Евангелие от Луки, Глава 10, стих 29. Толкования стиха

Вступая в города, где проповедовали апостолы, Господь снова стал встречаться с фарисеями, получал от них вопросы и давал ответы, обличал их лукавство и лицемерие, тщеславие и корыстолюбие.

Что нужно мне сделать, чтобы спастись? спросил Его в одном месте законник. Господь в ответ спросил: а чего требует от тебя закон? Законник отвечал: любви к Богу и ближнему. (Так в последствии Господь сокращал весь закон в две заповеди).

Ответ был правилен и Господь требовал, чтобы он только заботился об исполнении этих заповедей. Тщеславный законник, желая показать, что он не только знает закон, но и исполняет, – и в тоже время, вероятно, по указанию Господа, обращая особенное внимание на последнее из этих требований, предложил еще вопрос: а кого должно считать под именем ближнего? – Господь отвечал на это притчею о Самарянине, которая раскрывала, что естественное чувство, сохраняющееся во всяком (даже Самарянине), указывает в каждом, требующем помощи, нашего ближнего – без различия веры, звания и происхождения.

+++Горский А. В. прот. История Евангельская и Церкви Апостольской. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 156++

70.Поэтому Господь говорит законнику: Так поступай и будешь жить (Лк. 10:28) Ср.: Лев. 18:5. . А тот, не зная своего ближнего — так как он не верил во Христа, — ответил: Кто мой ближний? (Лк. 10:29). Итак, кто не знает Христа, не знает и закона. Как он может знать закон, если ему неведома истина? Закон возвещает истину.

Посрамленный законник, пытаясь «оправдать себя», хочет перевести разговор в другую, более привычную ему «теоретическую» плоскость – задает Христу вопрос об объеме понятия «ближний». Его слова предполагают, что в отношении заповеди о любви к Богу у него нет никаких дополнительных сомнений; вероятно, он считает, что выполняет ее надлежащим образом.

Заданный им вопрос «кто мой ближний?» был очень популярен у книжников той эпохи, поскольку ответ на него ограничивал круг людей, которых следовало любить. Понятие «ближний» в Ветхом Завете обычно обозначало соседа («не нарушай межи ближнего твоего» – Втор. 19:14), близкого человека («друзья мои… и ближние мои стоят вдали» – Пс. 37:12) или родственника. Хотя это слово могло иметь неопределенный характер – «некто», все же оно обычно относилось именно к соотечественнику, к израильтянину. Даже приведенная законником заповедь о любви к ближнему в ее полном варианте звучит как: Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя (Лев. 19:18), и иудейское толкование той эпохи часто добавляло к этой фразе комментарий «потому что он такой же, как и ты». Некоторые «либеральные» учителя полагали, что к ближним может быть отнесен и прозелит – язычник, желающий принять иудаизм, но такая точка зрения скорее была исключением. Иноверцы рассматривались как враги, с которыми можно было поступать соответствующим образом.

Вопрос законника не раз задавал себе каждый из нас: кого и насколько можно и нужно любить? Это вопрос о границах любви, о наших человеческих пределах, которые мы пытаемся поставить для этой заповеди. И в ту эпоху, и в нашу люди вольно или невольно делят окружающих на «своих» и «чужих». И тогда, и сейчас была и, к сожалению, остается совершенно нормальной политика «двойных стандартов» по отношению к людям другой национальности, цвета кожи, мигрантам и т. д. Подобно законнику, мы часто пытаемся редуцировать Евангелие, заповеди Божьи до набора конкретных предписаний и правил, с которыми удобно и просто жить, но которые ничего принципиально не меняют в нашей жизни. Многие из нас хотели бы думать, что любить ближнего означает любить людей, которые любят нас, или, по крайней мере, любить тех, кто достоин нашей любви. На бытовом уровне понятая таким образом любовь к ближнему означает: делай добро тем, кто делает добро тебе. Подобно законнику, многие из нас знают правильный ответ на этот вопрос (им заканчивается притча), но знают его умственно, а не деятельно, и потому, подобно законнику, в повседневной жизни мы часто оказываемся не готовы явить истинную любовь.

В то время вопрос о ближнем решался законниками различно: основываясь на букве закона, изложенного в книге Левит (Лев. 19:18), законники исключали из числа ближних всех неевреев; но некоторые из них считали своими ближними только таких же праведников, какими признавали себя, всех же прочих евреев называли грешниками, гнушались ими, презирали их и поэтому не причисляли их к своим ближним. Любя только таких ближних, законник хотел сказать Иисусу, что он в точности исполняет требование закона; но, подозревая, что Иисус не согласится с таким учением о ближних, сам спрашивает Его: а кто мой ближний?

Хотя оправдитися сам (желая оправдать себя). То есть, законнику стало неловко, когда он спрашивал И. Христа о том, что сам знает, и он, желая оправдать себя, т. е. поправиться, предложил Господу новый вопрос: кто мой ближний. Вопрос этот у иудейских законников был спорный, подобно вопросу о том: какая наибольшая заповедь в законе? (Мф. 22:36), и в решении его много они заблуждались: так как иные из них называли ближними только своих единоплеменников и единоверцев, т. е. иудеев, как происходящих от Авраама, исключая отсюда всех остальных людей (Мф. 5:43.); а другие, в своей мнимой праведности, считали ближними только таких же праведников, как они сами, отвращаясь от мнимых грешников.

У Марка беседа Иисуса с учителем Закона на этом заканчивается, но у Луки она продолжается. Учитель Закона хотел оправдаться, то есть оправдать свой первый вопрос, на который он уже сам и ответил. «Иисус на самом деле сказал: “Тебе не нужно задавать мне вопрос о вечной жизни. Ты учитель и сам знаешь ответ. Все, что тебе надо делать, это исполнять то, что проповедуешь”»¹. Учитель согласен с Писанием, что он должен любить ближнего, но хотел бы уточнить, кто является ближним, а кто им не является. Он хотел бы знать, как далеко простираются границы любви к ближнему. Ведь любовь к человеку предполагает ответственность. Где можно, наконец, остановиться?

+++Кузнецова В. Н. Евангелие от Луки. Комментарий. М.: 2004. С. 264++

Но добиваясь несколько больше этого и стараясь оправдать вопрос, который даже с его точки зрения был излишен и задан был, как он сам сознавал, с неблагородным намерением, законник надумал прикрыть свое отступление новым вопросом: «а кто мой ближний?»

Так, некий законник, искушая, спросил: «Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?»(Лк. 10:25). Поскольку он прекрасно знал Писание и, соответственно, знал ответ на свой вопрос, Христос обнаружил его неискренность встречным вопросом: «В законе что написано? как читаешь?» (Лк. 10:26). Книжник назвал ветхозаветную заповедь о любви к Богу и ближним, действительно являющуюся кратким выражением всего закона, и поэтому заслужил похвалу Христа: «Правильно ты отвечал; так поступай – и будешь жить» (Лк. 10:28). Но законник не уходит, а спрашивает: «А кто мой ближний?»(Лк. 10:29). Теоретически ответ на этот вопрос был ему хорошо известен: ближний для иудея – другой иудей, так как близость определялась принадлежностью к одному народу и одной вере; ближнего надо любить, потому что он такой же, как ты. Но он спрашивает не от недоумения, а от высокомерия: «Он думал, что он праведен и не имеет подобного себе и близкого по добродетели; ибо полагал, что праведнику ближний есть только праведный же» Феофилакт Болгарский, блж. Благовестник. Толкование на Евангелие от Луки, Лк. 10:29–37.. Господь исправляет его понятия с помощью притчи о милосердном самарянине (Лк. 10:30–35).