 361++

Но вот пришел старший сын, который, приблизившись к дому, крайне удивился, заслышав в нем пение и ликование. Узнав в чем дело, он не только не обрадовался возвращению своего младшаго, без вести пропадавшаго брата, но крайне осердился и не хотел войти в дом, чтобы принять участие в веселье, упрекая вместе с тем своего отца за то, что он с такою щедростью отнесся к своему распутному сыну, который теперь возвратился лишь потому, что ему печем было жить больше, и в то же время никогда не давал даже и козленка ему, старшему брату, который в поте лица работал на него. На этот безсердечный укор своего старшаго сына любящий отец восторженно воскликнул: «Сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое. А о том надо было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся». Спаситель не сообщил, как поступил этот безсердечный брат; слушавшие Его фарисеи должны были решить этот вопрос собственным поведением по отношению к отчаявшимся грешникам и вместе должны были понять всю нравоучительную силу притчи, которая с такою неотразимою силою изобличала их собственное безсердечие.

все мое твое. Отец не отказывал старшему сыну, тот сам не пользовался тем, что было предоставлено ему Отцом.